– Нет, но я боюсь «ве́сти богов»[11]. Пусть лучше кровавый блеск страшных камней будет скрыт от глаз.

А Бэрбэ в то же самое время говорила прислуге на кухне:

– Мне не нравится, что наш мальчик должен приходить сюда каждый день по коридору. «Дама с рубинами» принуждена была унести своего ребенка с собой в могилу, а теперь у Лампрехтов такой здоровый, красивый наследник – это ее, наверное, сердит.

– Прикусите-ка ваш язык, Бэрбэ, – сказал работник. – Вы ведь обещали никогда больше не говорить об этом.

– Ну, один раз не в счет. Лучше сделали бы, если б заложили этот коридор, потому что, как знать, может, рядом с черноволосой женщиной начнет там ходить еще и белокурая.


Видно, вера в темные силы не умрет до тех пор, пока слабое человеческое сердце будет любить, надеяться и бояться.

Совиный дом

Во дворе поместья Герольдгоф Альтенштейн буйно цвели сирень и боярышник, струи фонтана весело блестели под лучами майского солнца и шумно падали в каменную чашу, а на крышах конюшен и сараев громко чирикали воробьи. Все благоухало и шумело, казалось, сильнее, чем когда-либо, словно радуясь тому, что остается дома, на месте, а не выдворяется вон, подобно моли и паукам, потревоженным в старинных шкафах и сундуках. Да, в доме все выглядело плохо, почти как во время войны: стены были голы, масса вещей лежала как попало на полу в столовой.