Дез краснеет.

Я снова тянусь к ней, но она качает головой.

— На мне ничего нет, кроме нижнего белья, так что хочу видеть тебя в таком же виде.

Я смеюсь и позволяю ей снять с меня белую футболку, которую она бросает в кучу одежды, ее и моей, смешанной вместе на полу в коридоре. Мои глаза бродят по ее телу. Загорелая, подтянутая кожа, роскошная фигура, длинные и сильные ноги и яркие, карие возбужденные глаза.

Я беру ее за руку, веду спиной вперед в сторону спальни. Она спотыкается на последнем шаге, отчего грудь сильно колышется. Не позволяя ей сделать и двух шагов, я тяну ее к себе так, что она впечатывается в меня. После скольжу губами по ее; она сразу реагирует, поднимаясь на цыпочки, чтобы углубить поцелуй, и пульс грохочет подобно грому в ушах; сердце бешено колотится в груди. Ее руки двигаются медленно, рисуя круги на моей спине от плеч до талии, от плеч до талии, каждый раз опускаясь ниже, будто набираясь храбрости ухватить меня за задницу.

Я нащупываю застежку ее бюстгальтера, стягивают края ближе и освобождаю от крючка одно ушко, второе, а потом третье и последнее. Она прижимается к моей груди, бюстгальтер оказывается между нами; я отодвигаюсь, не разрывая поцелуя, и он падает на пол между нами. Рот Дез до сих пор у моего рта, ее тело напряжено.

— Позволь мне увидеть тебя, — говорю я, отступая назад и беря обе ее руки в свои, чтобы она не смогла прикрыться.

И рассматриваю ее. Погружаюсь в ее красоту. Боже, я знал, что она фигуристая, но... черт. Эта девушка - богиня. Большие, тяжелые груди, вздернутые и упругие, круглые и с темные ареолами, большеватые соски сморщились в твердые бусины. Бедра, я хочу похоронить в них свое лицо, и ее задница... просто охренеть. Эта попка уже была в моих руках, но теперь, когда она голая, я должен прикоснуться к ней снова. Делаю шаг ближе, направляя свои руки вверх по бедрам и сжимаю ее полную, круглую попку, которая в обнаженном виде выглядит еще лучше, за исключением на ней тонкой веревочки стрингов.

Ну, смелее, давай, скажи это себе: «Я люблю большие задницы. Так что, с Дез я в раю».

Я разворачиваю ее и отпускаю кисти, пробегаясь ладонями вниз по ее рукам, и теперь могу внимательно и детально изучить ее попку, затем прикасаюсь к ней снова, чтобы удержать. Мне необходимо прижаться к ней, и знаю, что она чувствует мое желание. Оно сильнее меня, но я представляю, как уютно устраивается мой болезненный, твердый, как камень, член между этими пышными, круглыми ягодицами, и как глубоко погружаюсь в нее, прямо сейчас.

Пока еще нет. Она дрожит, трепещет и едва дышит. Нужно действовать медленно, воспламенить ее. Подготовить.

Пришло время выполнить обещание, данное ей вчера.

— Мне нужно слышать, как ты стонешь. — Я подвожу ее медленно к кровати, Дез запинается, выпрямляется и поворачивается, прикрывая грудь руками, но я отвожу ее руки. — Никогда не закрывайся, Дез. Твои сиськи слишком, бл*дь, прекрасны, чтобы когда-нибудь прикрывать их.

— Адам, господи. Ты ведешь себя так, будто никогда не видел сисек. — Дез пожимает плечами и расслабляет руки, но не прикрывает себя снова.

— Не такие, как у тебя. — Подхожу к ней, глажу ее бока, и, наконец-то, после долгого ожидания, ее грудь оказывается в моей руке.

Боже, такая большая, такая тяжелая и мягкая. Я прижимаю ладонь к ее левой груди, затем трогаю большим пальцем сосок. Она хватает ртом воздух и вздрагивает.

Я смотрю ей в глаза и слегка ударяю по соску ногтем большого пальца, и она вздрагивает снова, приоткрывая рот.

— Ты такая чертовски чувствительная, так ведь? — спрашиваю я.

— Похоже, что так, — шепчет Дез, ее широко открытые испуганные глаза внимательно рассматривают меня.

— Тогда тебе действительно понравится это, — говорю я.

Приподнимаю ее грудь ко рту и медленно облизываю ее сосок, увлажняя.

— О боже... Адам…

— И это, — говорю я, ухмыляясь, а затем охватываю губами затвердевший сосок и сосу его.

— Бл*дь, — ругательство вылетает из ее уст, ее руки безумствуют, проходятся по моим плечам, хватаясь за меня, одна из них царапает мою голову и сжимает короткие черные волосы в кулаке.

— Тебе нравится так? — спрашиваю я.

— Адам...

Я снова лижу, потом сосу, проводя по соску языком вперед и назад десятки раз, пока Дез не задыхается.

— Тебе нравится?

— Да... — Она держит мой затылок, удерживая мое лицо у груди. — Нравится. Очень.

Я подталкиваю ее, пока Дез не упирается ногами в кровать и не вынуждена сесть. Становлюсь между ее бедер, прижимаюсь, целуя нежную плоть груди, и прокладываю дорожку поцелуев к другой, потом беру сосок в рот и заставляю стонать ее снова.

Слегка касаясь, плавно глажу руками ее бедра и сжимаю ягодицы, вдавливая большими пальцами в плоть и мышцы и продвигаясь все ближе и ближе к ее центру. Ее голова запрокидывается, и Дез дышит так тяжело, что почти задыхается; руки сжимают мои предплечья изо всех сил, но не отталкивая и не пытаясь остановить меня. Я отступаю, сажусь на корточки и просто смотрю на нее.

