Глава 11

Сонная, она натянула халат, неторопливо прошла к двери. Корнеев влетел, точно вихрь. Прижал ее, теплую, к своей холодной дубленке.

– Маринка-а! Как я соскучился! Если бы ты знала!! Просыпайся же скорее, ну!

– Подожди, – чуть отстранилась Марина. – Я… ты проходи, я сейчас…

Она юркнула в ванную, включила воду и принялась с силой тереть щеки. Она не могла ему не верить… и верить тоже. И что делать, не знала. Так хотелось обнять, прижаться… Но как прижаться, если сжигает обида? И ведь… и ведь он… как будто ничего и не было…

Маринка привела себя в порядок, даже накрасилась, потому что никак не могла собраться с силами и выйти.

Он уже крутился в кухне, шумел чайник, а его дубленка валялась на полу.

– Ну, наконец-то! – выдохнул Корнеев, когда Маринка появилась в дверях. – Я уж думал, ты досыпать пошла. Марин, ты чего такая?

– Я обычная, – пожала плечами она. – Про себя расскажи. Как командировка?

Корнеев как-то сразу сник, сел и пробормотал:

– Я, Марин, не был в кома…

– Потому что ты был с женой и детьми, – горько усмехнулась она. – Не понимаю, к чему весь этот театр с командировками? Я похожа на дуру?

Он поморщился, как от зубной боли.

– Марин, ты не похожа, это я сейчас… как полный идиот…

– Потому что я узнала? Раньше ты был умником, тебе все прекрасно удавалось, а сейчас…

– Да что удавалось-то? – тихо спросил Корнеев, но не выдержал и заговорил горячо и громко: – Марина, мы в разводе уже пять лет! У Ирины своя жизнь, она нашла себе человека, но только об этом не знает моя мать! Она живет в соседнем городе, у нее больное сердце, Ирину она любит, в Сашке с Олей души не чает. У нее больше никого нет. И больше всего на свете она боится, что наша семья рухнет. Мы пять лет каждый Новый год ездим ее поздравлять, большое спасибо Ирине. Она соглашается, а ведь у нее тоже своя личная жизнь.

– Я бесконечно счастлива! Так и езди! Я только не понимаю, ко мне-то зачем вернулся? Я для тебя кто, девочка на час? День? Месяц?

– Ну что ты говоришь?

– А ты? Я думала, что у нас с тобой… будущее есть! – уже всхлипывала Маринка. – Я же…

– Я тоже так думаю! – потянулся к ней Корнеев, но она отстранилась.

– Да? И ездишь к матери со своей женой? Я же хотела не просто так! Не просто… на ночь! Я семью хотела!

– У нас все будет! И семья, и дети! Почему ты мне не веришь?

– Да?! А куда ты нас с детьми от мамы будешь прятать? Под кровать? У твоей мамы сердце, а у моей? А если бы она тебя увидела?

– Я специально взял ей путевку на это время.

– Замечательно! А Жанне? А мне? А соседям? Мы все продумали! А нас все равно застукали!

– Марина…

– А ты знаешь, я поняла, почему ты не повез меня к своей маме. Потому что ты сам еще ничего толком не решил. Ты не уверен, что я тебе подхожу. Ты же еще сомневался, правда? Ну, случилась у вас с женой ссора, одному хреново, а тут… Марина! Эдакий анальгинчик от головной боли. А ты для меня тоже… анальгин! Ты же слышал, у меня с мужем нелады были. А тут ты… подвернулся… А теперь я…

Он не выдержал, вскочил и тряхнул ее за плечи:

– Маринка! Что ты несешь? Какой анальгин? Да твой муж мизинца твоего не стоит!

– Отцепись! – крикнула она, с силой дернув плечом. – Не твое дело! И вообще! Не лезь в наши отношения! Ты, что ли, стоишь? Бабник! Врун! Маменькин сынок! Неудачник! Иди к своей жене, а я… а ко мне… ко мне мой муж приедет!

– Куда он приедет? Они сейчас с Жанкой, наверное.

– Да он уже приехал! – отчаянно врала Маринка. – Он только в магазин вышел! Мне за минералкой! Не веришь, да? Ха! Да я сейчас…

Маринка схватила телефон и стала набирать номер Артемия.

– Не смей, слышишь? – проговорил Корнеев. – Не смей унижаться!

– Иди, командуй своей женой, ясно?! Алло, Темочка. Ну ты где застрял-то? Я жду-жду…

– Брось трубку, – тихо произнес Корнеев.

– Не мешай мне с мужем говорить! – воскликнула Маринка и снова запела мармеладным голосом: – Темочка, ты только шампанского не бери, возьми минералочку, хорошо? Не надо меня баловать.

– Марина…

– А ты иди! – крикнула она Корнееву, прищурившись. – Я устала и от тебя, и от вранья! Поиграли – и хватит!

– Может, ты и права, хватит, – вздохнул Корнеев, поднял дубленку с пола и вышел на лестницу.

– Алло! Марин! Алло! – кричал в трубку верный супруг. – Марин! Так я сейчас приду! Тебе чего, я не понял, шампанского и минералку?

– Только попробуй приди, – выдохнула Маринка. – Я тебя спущу с пятого этажа.

