Чего у Веры не отнять – худая. И довольно высокая. Ну ладно, попа и грудь на месте, хотя, если уж совсем до конца следовать современным стандартам, могли бы и покрупнее быть. Ладно, и волосы Верке тоже хорошо уложили – в этакую старомодную «бабетту». Причем, что интересно, Раиса Викторовна тоже эту «бабетту» делала, только из накладных волос. Шило на мыло, по сути, поменяли…

Лицо. У Веры было узкое, неприятное лицо. Говорила она всегда негромко, не повышая голоса… Вот и сейчас, расположившись за стойкой, Вера перешептывалась о чем-то с очередным гостем, оформлявшим документы на заселение. Мужик, молодой парень, если точнее. Весь прям извертелся, беседуя с Верой.

А она то вспыхнет, то побледнеет и вежливенько чего-то там в ответ – шу-шу-шу, шу-шу-шу… На юную Лидочку, которая сидела в углу и застенчиво улыбалась своей «железной» улыбкой, гость даже не смотрел.

Неужели посетитель настолько глуп, что не замечает: рыжая за стойкой перед ним – неприятная особа? Лидочка, даже в брекетах, и то лучше!

– Валь… ты тут?

Валя вздрогнула, обернулась – позади стоял муж, Коля.

– Ты тут откуда? – рассердилась Валя. – Посторонним сюда нельзя. Я же сказала – жди меня у служебного входа! Почему не позвонил?

– А я хотел тебя врасплох застать! – расплылся в ехидной улыбке муж. – Чем ты на своем рабочем месте занимаешься, а, Валюнь? Нет ли у тебя служебного романа, а?

– Идиот, – возмутилась она. – У самого рыльце в пушку…

– А это кто там? Это Верка? – с любопытством спросил Коля.

– Ага. Начальство теперь у меня новое.

– А она ничего, ничего так… Красотка.

– Перестань. Ты раньше говорил, что страшнее ее в нашем городе нет.

– Ошибался. Слушай, и как это я раньше не замечал ее красоты… – Коля, конечно, шутил, поддразнивал Валю, но даже в шутку такое слушать было неприятно.

– Пошли отсюда, – потащила она мужа прочь.

– Слушай, Валь, а тебе что, повышение не светит? Стара ты, мать, да и внешность у тебя простецкая… Не соответствует.

– Ага, непрезентабельная у меня внешность! – огрызнулась Валя. – Кольк, тогда чего ты со мной, скотина, живешь?

Валя выпроводила мужа вон из гостиницы, на прощание сунула ему в карман тысячную купюру.

Но осадок после всего этого в душе остался… Коля пусть даже и в шутку, но восхитился Верой. И тот мужик у стойки аж из кожи вон лез, стараясь заслужить Веркино расположение… Явно кадрился.

Сколько Валя ни сопротивлялась этой мысли, но она все равно настигла и поразила женщину в самое сердце. Мысль такая: а Вера все-таки – симпатичная. И мужики на нее очень даже реагируют. И Вале до Веры – ого-го как далеко.

Вера – белая кость. С образованием, с красивыми мечтами. Высший сорт. Валя же – простая прислуга. И вообще – простая… Простецкая, как безжалостно определил Коля.

Это так ужасно – осознать внезапно собственное ничтожество. И ведь, главное, изменить ничего нельзя. То есть, конечно, можно похудеть слегка и приодеться эффектно – но все равно выше головы не прыгнешь. Даже приодетой и худой – все равно останешься рабочей лошадкой. И ни один приезжий не обратит внимания, не улыбнется, не станет искать взгляда… Валин контингент – электрики и разнорабочие.

Несколько недель Валя ходила в гостиницу, как на каторгу. Ведь каждый раз, оказываясь неподалеку от стойки рецепшена и увидев Веру, женщина вспоминала о своем месте в этой жизни.

И это было обидней всего – понимать, что ее обошла такая же горничная, ее подруга. Ладно бы не подруга! А тут… И главное, местный персонал точно почуял Валины страдания. Все, кому не лень, принялись поддразнивать – почему Валя прошляпила место администратора!

Валя хоть и мучилась, но терпела. Ее тешила надежда, что Вера не справится со своими обязанностями.

Характер у Веры необщительный, людей она сторонится, в конфликтах тушуется, свою точку зрения никогда не отстаивает… Рано или поздно Вера непременно должна допустить какой-либо прокол.

Но нет. Наоборот, народ стал между собой говорить, что Вера – на своем месте. Что именно ее сдержанность и спокойствие как раз нужны на этой должности. Она ни с кем из гостей не ругалась, голос не повышала, не злилась… Строго соблюдала все формальности, не мухлевала. Казалось бы, невыгодно многим, работавшим в гостинице давно, – с уходом Раисы Викторовны эти люди потеряли лишний приработок. Но тем не менее недовольства не выказали. Наоборот, как будто им приятно стало, что вновь могут стать беленькими и чистенькими… Хотя тут ничего удивительного – Полуэктов повысил зарплату обслуживающему персоналу. Конечно, ненамного, но…

Одна из горничных даже призналась Вале, что при Раисе у нее всегда сердце было не на месте, сплошные нервы – обнаружат их махинации или нет. А тут вроде как отпустило. Деньги, даже самые большие – не сто́ят тех нервов.

