– Ты плачешь? – спросила кузина. – У тебя так блестят глаза…

– Нет, – ответила Клодина, – я не плачу…

– Прощай, милочка, и подумай о свежих туалетах. Лотарь хочет устроить праздник, и я надеюсь, ты не откажешь мне в добром совете? Я ведь неопытна в придворном этикете, как малый ребенок. До свидания, дорогая, будь здорова!

Клодина поспешно вернулась в свою маленькую комнату. Ей казалось, что весь мир пошатнулся: она хорошо понимала, зачем принцесса Текла везет в Нейгауз свою младшую дочь.

«Потерян! – шептала она про себя. – Потерян навсегда! Хотя можно ли потерять то, чем никогда не владел?» Со вчерашнего дня, такого бурного и ужасного, в сердце Клодины поселилась надежда, невольно соединяющая с его ночным посещением ее нелепые, сладкие мечты. Надежда и сомнения волновали ее до рассвета, а едва она проснулась после недолгого забытья, перед глазами снова встала его фигура, какой она явилась ей вчера в полосе света под ее окном.

Какая глупость! Он приезжал не затем, чтобы следить влюбленными глазами за ее тенью, а чтобы удостовериться, дома ли она, как подобает честной девушке. Он заботится о славе и чести своего имени!

Клодина так прижала руки к глазам, что перед ними появились огненные искры, но среди них прыгала изящная девичья фигурка. Она опустила руки и поглядела в окно. В своем ли она уме? Сквозь красные пятна, мелькающие перед глазами, она увидела за оградой красную ливрею придворного лакея, и тут же в комнату вбежала фрейлейн Линденмейер:

– Фрейлейн Клодина, их высочества!

Клодина нетвердыми шагами подошла к зеркалу, надела белую соломенную шляпку, позволила фрейлейн Линденмейер вложить себе в руки зонтик на голубой подкладке и сошла вниз. На козлах изящного двухместного экипажа сидел сам герцог и правил лошадьми. Девушка машинально нагнулась к руке герцогини, нежное лицо которой сияло от удовольствия.

– О благодарю, благодарю вас, добрая Клодина! Я отлично чувствую себя! – ответила на ее вопрос герцогиня глухим, хриплым голосом. – Разве может быть иначе? Эта чудесная погода, сосновый воздух, герцог возницей и вы со мною рядом! Скажите сами, моя дорогая!

Они долго катались по лесу, потом остановились у одинокой мельницы возле шумного ручья и герцогиня попросила у потрясенной мельничихи стакан молока. Герцог передал вожжи слуге и, прислонившись к экипажу, милостиво расспрашивал поспешно прибежавшего мельника о его делах, а затем попросил показать герцогине своих трех сыновей, ровесников принцев. Герцогиня спросила белокурых загорелых мальчиков, кем они хотели бы стать. Те дружно ответили, что солдатами. И она дала каждому по талеру с изображением герцога. После этого поехали назад, домой. Сквозь сосновые ветви уже падали предзакатные лучи, когда они вернулись домой.

По дороге герцогиня задавала массу вопросов, и Клодина вынуждена была сосредоточить на них свое внимание.

– В Нейгаузе гости? – спросила герцогиня. – Там развевается штандарт нашего дома.

– Ее светлость принцесса Текла, – подтвердила Клодина.

– И Елена?

– Да, ожидают также и принцессу Елену.

– Прощай, прекрасное одиночество! – воскликнула герцогиня.

Экипаж быстро приближался к низкой ограде парка Нейгауза, а навстречу ему мчались два ландо с кучерами и лакеями в парадных ливреях. Они должны были встретиться у въезда в парк. Герцог приветственно взмахнул бичом, герцогиня рукой сделала знак экипажу, в котором на темно-коричневых шелковых подушках сидели две дамы, а напротив них – Лотарь.

Клодина увидела, как маленькая принцесса в кокетливом дорожном пальто из блестящего серого шелка с широкими, подбитыми голубым рукавами и в изящной шляпке бросила на нее удивленный насмешливый взгляд, а принцесса Текла при поклоне герцогине, весьма неучтивом, кстати, холодно навела на нее лорнет. Лотарь, казалось, вообще не заметил ее.

– Будущая госпожа въезжает в Нейгауз, – сказал герцог, повернувшись на козлах и пристально вглядываясь в бледное лицо молодой девушки.

– Ты действительно так думаешь, Адальберт? Какое счастье для маленькой сиротки!

Герцог не ответил.

Клодина сжала ручку зонтика и сделала усилие, чтобы не выдать своего волнения. Но она не смогла остановить горячую краску, залившую ее лицо, когда встретилась с ним взглядом. Подозревает ли герцог, кого она любит?

– Елена – избалованное маленькое создание, – говорила между тем герцогиня, задумчиво откинувшись на спинку экипажа. – Если бы она могла создать или найти счастье! Между нами, милая Клодина, я думаю, что она отвечает на благосклонность Герольда, которому покровительствует принцесса Текла.

– Я думаю так же, ваше высочество, – ответила Клодина и испугалась жесткости своего голоса. На душе у нее стало до странности пусто и холодно.

Высокие гости тем временем знакомились с Нейгаузом. Принцесса Елена поцеловала племянницу, которую вынесла фрау фон Берг навстречу дамам, всю в кружевах, батисте и лентах, и сразу принялась зондировать почву.

