– Ты думала, что я уехала в Грецию, да? – ехидно фыркнула Аська.

– А вот если бы я это сказала, ты бы со мной неделю не общалась! – высказала дочери Катя и унеслась в магазин.

Конечно, когда она вернулась, молодые люди еще не скончались от голода, они, кажется, и вовсе не заметили ее отсутствия. И Катя успела не только подогреть в микроволновке пиццу, но и нарезать салат и даже пожарить картошку.

– Ну, мама, – появилась в дверях кухни Аська. – Мы уже по седьмому разу смотрим ваши молодежные фотографии, когда есть-то будем?

– Ты… ты показывала ему наши молодежные фотографии? – ужаснулась Катя. – Но… там же есть фото, где я с рюмкой! Надеюсь, ты сказала, что там минералка?! И еще… вон то фото, когда мы ездили в Ленинград, я там ужасно толстая, ты его быстро перелистнула?

Дочь протяжно вздохнула:

– Мама! Поверь мне, он все равно ничего не понял, у него от голода уже все мозги высохли. Он сейчас не разберет, где ты, а где бабушка Нюра.

– Ну вот за это его и вовсе кормить не надо, – полыхнула глазами Катерина. – Чтобы меня с бабушкой спутать! Пусть сначала постарается меня бабушкой-то сделать!

– Здрассьте, Катерина Михайловна, – вдруг появился в дверях малознакомый Кирилл. – А вы так удачно на всех фотографиях вышли. У меня мама, наоборот, плохо получается.

Катя моментально растаяла.

– Ой, да что вы… я тоже… в жизни намного красивее, – зарумянилась она и тут же захлопотала: – Ой, да вы садитесь! Уже и картошка поджарилась! Я вас зову-зову, а… а Ася говорит, что вы никак не можете от альбомов оторваться.

Ася засопела так, что позавидовал бы самый древний паровоз. Но мать выдавать не стала.

После того как молодые ушли, отзвонился Димка и сообщил, что через полчаса будет. Он как раз находится возле дома и еще не обедал. Пришлось Кате снова разогревать плиту и чистить картошку.

Как-то так получилось, что на кухне она крутилась до самого вечера. Вечером пришла Сонечка и, не успев как следует поужинать, плотно уселась за компьютер.

В Интернет Кате удалось выйти, только когда все уже спали.

– Ну наконец-то… – с радостью принялась она колотить по клавишам. – Это сколько ж нервов надо, чтобы весь день терпеть!

В группе опять происходили волнения. Сегодня появилась новенькая, молоденькая незнакомка под названием Милашка, и взбудоражила весь форум:

– Вау! Сколько здесь классных мужичков! А меня явно не хватает, потому что у этих мачо уж какие-то совсем захудалые бабцы. Отстой! Это ж как надо себя не любить, чтобы общаться с такими старухами!

Катю будто горячими помоями облили. Ничего себе – Милашка! Девочка на фото, конечно, весьма миленькая и молоденькая, но… сколько хамства-то! И где это она увидела бабцов? Да еще и старух?! Вот у Кати же ясно написано сколько ей лет… м-да… точно, написано, что сто лет… Ну так ведь это ж ясно, что прикол такой! Какие же сто! У этой малолетки что, глаз нет?! Она не видит разве, какая у Кати молодая спина?! Да на Аськиной спинке ни одной складочки! А загар – любая миска обзавидуется! И кто здесь отстой? На кого она намекает? МарКиса – это вообще богиня! Надо быть совсем умалишенной, чтобы этого не замечать. Аля… Аля очень красива! Очень приятная, очень мягкая женщина! И уж никак на отстой не тянет! Звездана? Ха! Да Звездана любой Милашке такой отпор даст, мало не покажется! И вообще, у них все девочки – просто пальчики оближешь! А мужчины… ну да, мужчины у них на зависть всем, но Милашка про них ничего дурного и не писала. Зато они ответили на ее писанину дружным неприятием, и это радовало.

– Милашка, – писал Лучов. – Ты и в самом деле очень хорошо сохранилась – мозг как у зародыша! Не встревай, когда взрослые говорят.

Ох, Лучик! Как сказал! Нет, ну прямо… хочется жить!

И Катя даже быстренько настрочила веселое стихотвореньице, чтобы поднять настроение. Но у Милашки никакое настроение не поднялось. Она снова написала едко и агрессивно:

– Кролик, иди пиши свою фигню на скотный двор. Свиньи оценят.

– Ну ты же не оценила, – мгновенно напечатала МарКиса.

– А ты, чувствую, оценила на все сто! Так я ж и говорю – пусть там и пишет, – мерзко ответила Милашка и сунула несколько хохочущих рожиц.

– Ну хватит уже, Милашка, или кто ты там… – написал вдруг Королев. – Пошутила и уймись. Здесь от твоего тонкого юмора сильно смердит.

Ого! Катя непроизвольно улыбнулась. А Королев-то… а ведь она думала, что он всех здесь на дух не переносит. И ведь Катя сама с ним не однажды схлестывалась. Правда, потом он написал, что был не прав, но кажется, будто бы только и ждал повода, чтобы снова на коня! Копье в руки и… ан нет, за своих горой! Черт, как же приятно!

– Короче, – писал Лучов. – Я сейчас все эти выкрики вычеркну, а Милашку – в черный список. Такой хоккей нам на фиг нужен.

Кате тотчас же пришло сообщение от МарКисы:

– Крольчишка, а Лучов-то молодец! Он же из всех групп в свою «Корзинку» всех тянет, а эту Дурашку вышвыривает без разговоров.

