Негры никогда не отказываются помочь белому или любому другому человеку, но выдать секреты?! На это они не пойдут никогда.
Геркулес слушал, опустив голову и недовольно наморщив лоб.
Наконец, красноречие Джеральда О’Хара было исчерпано, и в разговор вступил доктор Фонтейн. Он говорил еще красноречивее, даже принялся жестикулировать, что для благовоспитанного джентльмена было недопустимо.
Но злость уже поднималась в душе доктора Фонтейна. Ведь он, дипломированный доктор, ничего не мог сделать против яда древесной змеи. А какой-то неграмотный негр, пожевав корень, трижды плюнул в глаза девочки — и та исцелилась в течение часа.
Но какие аргументы ни приводил доктор Фонтейн, что ни сулил Геркулесу, тот все равно молчал, не выдавая свой секрет, он не произнес ни слова.
Когда мужчины замолчали, Эллин решила подействовать на лучшие чувства своего повара.
Она говорила:
— Геркулес, ты пойми, ты спас Скарлетт, потому что оказался рядом. А сколько детей потеряли зрение из-за того, что рядом с ними не оказалось знахаря. И ты, рассказав свой секрет, поможешь всем, кто окажется в такой беде.
Доктор Фонтейн уже потеряв надежду, сидел, откинувшись на спинку большого кресла и со скептичной улыбкой потягивал кофе.
Когда уговоры Эллин не поимели действия, он вновь начал объяснять Геркулесу, но уже в других словах.
Доктор Фонтейн говорил так, словно обращался к своему коллеге, а не к темнокожему рабу. Он рассказывал, какое можно сделать из корня лекарство и как важно это будет для науки. А в заключение он пообещал Геркулесу подарок — золотые часы на золотой цепочке. Такие часы мог позволить себе далеко не каждый белый человек. Конечно, соблазн был велик, но Геркулес был хранителем тайны и мог расстаться с ней только вместе с жизнью.
Наступило молчание. Доктор Фонтейн уже внутренне ликовал, уверенный, что Геркулес не сможет устоять против такого соблазна, но негр угрюмо пробурчал, что не помнит, какой это был корень.
Доктор Фонтейн разочарованно вздохнул, Скарлетт набросилась на Геркулеса с упреками.
— Как ты можешь так поступать? Сколько людей страдают из-за яда этой проклятой древесной змеи, — пыталась она воззвать к лучшим чувствам повара.
Но достигнуть каких-либо результатов было чрезвычайно трудно. Геркулес предпочитал хранить молчание, а если что и отвечал, то это была полнейшая чушь.
— Мэм, — говорил он, — это моя слюна вылечила глаза вашей дочери.
— Но я же видела все своими глазами, — возражала Эллин.
— Говорю вам, мэм, — стоял на своем Геркулес, — это моя слюна и больше ничего.
— Но я видела корень в твоих руках, видела, как ты жевал его. Почему, Геркулес, ты не хочешь помочь другим людям?
— Я бы с удовольствием им помог, — отвечал повар, — но, в самом деле, это всего лишь слюна.
Доктор Фонтейн не мог скрыть улыбки. Ему уже не раз приходилось сталкиваться с подобным упорством чернокожих знахарей и он понимал, что все уговоры бесполезны. Если не подействовало обещание подарить золотые часы на золотой цепочке, то значит дело пропащее.
К тому же Геркулес был настроен довольно враждебно ко всем расспрашивающим его, как будто они хотели у него что-то отнять. Выражение его лица было сердитым и враждебным даже тогда, когда он смотрел на своих господ, к которым всегда относился с большим почтением.
Джеральд, не выдержав, ударил кулаком по столу.
— Геркулес, я приказываю тебе показать доктору Фонтейну этот корень!
Геркулес недоуменно пожал плечами и посмотрел на своего господина.
— Я не понимаю, сэр, о чем вы говорите? Это всего лишь моя слюна. Если доктор хочет, я могу плюнуть в одну из его пробирок, но это Всевышний хотел, чтобы Скарлетт излечилась.
Джеральд устыдился своего поступка. Ведь стольким был обязан Геркулесу, а отплатил ему криком и руганью.
Но Джеральд был упрям и поэтому не терпел упрямства в других. Он подавил в себе жалость и воскликнул:
— Геркулес, если ты не послушаешься, я велю продать тебя с торгов.
Эллин в изумлении посмотрела на мужа, она никак не ожидала от него подобного.
— Джеральд, что ты говоришь? — вскричала она, хватая мужа за руку, — ведь Геркулес спас Скарлетт зрение! Как ты можешь?
— Не надо, Эллин, — руки Джеральда дрожали от негодования, — не сдерживай меня. Неужели ты не видишь, он издевается над нами.
— Геркулес, — голос Эллин звучал умоляюще, — ну скажи, пожалуйста, где растет этот корень. Это так важно.
— Если бы я знал, мэм, я бы показал вам его, но я не привык обманывать, — и Геркулес с деланной открытостью посмотрел в глаза доктору Фонтейну.
Тот уже устал от этого бесконечного бессмысленного разговора и мечтал только об одном, как бы поскорее уехать домой. Он понимал, что этот Геркулес — хитрая бестия, и прекрасно знает, что такой корень существует.