– С пятого? – растерянно переспросил Артемий. – Понял. Чего не понять…

Она отключила телефон, вытащила сим-карту и выкинула ее в окно. Домашний телефон выдернула из розетки, легла на диван и закрыла глаза. Корнеев ушел и будто свет за собой выключил, – все стало серым. Та яркая, счастливая новая жизнь закончилась… и старая жизнь тоже… не осталось никакой…

Полдня она пролежала. Когда тоска уже невыносимо сдавила горло, Марина включила телевизор, пыталась сосредоточиться на шутках и остротах ведущих, а в ушах все звучал голос Корнеева: «Может, ты и права, хватит». И на кой черт ей эта правота?

После серого вечера и серой ночи наступило такое же серое утро. День… А народ гулял, продолжались праздники, бухали салюты, кричали пьяные мужики, визгливо хохотали женщины. Два раза к Маринке кто-то звонил в дверь, пиликал домофон. Один раз она даже чуть не открыла, но, проходя мимо зеркала, увидела свое отражение и снова села у телевизора.

Седьмого числа Маринка включила домашний телефон, позвонила матери и поздравила ее с Рождеством. Мама стала приглашать ее к себе, они только что вернулись с отдыха. Маринка что-то промямлила, наобещала с три короба и попрощалась. Позвонила Наде, та напомнила, что девятого надо выходить на работу, и пожелала Маринке всяческих благ.

Рождество… Марина впервые за много дней оделась и вышла на улицу. Там гуляли люди, возле елок толпились веселые мужчины и женщины, и только Маринке никак не удавалось развеселиться.

– Красавица! Дай десять рублей, на сугрев не хватает! – подлетел к ней какой-то неухоженный товарищ, бомж, наверное.

Она молча протянула ему сотку – мельче не было.

– Ого! Вот спасибочки-то! – выпучил глаза мужик и, присмотревшись, озаботился. – А ты чего такая? У тебя умер кто-то?

– Нет, но…

– Ну тогда и не кисни. Запомни: самое тяжкое горе – это когда кто-нибудь умер, потому что исправить ничего нельзя, а если нет, то…

– А если любовь умирает? – повернулась к нему Маринка.

– А чего ж она умирает? – хитро перекривился мужичок. – Значить, слабенькая была, ненастоящая.

– У меня… не слабенькая…

– Не помрет. Бороться за нее надо, за любовь-то. А то ить мы как? Привыкли на кажном углу про любовь трещать, а она… вот она приходит, а мы носы воротим. То капризы, то обиды какие-то, то истерики… Сами ее гоним от себя, а потом плачем – нет любви! Любовь-то, она ить в людях живет! Не надо обижать людей, тогда и любовь не обидится.

– А если врут?

– А ты постарайся понять – почему врут-то? Неужель столько счастья от вранья? Подумай. А то она сразу – умерла!

Мужик фыркнул и ушел, а Маринка еще долго смотрела ему вслед.

А ведь действительно, за свою любовь нужно бороться! Вон сестрица как за Артемия вцепилась – мертвой хваткой! А он Корнееву и в подметки не годится. А она, Марина, даже не выслушала Льва. Почему он ей так сказал… И его глаза… Да не мог он ей врать! Не мог, но ведь соврал же, сам признался. Но… зачем тогда вернулся? Если понял, что она все знает, что еще хотел сказать? И паспорт… Он действительно не женат. Тогда почему же он… Да потому что надо было поговорить! Не орать, не визжать, а выслушать!

Маринка нервно достала телефон и набрала такой дорогой номер… Номер заблокирован. Она звонила снова и снова…

– Ничего, я все равно тебя найду, от меня не заблокируешься, – улыбнулась Маринка.

Она уже не шла, а бежала. Неслась к стоянке. В ней будто снова зажглась жизнь! Она… она выслушает. Попросит прощения, постарается понять, они все начнут сначала, потому что не бывает так: сегодня любил, а завтра стал ненавидеть. Все равно, проходит какой-то период… Вот поэтому нельзя терять ни минуты.

Когда она приехала к матери, Эмма Витольдовна не ожидала гостей.

– Мариша?! – чуть смущенно открыла она двери. – Ой… ой, как здорово! Женя! Посмотри! К нам Мариша приехала! Марина, доченька, а может, случилось чего?

Так, значит, Жанка не успела мать порадовать, хоть это хорошо.

– Мам, ну ты просто позвала, и я приехала. Чай ставь, а я нашего соседа приглашу, посидим, в карты поиграем.

– Я поставлю, только… Да ты проходи!

– Нет, мама, я сейчас… – Она кивнула матери и побежала на соседний участок. Там, наверное, опять собаки, но так даже лучше – пусть ее Корнеев снова спасает от своих охранников!

На соседнем участке было тихо. Ни лая, ни света, ни голосов…

– Спит он, что ли? – удивилась Маринка, пробираясь к крыльцу.

Она долго стучала, но ей никто не открыл. Маринка обошла дом со всех сторон. Тишина и заброшенность. По домам всегда видно, уехал их хозяин надолго или только на пару дней. Они какие-то несчастные становятся, когда хозяева уезжают надолго. И корнеевский дом смотрел окнами так одиноко, будто его оставили навсегда. Она погладила стены и написала на большом сугробе: «Корнеев, я тебя жду». Пусть знает!

– Странно, мам, – вернулась Маринка в дом к матери. – А куда твой сосед подевался?

– А я думала, ты знаешь, куда, – растерянно произнесла Эмма Витольдовна. – Как мы вернулись, так я его и не видела. И собачек тоже не слышно. Мы так славно посидели, я думала, он тебе сказал…

– Он собирался переехать в городскую квартиру… Я решила, что он сегодня здесь…

– Марина, у вас…

– Мама, у нас все хорошо! – Маринка постаралась весело рассмеяться. – Только мы, похоже, разминулись. Ну я поехала…