— Головко Владислав Петрович, — представился я, и протянул паспорт Полевому.

— Вы говорили, что мой коллега. Можно взглянуть на удостоверение?

— Вы в отставке, а я в запасе. На днях сдал удостоверение. Если совсем кратко, то уволился по состоянию здоровья, по ранению, Сирия.

Немного помолчали, каждый о своем. Я неспеша продолжил:

— Вопрос мой, собственно, состоит вот в чем. Двадцать пять лет назад вы работали с лидером курдского «Демократического союза» Ясиной?

— Работал.

— У вашей дочери ваш цвет глаз.

— Какой дочери?

— Ее зовут Айгуль. Ясина до самой смерти говорила дочери, что ее отец хороший человек. Умирая, она сообщила Айгуль, что ее отец русский офицер.

— Как умерла Ясина? Когда? — резко задал вопрос взволнованный пенсионер.

— Два года назад, точную дату сказать не могу — не знаю. Она в бою получила смертельное ранение, умерла на руках дочери. — Взгляните на фото дочери, — я протянул мужчине смартфон.

Долгие десять минут Полевой листал фотографии Айгуль. Я не торопил Дмитрия Сергеевича, видел, что ему трудно совладать с эмоциями.

— Да, это дочь Ясины, такая же красивая, — тихо произнес Полевой. — Ясина мне помогала в работе, а я организовывал помощь ее соратникам. Сами понимаете, молоды мы были. Чувства вспыхнули внезапно. О беременности Ясины я ничего не знал, ее курды перебросили в Турцию на нелегальную работу. Мне очень жаль, что она погибла. От меня что хотите?

— Просто хотел познакомиться с будущим тестем, но как вижу, вам дочь неинтересна.

— Семья у меня, понимаете. Они ничего о моей работе в Ираке не знают. Я прошу вас, не говорите моей жене, не хочется на старости лет погрязнуть в разборках.

— Понимаю и не осуждаю. Знайте, ваша дочь выйдет за меня замуж. Будет жить в любви и достатке. Извините за беспокойство. Я убедился, у моей жены нормальный отец.

— Спасибо, — также тихо ответил Дмитрий Сергеевич, и выйдя из автомобиля, наклонившись, добавил, — передайте, пожалуйста, дочери, когда представится такая возможность, что я очень любил ее мать и рад, что у меня так неожиданно появилась еще одна дочь, но — не судьба, извинитесь перед ней, хорошо?

А затем отвернулся и побрел куда-то, явно не замечая пути. Вот так новость я принес человеку. Но он, я считаю, должен был знать о судьбе Ясины — не по его воле их отношения прервались.

В принципе, Полевого можно понять — из ниоткуда появляется субъект и сообщает о неизвестной ему дочери. Человек честно отслужил в разведке, у него семья, что-то менять не хочется, возраст не тот. Был роман с курдкой давным-давно, но так нужно было для дела, его не будут мучать угрызения совести. Нет, где-то в глубине души у Дмитрия Сергеевича явно что-то шевельнулось, но он молодец, в отказ не пошел. Айгуль об отце ничего говорить не буду, если захочет о нем узнать — тогда расскажу о встрече.

Вернулся домой, посетил ванную, очень хотелось помыться и расслабиться. Хоть уже прошло порядочно времени с момента боя в Шуваре, но мне казалось, что я еще не смыл с себя свою и вражью кровь. Поэтому мочалкой тер тело с особой тщательностью. Высушить голову феном не успел, трелью отозвался домофон, на экране появилось лицо Маргариты. Вот с ней мне точно не хотелось общаться, вдруг не удержусь и утащу в постель, а изменять Айгуль некрасиво. Девушка еще несколько раз нажимала кнопку вызова, в надежде на мой ответ, но я молчал. Потом Маргарита позвонила. Я, ответил ей, изображая бегущего человека.

— Ты где? — прозвучал вопрос.

— В пригороде бегаю.

— Машина возле дома стоит.

— С друзьями выехали в спорткомплекс, решили мячик погонять. А что, я должен перед тобой в чем-то отчитываться, забывчивая ты моя? Напомни-ка мне!

— Ты же говорил, что ранение мешает тебе общаться со мной?

— Вот я и пытаюсь поправлять здоровье.

— Нам надо поговорить.

— О чем?

— О нас.

— Маргарита, «нас» не было, нет, и не будет. Есть отдельно ты, отдельно я. Да, некоторое время мы вместе проводили в одной постели, но ты выполняла задание, а я пользовался твоим расположением. Задание ты выполнила. Считаю нецелесообразным поддерживать контакты в будущем. Мы разные, у каждого своя жизнь, свои приоритеты. Нам не суждено жить под одной крышей, которая, как я понимаю, тебе очень понравилась. Не расстраивайся, ты хорошая девушка, найдешь себе достойного мужа.

— Никто, кроме тебя мне не нужен. После наших встреч я ни с кем не могу наладить взаимоотношения, все время ты стоишь перед глазами.

— Вычеркни меня из своей памяти. Не было меня рядом с тобой, это тебе приснилось или это приведение шалило. И, пожалуйста, не провоцируй меня на грубость ибо мне этот разговор уже надоел. Понятно?

— Очень жаль, что так хорошо начавшаяся восточная сказка так быстро и печально закончилась, принц не взял себе в жены девушку из народа.

