Наталья Калинина - Чужая ноша

– Ты мне не помешаешь, дрянь, не помешаешь! – злобно прошипев на прощание, Йола растворилась в тумане. Но на смену ей появилась Ингина бабушка.

– Инночка, ты обладаешь могучей силой. Ты даже сама не знаешь, насколько сильна, – бабушка протянула к Инге ладонь и коснулась ее лба, а затем груди. – Здесь твоя сила, Инночка, и здесь. Не растрать ее понапрасну, милая… Копи, понадобится.

– Бабушка, мне надо Вадьку спасти, – Инга грустно покачала головой, не согласная с тем, что силу ей нужно копить и беречь.

– Ты знаешь, что делать. Но береги себя, Инночка, береги, – бабушка вновь дотронулась ладошкой до ее груди с той стороны, где билось сердце. – Любовь тебе силы придает, милая, на жертвы она же и толкает. Силу дополнительную с Единения почерпни, только так и одолеешь его. Ты знаешь, что делать, а дальше сердце тебе подскажет. Береги себя, Инночка…

Бабушка грустно улыбнулась, и сон на этом оборвался. Инга проснулась и еще какое-то время лежала на спине, вглядываясь в невидимый в темноте потолок. Рядом ровно дышала Лёка. Наверное, видела счастливые сны о том, как раскупаются ее лидирующие в хит-парадах альбомы. Пусть… Все у нее сложится.

Инге внезапно стало очень грустно, и она тихо, чтобы не разбудить Лёку, встала и вышла на кухню. Сердце сжала тоска от внезапно пришедшей на ум мысли, что вместе с последними днями уходящего года ускользает и все то привычное, устоявшееся, хорошее, что есть сейчас у нее. Так уже не будет. Не будет именно так. Все наладится – у других. Пусть и близких ей людей, но все равно – у других, не у нее. С ней тоже что-то будет, какие-то события замелькают в жизни, горести будут чередоваться с радостями, но не будет уже так, как в настоящий момент. Словно из ее жизни уйдут некоторые близкие люди, и на их месте еще долго будут зиять пустоты. Инга вздохнула и, чиркнув зажигалкой, закурила.

Лариса проснулась ночью от того, что ей внезапно сделалось неуютно. Причина «неуюта» стала понятна сразу, как только она, протянув руку, чтобы обнять Вадима, обнаружила, что того нет на месте. Приподнявшись на локте, девушка, словно еще желая убедиться в том, что Вадима нет, погладила ладонью его подушку, а затем встала и вышла из комнаты.

На кухне свет не горел, но Лариса сразу поняла, что Вадим – там. Почувствовала. Открыв плотно закрытую дверь, она вошла в кухню и увидела Вадима, сидящего около окна с тлеющей в пальцах сигаретой.

– Вадька, ты чего? Не спится? – Лариса неуверенно подошла к парню. Тот обернулся на ее голос и смущенно пожал плечами:

– Так… Я разбудил тебя? Не хотел…

– Нет. Я проснулась сама. Почувствовала, что тебя нет рядом.

Он, взяв подошедшую к нему девушку за руку, посадил ее к себе на колени и, обняв, привлек к себе так, что она прижалась щекой к его плечу.

– Я вот… думаю… Думаю о том, каково это – терять близких людей, – медленно, словно не решаясь, говорить ей или нет, он признался. Лариса поняла:

– Ты думаешь о дяде? О том, что недавно узнал?

– Не только, – немного подавшись корпусом вперед, Вадим дотянулся до стоявшей на подоконнике пепельницы и затушил окурок. Затем обеими руками обнял девушку, доверчиво жавшуюся к его груди, и потерся щекой о ее затылок.

– Обо всем, Ларка… О том, что было. О том, что есть. И будет. Наверное, нельзя привыкнуть к потерям. И подготовиться к ним тоже нельзя.

– Ты не скажешь Инге?

– Не знаю… Надо бы сказать, да вот все оттягиваю. Наверное, скажу уже после того, как она проведет этот свой ритуал. Сложное и опасное дело она затеяла. Боюсь я за нее. За себя – нет, а вот за нее… И не скажет ведь, что задумала. Не скажет, чтобы не волновать меня. Такие вот мы оба, – он усмехнулся. – Спорим, несерьезно ругаемся, ехидничаем, а друг без друга не можем.

– Все обойдется, Вадим, – Лариса сказала лишь для того, чтобы немного успокоить его. Поверил ли он – она так и не поняла.

– Да, наверное, – он задумчиво произнес и крепче обнял ее. Так они и сидели, обнявшись, еще долгое время, почти до самого утра.

В среду Инга объявила, что готова к ритуалу и попросила Вадима с Ларисой не планировать на предстоящие выходные ничего другого.

– Откладывать нельзя, ребята… Лучше все сделать как можно быстрей. Там – новогодние праздники начнутся… Да и не спокойно нам будет, если не покончим с этим…

Ни Лариса, ни Вадим возражать не подумали. Вадим лишь попросил Ингу рассказать, что она собирается делать и какая при этом роль отводится им с Ларисой.