Она прошла вверх и вниз по лестнице, отворяя все двери и заглядывая во все комнаты; она выяснила, где комната ее зятя, и тотчас пробралась в это помещение, которое, с охотничьими трофеями, оружием, картинами, старинной мебелью и персидскими коврами представляло собой образец жилища элегантного холостяка, и там с детским любопытством осмотрела все своими большими, темными, как вишни, глазами.

Принцесса побывала в саду, потом снова вошла в дом и остановилась перед дверью, на которой крупными буквами твердой рукой было написано: «Вход воспрещен». Ее светлость сейчас же нажала на ручку и заглянула в старую прадедовскую гостиную. Как здесь было уютно! Как нежно освещало старинную мебель вечернее солнце! И странно: у открытого окна сидел стройный молодой человек. Его тонкий профиль четко вырисовывался на темной зелени за окном. Он был погружен в чтение старой, в кожаном переплете книги и не заметил, что за ним наблюдают.

Маленькая принцесса тихо прикрыла дверь и побежала по широкой дубовой лестнице. Наверху она бросилась в кресло и громко рассмеялась, посмотрев на испуганное лицо фрау фон Берг, которая усердно писала что-то на своем обычном месте.

– Что вы писали нам, милая Берг, об этом Нейгаузе? – спросила она, устраивая свои маленькие ножки на подушке скамеечки. – В ваших письмах к маме только и говорилось, что здесь «не комильфо»: мещанские привычки и тому подобное. А я нахожу, что здесь прелестно, я ни на мгновение не почувствую здесь скуки, которая пронизывала ваши письма. И чего вам еще надо от сестры барона? Она очень оригинальная особа, довольно важная в своем сером шелковом платье. Что же касается малютки, то, пожалуйста, снимите толстый слой рисовой пудры, которую вы насыпали на личико бедняжки, вероятно, чтобы расстроить маму. Тогда она будет иметь лучший вид, а то сейчас похожа на вас, когда вы желаете выглядеть томной.

– Ваша светлость! – воскликнула обиженная Берг и покраснела.

– Да не сердитесь, – продолжала принцесса, – лучше оставьте подобные затеи. Я нахожу, что здесь очаровательно, и скажу об этом маме и барону Нейгаузу.

– В этом ваша светлость сойдется с ним – он тоже находит эту местность восхитительной.

– О, я знаю, что вы имеете в виду, – возразила принцесса. – Но это смешно, просто смешно. Говорите, если знаете что-нибудь положительное, милая Берг, – настаивала она. – Вы ведь понимаете, что мне небезразлично, кто будет матерью ребенка? – она указала на дверь.

– Ваша светлость не верит мне, – обиженно сказала дама и посмотрела на девушку, темные сверкающие глаза которой почти страстно устремились на дверь, ведущую в комнаты Лотаря.

– Не то чтобы нет, но я прекрасно умею отличать правду от фантазии…

– Ну так выбирайте, принцесса, – горячо начала фон Берг. – Как хотите – верьте, нет… Он…

– Это неправда!

– Но, ваша светлость, я еще ничего не сказала!

– Алиса, не говорите так, не говорите! – почти угрожающе воскликнула принцесса. – Он никогда не смотрел на нее, преднамеренно избегал ее. Вы хотите рассказать что-нибудь другое?

– Хорошо, как прикажет ваше сиятельство. Она…

– Она в других узах, я видела! – воскликнула принцесса Елена. – Герцог…

– Но я еще ничего не сказала, – перебила ее Берг. – Если ваша светлость так хорошо осведомлены, зачем же говорить мне?

– Говорите, Алиса, – теперь уже попросила принцесса Елена. – Разве такое возможно? Мама вне себя из-за этого, уж я-то вижу. Она ни слова мне не сказала с тех пор, как мы встретили герцога, когда ехали, но нос ее заострился, что предвещает бурю. Вы же знаете, Алиса!

– Но герцогиня ехала с ними, принцесса!

– Ах, боже мой! – насмешливо всплеснула руками принцесса. – Бедная добрая Лизель! Она, по обыкновению, парит в небесах… Я готова спорить, что ее высочество, моя кузина, пишет драму, которая зимой будет сыграна нам в поучение. Помните, Алиса, как прошлой зимой? Впрочем, вы тогда были в Ницце. Ужасно! Ужасно! Раза два я растрогалась до слез, но от целого избави нас боже! Когда на сцене оказалось три покойника, я слышала, как граф Виндек сказал Морслебен: «Будьте внимательны, сударыня, теперь суфлер заколет ламповщика». Но все-таки, – маленькая принцесса внезапно перестала смеяться, – я очень расположена к ней – несмотря на свои романтические бредни, она симпатичная… Бедная, бедная Лизель! Если бы она сегодня не сидела рядом с той, я бы выпрыгнула из экипажа и обняла ее. Скажите, как можно сблизиться с такой ледышкой, как Клодина?

В это время раздался звонок к обеду, и принцесса Елена поспешила к себе, чтобы горничная поправила ей прическу. Принцесса Текла под руку с хозяином дома спускалась по покрытой ковром лестнице, когда они с фрейлиной и фон Берг догнали их.

– Кстати, Алиса, что за господин живет в комнате, на двери которой написано «Вход воспрещен»?

– Господин, ваша светлость?

– Ну да!

– Вероятно, ваша светлость видели духа.

– Нет. Я спрошу у фрейлейн Герольд.