— Я не давал тебе никаких обязательств и от тебя таковых же не требовал. Нам было вдвоем хорошо, да, не спорю, но главное здесь слово — «было».

— Ладно, прощай. Если захочешь со мной встретиться, ты знаешь, где меня искать.

— Извини, но я уже забыл, все в прошлом. Хватит того, что было, странная ты девушка с простонародной дипломатической родословной. Все, что для тебя могу сделать — пожелать всего хорошего. Прощай.

В принципе, мне было жалко Маргариту. Девушка она неплохая, но ее испортили в СВР, заставив играть роль «роковой женщины». Надо отметить, с этой ролью она справлялась успешно. Также с легкостью меняла себе хозяина, проще говоря, предавала. Мне предатели никогда не нравились, а иметь в доме такого человека, нет уж, увольте. Ничего, думаю, Маргарита не пропадет, подвернется ей достойная партия, тем более родители постараются пристроить замуж единственное чадо. Да и, честно говоря, ее судьба меня абсолютно не интересовала.

Неделю потратил на утрясание всех бытовых вопросов. Квартиру я оставлял на попечение наших знакомых. Только сейчас узнал, что молодой человек работает инженером-программистом в администрации нашего района и зовут его — Павел. Вместе с женой Раисой они подрабатывают уборкой квартир, хобби у них такое. Но поскольку нас с ними связывали длительные отношения, у истоков которых стояла их бабушка, ничего менять я не стал. Оставил им приличную сумму на оплату жилищно-коммунальных услуг и, естественно, за работу — полагаю, на два года им денег хватит. Точно также поступил с фирмой одноклассника Петрищева. Отсыпал им денежку, получил платежку. Егор заверил, что все будет в полном порядке, установленное оборудование надежно, имеет ресурс не менее пяти лет бесперебойной работы.

В сгущающихся сумерках мы подошли к выходу вентиляционной шахты. Говорков рассказал, что несколько дней с сыном скрупулезно изучал всю окружающую местность, пока случайно не нашел выход. Предки — молодцы, использовали несколько больших валунов для маскировки. За многие годы, валуны вросли в землю, а сам выход зарос таким густым и колючим кустарником, что пришлось здорово помахать топором, чтобы прорубить проход. По словам Говоркова, выход шахты находится за пределами санитарно-защитной зоны карьера, поэтому он не охраняется. Да и попробуй охранять, если везде непроходимые заросли. Воровать и вывозить добытый камень можно только по единственной дороге, а там есть будка сторожей. Дежурившие в ночное время двое старичков дальше туалета не ходят. Значит, нам никто мешать не должен.

Не буду описывать процесс принятия решения на проведение этой операции. Если кратко, то убедил меня Николай Васильевич тщательностью и основательностью подготовительных мероприятий. Естественно, я произнес Герману условную фразу и через несколько дней в укромном месте загрузил свою многострадальную машину небезопасным грузом. Герману я доверял на все сто. Поэтому, если он сказал, что рванет только по моему велению, а не по взрывчаткиному хотению, то тряски автомобильной на кочках бояться не надо. Осторожность при транспортировке груза я все же соблюдал, чтобы не испытывать судьбу. Пообещал моему квадратному другу потом все рассказать, без обозначения конкретного времени. Никакой конкретики, из суеверности, говорить не стал. Всему свое время. Фортуна моя теперь блестела на прелестной шейке Айгуль и поэтому загадывать я тоже не стал. Айгуль — моя судьба и она, уверен, принесет мне удачу.

Зять Говоркова — Денис, лет тридцати крепкий молодой человек, обучал нас правилам пользования альпинистским снаряжением. Он запас три комплекта. Два мощных светодиодных фонаря должны обеспечить нам хорошее освещение внизу. Спускаться в шахту предстояло мне и Говоркову, а сын Артем и зять должны нас страховать наверху. На всякий случай взяли с собой противогазы, вдруг там будет что-то такое, мешающее нормально дышать. Также озаботились миноискателем — я прихватил тот, «счастливый», с которым мы нашли небольшой клад — я про себя даже усмехнулся: вся моя жизнь связана с поисками сокровищ, прямо граф Монте Кристо!

Николай Васильевич серьезно воспринял мою информацию о взрыве в 1991 году. От наших предков можно всего ожидать, тем более бункер строился в конце 30-х годов, а в то время вопросам безопасности уделяли особое внимание.

Мы специальным образом увязали взрывоопасный багаж, который мог пригодиться на глубине — в три большие пакета, чтобы при необходимости на это уже не тратить время. Решили все от греха подальше оставить на поверхности. Надо будет — опустим. Временем мы, в принципе, не ограничены. Надо предусматривать максимальное количество возможных путей развития ситуации. Вдруг там, внизу, какое небольшое взрывное устройство кто-то из нас зацепит — тогда наши самодельные запасы вообще шансов не оставят остаться в живых хоть одному из нас. Настраиваться на самые негативные варианты не будем, но иметь их ввиду — обязательно надо. Осторожность никому никогда не мешала. Конечно, перед взрывом — случись такая надобность использования взрывчатки — оттуда надо будет выбираться наверх, иначе — понятно. Не будет необходимости его использовать — мне Герман объяснил, как с ним поступить. По внешнему виду никто не догадается, что это за кучка мусора странного вида, да и кто там это будет разглядывать на глубине шахты. Там и мыши не водятся. Но мы должны были быть готовыми ко всяким неожиданностям.