– А потому что нечего на наших женщин наезжать! – написала Катя и поставила смайлик с высунутым языком. – И Королев умница!

– Девчонки, как вам Милашка? – уже спрашивала в личной странице Аля. – Откуда она взялась?

– Да кто ее знает, но сейчас туда и отправится, – напечатала Катя.

Однако все было не так просто. Неожиданно на защиту Милашки встал… Папант!!! Катино Верное Плечо!

– Да что вы все на молодую девчонку набросились? – писал он в форуме. – Тешится молодежь.

Катя тут же настрочила ему в личную страницу:

– Папант, ты что пишешь?! Ты что – не читал, как она на нас на всех наехала?! Да это же… а ты ее еще защищаешь?!

– Кать, ну это ж просто молодой ум играет.

– Ты думаешь, там хоть какой-то ум есть? И как ты углядел?

– Ну девчонка так самореализуется. Может быть, у нее дома не все в порядке с родителями, или еще какие проблемы…

– А мои проблемы тебя не волнуют? Или будем утираться и ждать, когда девочка нареализуется вдоволь?

Возмущению Кати не было предела. И снова Папант даже на таком расстоянии тонко ее почувствовал:

– Катя, ты выше всех проблем. С тобой никто не сравнится. Неужели тебе страшна эта Милашка?

– Мне?! Страшна?! Она мне неприятна.

– Может быть, не тебе одной, потому и пишет так специально… чтобы уж – хуже некуда.

Катя больше не стала писать Папанту. Пусть он утешает эту зарвавшуюся молоденькую бедняжку. А она вообще сегодня писать больше не будет.

– Кать, ты куда делась? – тут же написал Лучов. – Я ее убрал.

– Лучик, да плюнь ты на нее, пусть пишет, я все равно спать ухожу.

– Ну вот! Ты уходишь, МарКиса уйдет, Аля уже погасла, а ее оставь, да? Да на фига мне такие Милашки?! Мне вы нужны!

Ну вот ведь… что скажешь?! Принц ее волшебного мира всегда держит марку. Какая бы Милашка ни появлялась – он остается собой. Не подведет.

– Лучов, я правда… уже поздно. Завтра выйду.

Вместо ответа он прислал только грустную-грустную мордочку.

Уходить не хотелось, но куда было деваться, если уж пообещала. Катя выключила компьютер и сердито легла в кровать.

– Вот ведь вас, мужиков, фиг на одном месте ушибешь, – ворчала она, взбивая подушку.

– Что там опять? – сонно спросил Димка.

– Да ничего! Говорю: верить вам – себя не уважать! Ужас какой-то… да убери ты руки! Что за привычка на меня все конечности складывать?!

Димка послушно убрал руки, отвернулся и мирно засопел. А Катя еще долго ворочалась, переживая обиду, нанесенную ветреным Папантом. Нет, ну что за человек? Она думала, что он надежен как скала, а оказывается… Кто же интереснее – романтичный Папант или же рьяный патриот группы, такой недосягаемый Лучов, который и женщины-то в ней не видит, который и мат может ввернуть, хоть и утонченно? Где тут разберешься…


Утром Катя проснулась от того, что упрямо звонил телефон.

– Понятно, все ушли на работу, меня оставили дома одну, специально, чтобы я на телефонные звонки отвечала, – ворчала Катерина, вылезая из-под одеяла. – Алле.

– Катя! Срочно беги ко мне! Прямо срочно! – кто-то истерично кричал в трубку.

– Хорошо, бегу! – кивнула Катя, бросила трубку и уже понеслась одеваться, как вдруг до нее дошло – а кто звонил-то?

Пришлось окончательно проснуться, собрать все извилины в кулак… то есть не в кулак, конечно, а привести их в действие и вспомнить весь разговор. А чего его вспоминать – «срочно беги ко мне»! К кому она может так уж срочно бежать? К детям? Но они ее Катей звать не станут. Значит… Зойка! Точно, это ее голос. Господи, может быть, этот ее… Никодим Адамыч богу душу отдал, а бедная подруга… она ведь даже не знает, куда эту красоту деть! Надо звонить в морг, в милицию, в больницу…

Катя взяла записную книжку, надела темненькое платье и не торопясь (теперь торопись не торопись, ему уже не поможешь) направилась к подруге. На кнопку звонка она нажимала с самым скорбным выражением лица. И чем дольше давила на кнопку, тем больше вживалась в роль. Когда открыла Зойкина соседка баба Наташа, Катя уже пустила по щеке первую скупую слезу сочувствия.

– Катюша, ты, что ль? – удивилась баба Наташа. – А ты чевой-то балуисси?

– Баб Наташ, ну я ж не к вам балуюсь… звоню, – на минутку выскочила из образа Катя. – Мне Зойку надо.

– Так ее ж и нету! Я ишо когда пошла мусор-то выносить?.. Ага… час назад… ну да, а она и пронеслася мимо меня, да чуть не сшибла!

– Как это мимо вас? – не сообразила Катя. – То есть… она из дома ушла, что ли? А может быть, она вернулась, да вы не видели? Я ж говорю – она мне только что звонила.

– Ну и чего ж тоды не открывает? – ехидно скривилась бабуся. – Не верталась она. Я сама ее жду. Ежели б вернулась, я б ей… я ей все выскажу, как несчастных бабушков забижать! – зашамкала от обиды старушка. – А то ишь чего удумала – я ить в то ведро, в мусорно-то, чуть сама не угодила по ейной милости! Вот и караулю ее. Правду тебе говорю – не приходила она.