Тут Костя снова смутился. Ему стало неуютно. Он не знал, что теперь сказать: женщина либо не расслышала его вопроса, либо её это чем-то обидело. Он снова попытался улыбнуться, но улыбка не вышла, а женщина сделала вид, что не заметила этой неловкости. «Видимо, не хозяйка», – подумал Костя и, решив сменить тему разговора, заговорил о доме.

– Здесь красиво. Я первый раз в этом доме. – Костя устремил на женщину взгляд, полный интереса и желания понравиться. Очень долго он потом вспоминал этот свой по-детски наивный взгляд, на который женщина не обратила, как ему казалось, внимания. А восприняла скорее как должное.

– Вас кто-то пригласил?

– Да, одна знакомая. Точнее, – поспешил добавить Костя, – знакомая моей мамы, Дина.

– А чем вы занимаетесь?

– Я актёр, – с уверенностью сказал Костя.

– А, вот ты где, Костя, – послышался голос Дины.

И всё оборвалось. Всё, что было нового и зарождающегося в этом общении, теперь рухнуло. И Костя больше не чувствовал той искры, которая, как показалось, замелькала между ними несколько минут назад.

Костя обернулся и увидел Дину – как всегда, в облегающей кофте, демонстрирующей большую грудь, похожую на воздушные шары. При движении грудь колыхалась, создавая ощущение всеобщей качки. Дина вошла на балкон и остановилась, глядя на шатенку, с которой Костя разговаривал.

– Как? – удивилась она. – Вы уже познакомились? Это же должна быть моя работа.

– Так это тот Костя, о котором ты мне говорила? – спросила женщина, разглядывая Костю, как ему представилось, теперь совсем другим – критичным взглядом.

– Да, он самый. – Дина улыбнулась.

Костя почувствовал, как краска подступила к лицу. Он тут же отпил из бокала, но поперхнулся и закашлялся. Дина слегка ударила его по спине: «Ты в порядке?» Костя встряхнул головой, поправил свои соломенного цвета волосы и улыбнулся: «Да, в полном». А потом, посмотрев на Динину знакомую, протянул ей руку и точно так же, как недавно отчеканивал консьержке внизу свои фамилию и имя, произнес: «Константин Гринёв. Рад знакомству!»

– Лара, – усмехнувшись, ответила женщина и пожала ему руку.

– А по отчеству? – ляпнул Костя.

– Просто Лара. Давайте пройдем в мой кабинет, там поговорим. – А Дине шепнула: «Такой испуганный».

Костя почувствовал в её голосе повелительные нотки.

Прошли в кабинет. Там стоял массивный деревянный стол с лампой под зелёным абажуром, создавая вокруг антураж сталинской эпохи. Костя огляделся: «Вот теперь похоже на правду. Может, за этим столом сидел сам Берия. Сейчас поговорит со мной пять минут, а потом позвонит куда надо – и на Лубянку!» – пронеслось у Кости в мыслях.

– Присаживайтесь! – Лара указала Косте и Дине на два кожаных кресла напротив стола.

– Спасибо, – ответил Костя немного развязно, чтобы придать голосу уверенности, которой не было. Он вспомнил, что только сегодня утром сидел в кафе с друзьями, чувствуя себя сибаритом, наслаждался жизнью, а сейчас вдруг оробел и не знал, что делать.

Он плюхнулся в кресло, положил диск на стол, достал пачку сигарет и закурил. Выпуская дым вверх, украдкой поглядывал на Лару. Что-то в этой женщине его сразу поразило. Нет, не её ухоженность и элегантность, не этот вид успешной бизнесвумен, а что-то другое. Как будто за всей этой нарочитой деловитостью скрывалось ещё что-то, что невозможно увидеть на поверхности, как будто она запрятала где-то в глубине себя настоящую и показывает людям только то, что они хотят видеть, и живёт так, как она должна жить, но, может быть, не хочет.

И тут, словно в подтверждение своих мыслей, Костя услышал голос Лары.

– Ну что, дорогой, откуда ты взялся, такая звезда? – с сарказмом поинтересовалась она. Ей явно хотелось подшутить над этим мальчиком, который ещё ничего в жизни не видел, но наверняка считает, что его ждёт блестящее будущее.

Слово «дорогой» представилось ему закладкой в Ларином ежедневнике, этаким кодовым словом для обозначения мужчин. Кто они, эти «дорогие»? Костя подумал, что «дорогим» для этой женщины может быть кто угодно, лишь бы мужского пола, начиная с того, кто приносит ей по утрам газеты, заканчивая любовником. А может, у неё даже не один любовник, и всех она называет «дорогими», чтобы не утруждать себя запоминанием имён.

– Как Костя уже сказал, он сын моей хорошей знакомой, – заговорила Дина, видя смущение молодого человека. Немного полными, унизанными кольцами пальцами она вытащила из пачки тоненькую сигарету с ментолом и, заметив, что Костя протянул ей зажигалку, наклонилась к нему. Костя снова взглянул на её грудь, кожу с ровным золотистым загаром. Дина поправила длинные, вьющиеся на кончиках чёрные волосы, выпустила дым изо рта, откинулась в кресле. – Очень талантливый.

– Да ты что? В какой области?

– Я… всем занимаюсь, – пробормотал Костя и снова покраснел. Он чувствовал себя смущённым, особенно от того, что понимал: сейчас он находится на чужой территории. И решение Лары зависит не от его диска, не от Дины, а от него самого. От того, сможет ли он произвести благоприятное впечатление на хозяйку.