Но желание прославиться изобретением нового лекарства придало доктору Фонтейну новые силы.
— Геркулес, — вкрадчивым голосом сказал он, — а что бы ты хотел в обмен на свою тайну?
Негр пожал плечами.
— Никакой тайны нет. Это все слюна, сэр.
И Эллин, и Джеральда начинало раздражать поведение повара. И от этого раздражения уже исчезло неясное чувство вины, которое они испытывали под укоризненным взглядом Геркулеса. Им стало казаться, что он ведет себя чрезвычайно глупо и даже нагло.
В то же время они понимали, что чернокожий раб ни за что не уступит.
А значит, чудодейственное средство так и останется без применения, никому неизвестным, за исключением немногих негритянских знахарей, обладающих этой тайной.
А с таким положением вещей никак не мог смириться доктор Фонтейн.
«Эти черномазые, — рассуждал доктор Фонтейн, — знают больше, чем я. Они ходят в изодранных рубахах, в залатанных штанах и копаются в земле, обрабатывая плантации. А мы, белые люди, властелины мира, должны унижаться пред ними, выспрашивая секреты, случайно доставшиеся им в руки».
Доктор Фонтейн чувствовал свою ущербность перед сыновьями и внуками старых знахарей. Он прекрасно понимал, что под безобразными масками, ожерельями из костей и прочими нелепыми атрибутами их магии, у предков Геркулеса пряталась какая-то настоящая сила и мудрость, недоступная белому человеку.
Но как каждый ученый он не признавал существование тайн. Он считал, что все поддается анализу и расчету и что каждого человека можно склонить на свою сторону. Не посулами, так угрозами.
А больше всего раздражало доктора Фонтейна то, что, возможно, он и хозяева Тары, пытающиеся сейчас уговорить Геркулеса показать чудодейственный корень, по сто раз на день наступают на это невзрачное с виду растение, проходя из дому в парк или же навещая скотный двор. Может, это растение простой сорняк на хлопковой плантации. Но наступая на него ни он, ни мистер О’Хара, ни Эллин, не догадываются о его силе.
Доктор Фонтейн посмотрел в окно. Оттуда было далеко видно и он почувствовал, что взгляд его скользит среди безбрежного моря растений и лекарственных свойств половины из них он не знает.
«А этот неразговорчивый негр прекрасно представляет себе, какое из них чему может служить. А ведь они белые люди, — думал доктор переведя взгляд на хозяев Тары, — обосновались на этих землях, куда раньше чернокожих рабов. И все равно не смогли постичь тайны здешней природы. Все-таки эти негры — дикари. Они как звери, чувствуют, какое растение нужно есть во время болезни».
Думать можно было что угодно, от этого не становилось легче.
И супруги О’Хара, и доктор Фонтейн продолжали безрезультатно уговаривать Геркулеса. Они уже даже не понимали, чего в них больше — усталости, раздражения или отчаяния.
А Геркулес все твердил, что не может вспомнить, что такого корня вообще не существует в природе, то он начинал уверять, что это растение не растет в это время года, а то вновь принимался повторять, что вовсе не корень, а его слюна возымела лечебное действие, посланное Всевышним. Он говорил все это подряд, явно не смущаясь того, что одно его утверждение противоречило другому.
Всегда ласковый и сдержанный, Геркулес был теперь груб и упрям.
Эллин и Джеральд, а главное, Скарлетт не узнавали в нем своего доброго, любящего, старого слугу. Сейчас перед ними стоял невежественный, тупой и упрямый черномазый, который, опустив глаза и теребя фартук, приводил все новые и новые отговорки, одну нелепее другой.
Наконец, уже боясь сорваться, доктор Фонтейн попросил мистера О’Хара выйти в коридор.
— Мистер О’Хара, — обратился он, — я прошу прощения за свою настойчивость.
— Что вы, доктор Фонтейн, это я должен просить у вас прощения за нахальность моего слуги. Я все-таки вытрясу из него то, что вам нужно. Он расскажет нам, где растет корень.
— Я думаю, не стоит этого делать, — попытался урезонить Джеральда доктор Фонтейн.
— Это еще почему? — изумился Джеральд, — ведь я понимаю, как важно вам узнать целебные свойства растения.
— Да, это очень важно, — согласился доктор Фонтейн, — но я думаю, если мы будем настаивать, то Геркулес вообще откажется нам помогать.
— Но я могу его заставить.
— Как видите, мистер О’Хара, этого нам еще не удалось, — доктор Фонтейн специально употребил вместо слова «вам», довольно расплывчатое «нам». Он пощадил самолюбие Джеральда О’Хара.
— Тут нужно действовать хитрее, — предупредил он хозяина Тары.
— С ними нельзя быть ласковыми, — заметил Джеральд О’Хара, имея в виду своих рабов.
— Я с вами абсолютно согласен, мистер О’Хара. Но эти черномазые — продувные бестии. Они так хитры, что от них невозможно ничего добиться. И мы тоже должны действовать хитростью.
— Я с вами согласен, — подхватил Джеральд.
"Детство Скарлетт" отзывы
Отзывы читателей о книге "Детство Скарлетт". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Детство Скарлетт" друзьям в соцсетях.