Тогда у Вали осталась надежда на то, что Вера допустит какой-нибудь промах в самой работе администратора. Кого-нибудь не туда заселит, не так расчет с гостем произведет и тому подобное. Она же рассеянная, эта рыжая, вечно в мечтах и фантазиях витает.

Но и промашка вышла. Эта Вера, при всей ее рассеянности, соображала, оказывается, хорошо. «Умела концентрироваться на главном», – как однажды услышала Валя, это когда проходила по холлу, а там Полуэктов комплименты Верке рассыпал.

Словом, все надежды на то, что Вера не справится со своей работой, опозорится, – окончательно пошли прахом.

Нет, Валя не считала себя злой, она не завидовала бывшей подруге. Это что-то другое было… Ну неужели нет никакой справедливости! Люди должны увидеть, что она за человек никчемный, эта Вера.

В начале августа случилось еще одно событие, которое окончательно подкосило Валю, и она даже физически стала себя плохо чувствовать – мигрени начали преследовать, давление скакать вздумало…

А произошло вот что.

Внизу, в холле и в том красивом, большом коридоре, который вел к ресторану, развесили большие фото в рамках.

Виды города, электрозавод – старое здание (отчего-то он, оказывается, старинный замок напоминает), ну, и новый корпус, весь такой современный… Город ночью и город утром, в солнечном свете, город весной и город осенью. Очень красиво, даже слишком. Пожалуй, наяву Электрозаводск столь эффектно не выглядел.

И все ходили и смотрели на эти фото, и некоторые гости даже специально спускались, и тоже смотрели, и речи вели такие интересные, пафосные – про то, что страна возрождается, и город этот возрождается, и осенью будет торжественное открытие нового корпуса, и вообще скоро чуть ли не весь мир об Электрозаводске услышит…

Валя не обращала бы на эти фотографии и разговоры вокруг них никакого внимания, но тут прошел слух, что фото эти – Верины.

Она их сделала. Она же – фотограф! Подарила эти фото гостинице и просила не афишировать свое имя. Полуэктов же ее творения в рамки запихнул, по стенам развесил…

Ой, мама дорогая, вот с этого момента самая свистопляска и началась в гостиничном коллективе. Уже какой-то культ Веры. Она, оказывается, красавица. Она – талант и чуть ли не гений, и всегда была скромная и милая, и даже сейчас скромная и милая и т. д. и т. п. Новое лицо гостиницы «Турист», одним словом, – вот о чем теперь твердили все вокруг.

Валя пыталась рассказать людям, чего Верина «скромность» на самом деле стоит, но почему-то ее никто не стал слушать. «Ты, Колтунова, завидуешь Верочке!» – заявила Эльмира, которой Валя пыталась раскрыть глаза.

Только тогда до Вали дошло, что все горничные теперь будут стараться услужить Вере. И, пожалуй, могут донести на Валю как разносящую сплетни и портящую обстановку в коллективе.

Вале, оставшейся одной и непонятой, стало так плохо, что она даже больничный взяла. Солнышко, тепло, но уже не удушающе жарко, и дожди еще не скоро, и осень эта с вечными проблемами, с ученьем-мученьем детей тоже не скоро… Словом, самая чудесная погода наступила, самое приятное время года, когда хочется наслаждаться каждым днем – а нет, Валя именно сейчас умудрилась заболеть. Опять давление, мигрень, тахикардия, во рту постоянно горький вкус…

Несколько раз Валя встречалась с Ольгой Тихоновной, Вериной матерью. Та, кстати, раньше тоже не надеялась на то, что Вера справится с новой должностью…

Но больше всего Ольга Тихоновна переживала за Кирилла. Оказывается, он до сих пор не знал, что его жена уже давно встречается с другим мужчиной, тем самым Львом из Москвы.

Ольга Тихоновна пыталась беседовать с дочерью, вправить ей мозги – но ничего не вышло.

– Вот ведь правду говорят, что муж или жена узнают об изменах своей второй половинки последними… – как-то с сердцем заметила Ольга Тихоновна.

– А если рассказать Кириллу, что Вера творит? – предложила Валя. – Что будет?

– Рассказать Кириллу? Да ты с ума сошла, – отмахнулась Ольга Тихоновна. – Я никогда в жизнь молодых не вмешивалась. Их дело. Нет, Веру я сколько раз пыталась образумить, но доносить на нее мужу… Они ведь, Валентина, могут тогда совсем разойтись. Так их семейная жизнь хоть на ниточке держится, а я махом все разрублю. Не-ет.

– А если…

– Валентина, перестань! – поморщилась и отмахнулась Ольга Тихоновна. – Это вообще не твое дело.

Валя, разобидевшись и на мать старой подруги, ушла. Вообще эта тетка, помешанная на здоровом образе жизни, сама в городе слывет, что называется, слегка «с прибабахом».

Но мысль о том, что надо все рассказать Кириллу, с тех самых пор неотступно стала преследовать Валю. Правда, интересно, что будет? Кирилл прибьет Верку? Они разбегутся? Лев Столяров Верку к себе в столицу заберет?