– Не обращай на неё внимания, она всегда такая, – сказала Дина своему подопечному.

– Чем ты сейчас занимаешься? – спросила Лара.

Но снова за Костю ответила Дина:

– Он и актёр, и музыкант, подрабатывает диджеем в клубах. Одним словом, творческая личность. Сейчас в поиске.

– Кого? Своего «Я» или спонсора?

– Думаю, и того и другого. Скорее второго – сейчас это более актуально, иначе Костя сюда не пришёл бы. Гораздо легче, как мне кажется, найти своё «Я», когда у тебя есть деньги. Ты же знаешь: сначала слава, потом деньги, а потом уже своё «Я».

– Бред какой, Дина. Ты сама понимаешь, какое может быть «Я» после славы и денег? Оно будет находиться в таком дерьме, что его уже не откопаешь. Зачем это ему нужно? Ты думаешь, он сможет устоять?

– А мне больше интересно, – вызывающе-вопросительно произнес Костя, – почему вы говорите обо мне в третьем лице, как будто меня не существует? Ему не понравился тот приторно-сладкий подхалимский тон Дины, которым она разговаривала с Ларой, – он чувствовал во всём этом оттенок пренебрежения.

– Есть Константин Гринёв – студент, сын, друг, – спокойно ответила Лара, привыкшая к эмоциям юных дарований. – Но, простите, в моей актёрской базе данных о вас нет. – Женщина усмехнулась. – Конечно же, это не конец света.

– Ну знаете… мне… всё это… – Костю сильно задело только что услышанное «вы» вместо «ты». Он резко встал, готовый уйти. «Что за унижение? Как она может со мной так говорить?» – подумал он, забыв, что ещё несколько минут назад он, стоя на балконе, спокойно разговаривал с Ларой на «вы», не чувствую в этом никакого презрения.

– Сядь! – резко приказала Дина. – Сядь. И молчи.

Костя покорно сел, достал сигарету и закурил, глядя в пол.

– Сколько вам лет? – спокойно продолжила Лара, и Костя заметил едва видимую добрую улыбку на её лице.

– Девятнадцать, – ответил он, подняв голову, и провел рукой по волосам.

– Прекрасно. Значит, контракт сможете сами подписать.

– Ну что, возьмёшься за него? – спросила Дина. – Ты понимаешь, я обещала его маме, что поговорю с тобой. Конечно, я объяснила, что никто золотых гор сразу не предложит, но не может же он вернуться домой ни с чем.

Костя навострил слух. Ему совершенно не хотелось работать с этой Ларой – она казалось ему высокомерной феминисткой, ненавидящей мужчин. От первого чарующего милого впечатления, которое она произвела на него на балконе, не осталась и следа. Если бы она была хоть немного снисходительна, хоть немного понимала бы, как ему сейчас трудно, она не стала бы сейчас с ним так разговаривать. Она поняла бы, как ему страшно и некомфортно, как ему ужасно хочется начать сниматься в кино, стать известным, чтоб его оценили по заслугам, а не ругали, не критиковали. Его мысли прервал ответ Лары.

– Подумаю. – Лара взглянула на диск, лежащий на столе, дотянулась до него и взяла. – Я могу его себе оставить?

– Да, конечно.

Лара посмотрела на обложку диска с фотографиями Кости. А молодой человек очень красив, отметила она про себя. И даже если из него не выйдет настоящего актёра, то с такой внешностью он вполне мог бы сделать карьеру в рекламе.

– Что здесь? – спросила Лара.

– Запись моего выступления в институте в прошлом году, мы делали этюды.

– А вы, кстати, в каком институте учитесь? – Лара открыла один из своих ежедневников, что-то там записала и вопросительно взглянула на Костю.

Костя замялся.

– Вообще-то я учился в «Щуке», но перевёлся.

– Почему?

– Гм… – Костя смотрел то на Лару, то на раскрытый ежедневник, то на Дину, которая умолкла, предоставив Ларе общаться с Костей. – Так получилось… У меня были проблемы с преподавателями, – соврал он.

Лара удивлённо приподняла бровь.

– Что значит, проблемы с преподавателями? Какой-то конфликт или непонимание?

– Ничего серьёзного. – Костя закурил. – Я перевёлся в Славянский институт, завтра занятия начнутся. Но в следующем году планирую восстановиться в «Щуке».

– А зачем так прыгать по учебным заведениям? Надо определиться.

– Ну понятно, что «Щука» мой дом родной, у меня там друзья. Мы до сих пор общаемся.

– Друзья – это хорошо, но при чём тут они? Образование для вас сейчас важнее. А чем занимаются ваши родители?

– Мама – искусствовед, работает в галерее современного искусства. А отец – музыкант.

– Интересно. Вы, что называется, из творческой семьи.

– Да, мой дедушка был актёром, он уже умер. Работал в Театре Вахтангова.

– Прекрасно. Только зачем же тогда вам моё агентство? Вы, наверное, и без меня не пропадёте? У вас талант должен быть на генном уровне. – Лара улыбнулась, но Костя посчитал это очередной насмешкой.

– Хочу всего добиться сам.

– Но ваша мама попросила Дину со мной поговорить.

– Ну да… – Костя замялся. – Так немного проще. Ведь в ваш продюсерский центр так просто не попадёшь – несколько кастингов нужно пройти.