Наблюдая за ней, зацепляю пальцами пояс стрингов, кружа вокруг талии. Она смотрит на меня широко открытыми карими глазами, немного нервничая и ожидая. Тяну их вниз, стаскивая по ногам треугольный клочок ткани, скрывающий средоточие ее страсти. Ее грудь вздымается с каждым вздохом; Дез переводит дыхание. Глаза сужены, рот приоткрыт. Тяну еще немного, но ее задница мешает мне снять их полностью.

— Приподнимись, детка, — прошу я ее.

Дез колеблется, затем поднимает попку над кроватью, после чего я стаскиваю белье и отбрасываю в сторону. И теперь она совершенно голая передо мной, обнаженная, уязвимая и прекрасная.

— Боже, Дез. Ты такая, бл*дь, сексуальная.

Провожу ладонями вверх и вниз по ее бедрам. Чувствую, как напряжено ее тело, но она, все же, не двигается. На этот раз мои руки поднимаются между ее ног, заставляя бедра раскрыться. Дез подчиняется с мягкостью и скромной нерешительностью, закрывая глаза.

Даже ее киска великолепна. Она подстрижена, но не побрита, и губки там такие же пухлые и приятные, как на лице. Она открывает глаза и видит, что я уставился на ее киску.

— О мой бог, — она краснеет, ее загорелая кожа вспыхивает от смущения, и она пытается свести ноги, но между колен нахожусь я. — Прекрати, Адам. Не смотри на меня так.

— Как?

Она неловко пожимает плечами и пытается прикрыть киску руками.

— Будто я....

— Красивая? Вкусная? Та, кого я хочу часами ублажать?

Дез закрывает глаза, крепко сжимая веки, будто борется с собой, воюя с чем-то внутри нее.

— Ты сумасшедший.

— Давай так? — говорю я, позволяя ей прикрыться обеими руками. Внезапно она начинает стесняется. Я пальцем прокладываю путь от вершины ее бедер к коленям, затем медленно прослеживаю путь кончиками пальцев обратно вверх по внутренней стороне бедер. — Я разрешу тебе прикрыться и смогу увидеть только то, что ты позволишь, когда сама уберешь руки. Я хочу видеть тебя, Дез. Всю. Хочу прикасаться к тебе. Хочу целовать тебя.

— Целовать меня где?

Позволяю голодной улыбке скользнуть по губам.

— Везде, Дез. — Я скольжу пальцами по окружностям ее бедер, так близко к киске, как могу. Она вздрагивает, и я чувствую, как ее пальцы дрожат. Она растопыривает кисть, и я скольжу длинным средним пальцем между ее пальцами, касаясь гладкой кожи. — Здесь. Я хочу увидеть и потрогать, и попробовать тебя здесь.

Она издает звук из глубины ее горла, потом открывает глаза, фокусируясь на мне.

— Боже.

— Это не мое имя.

— Адам.

— Лучше. — Кладу свои руки поверх ее. — Сейчас посмотри в мои глаза и скажи мне, что ты хочешь, чтобы я остановился.

— Не могу.

— Знаю, что не можешь. — Я кружу большими пальцами по ее соскам, поднимаю ее груди и позволяю свободно опасть. — Потому что ты знаешь, что хочешь этого. Ты хочешь позволить мне прикоснуться к тебе.

Дез смотрит, не отводя глаз от меня, и я вижу, что внутри нее бушует война, и хочу знать, чего она боится, с чем борется. Но не спрашиваю. Вместо этого я скольжу ладонями по ее ногам, бедрам, ребрам, поднимаясь к ее груди и обратно. Заметно, как она моргает в нерешительности, и когда Дез поднимает подбородок, взгляд наполняется решительностью - она убирает руки и кладет их на мои плечи.

Я усмехаюсь и следую указательным пальцем по открывшейся плоти.

Она стонет, ее веки дрожат.


* * *

ДЕЗ


Я и раньше прикасалась к себе. Доводила себя до оргазма. Но это совершенно не похоже на те ощущения, когда пальцы Адама раскрывают мою киску.

Я уже не могу остановить это. Хочу, но не могу. Мне нужно чувствовать его пальцы внутри себя, хочу чувствовать его губы на себя. Знаю, что Адам желает доставить мне удовольствие, и я хочу этого. И сделаю. Бл*дь, я хочу этого так сильно.

Но боюсь. Я в ужасе.

Следует сказать ему, что я - девственница.

Но не буду. Он остановится и сделает из этого проблему.

Все, что Адам делает сейчас, - трогает.

Он захочет, чтобы ему пояснили, почему в двадцать два года все еще девственница. Он захочет узнать мою историю, а я не смогу рассказать ему ее. Не могу. И не буду. Это не то, что я когда-нибудь кому-нибудь расскажу. Все случилось давным-давно, и должно там и остаться, но все выходит из-под контроля. И это все часть того, почему я делаю это, почему все еще здесь, почему борюсь со страхами и смятением в душе, почему дрожу, как осиновый лист; сердце колотится, а дыхание учащается - я просто задыхаюсь. Не хочу, чтобы прошлое определяло мое настоящее или, тем более, будущее. Мне хочется, чтобы все случилось по-настоящему, потому что очень сильно хочу Адама, хочу делать с ним все, но боюсь. Именно поэтому я должна оттолкнуть страхи, поэтому должна позволить всему случиться: так я смогу двигаться дальше. Так смогу найти хоть какое-то подобие нормальной жизни. И до тех пор, пока я позволяю своему страху управлять мной, этого никогда не случится.