– Технические моменты опущу, – Инга кивнула и, сцепив пальцы рук в «замок», принялась за пояснения. – Предупреждаю сразу, что требую от вас полной сосредоточенности и серьезности по отношению к проводимому ритуалу. Это не шутки, ребята. Я даже не прошу, а требую. Далее, для ритуала придется набраться терпения. Поскольку он займет достаточное количество времени. И еще…

Она помялась, а затем, решительно вскинув глаза на притихших брата с девушкой, произнесла:

– Проводить ритуал придется на кладбище, возле могилы Алены – потому что там закопан один из амулетов Единения. Лариса, ты как к этому относишься?

– Ну, как… – Лариса не знала, как ей нужно относиться. – Надо, значит, надо. Тебе лучше знать.

– Хорошо, – Инга кивнула. – Проводить ритуал будем ночью – чтобы не привлекать внимание посетителей кладбища, которых днем может окажется предостаточно.

– Ночью и на кладбище – лучшего времени и места не сыскать! – Вадим по-своему обыкновению сыронизировал. И тут же серьезно поинтересовался:

– Инга, что все-таки ты собираешь делать? Имеем право знать.

– Вадим, скажу лишь то, что от вас с Ларой мне придется взять немного силы. А дальше будет видно. Да, и еще будьте готовы к некоторым … неожиданным встречам. Если все получится, то виновница «торжества» тоже пожалует на «бал», – Инга усмехнулась, а Лариса зябко поежилась.

В субботу, ближе к полуночи, они приехали на кладбище. Оставив машину за воротами, в единодушном молчании прошли по плохо освещенной центральной «улице» и свернули на узкую, засыпанную снегом тропу, ведущую к могиле Алены.

Лариса, присев на корточки перед запорошенной снегом могилкой, положила возле памятника принесенные цветы. Слева и справа от нее, следуя ее примеру, присели Вадим с Ингой. В сосредоточенном скорбном молчании они втроем отдали долг памяти усопшей, после чего Инга, выпрямившись, глухо проговорила:

– Пора готовиться…

Она достала из принесенной с собой сумочки свечки в стеклянных подсвечниках и, расчистив от снега могильную плиту, расставила их на плите по периметру. На всякий случай, если пойдет снег, Инга накрыла зажженные свечки стеклянными колпачками. Лариса молча наблюдала за ее приготовлениями. От нервного напряжения в ушах раздавался звон, а сердце в груди неровно и громко бухало, как после длительного забега. Нервничали все: Инга, чью нервозность выдавали дрожащие пальцы, несколько раз выронившие в снег зажигалку, Лариса, которая предпочла присесть на оградку, чтобы немного унять нервную дрожь в коленках, Вадим, который, выйдя за ограду на тропку, в напряженном молчании торопливо курил. За всю дорогу и то время, что они провели на кладбище, он, вопреки своей способности подшучивать в любой ситуации, не проронил ни слова. Лариса, вцепившись пальцами в обжигающий холодом металл оградки, практически перестала осязать – даже если бы ее пальцы примерзли к металлу, она вряд ли бы это почувствовала. Нервно переводя взгляд с Инги на Вадима, она пыталась предугадать то, что может произойти этой ночью. Воображение рисовало картинки из повестей Гоголя с летающими панночками, разверзшимися могилами и извергающими проклятия злобными колдунами. От подобных мыслей холодный ветерок страха неприятно прошелся вдоль позвоночника, и Лариса заметно содрогнулась.

– Боишься? – Инга, выпрямляясь, заметила ее движение.

Лара в ответ промычала что-то неразличимое, и Инга, правильно поняв ее состояние, серьезно предложила:

– Хочешь, я прочитаю заговор, чтобы тебе не страшно было.

– Нет, не надо, Инга… – Лариса вяло улыбнулась и перевела взгляд с Ингиного лица, освещенного светом от зажженных свечей, на Вадима, который, закуривая вторую сигарету, прислушивался к их разговору.

– Я скорей нервничаю, чем боюсь. Чтобы все получилось…

– Получится, Лара, – Ингин голос, однако, прозвучал не столь убедительно, как ей бы самой хотелось. Она тоже нервничала, хоть и нельзя было допускать этого. Прикрыв глаза, Инга быстро прочитала про себя заговор на успокоение и сосредоточение: иначе с таким волнением провал будет обеспечен. Почувствовав, что железная хватка волнения значительно ослабла, она открыла глаза и позвала брата:

– Вадим, давай… Пора начинать.

Перед началом ритуала Инга сделала несколько пояснений и напутствий, которые и Лариса, и Вадим выслушали с молчаливым вниманием.

–Мы станем в круг, я сделаю защиту… – ее голос, обычно чистый и глубокий, от напряжения звучал глухо и невыразительно. – Потом буду потихоньку брать у вас Силу, как бы перекачивать в себя. Не бойтесь, если вдруг почувствуете слабость. Я возьму лишь столько, сколько надо. И… если все пойдет как надо, я сумею вызвать Йолу. Все остальное я беру на себя. Вас прошу только об одном – ради бога, если Йола будет оказывать сопротивление, а она и будет его оказывать, не попадитесь ей под руку. Моя защита сильная, но Йола может попытаться ее пробить. Ну… все.

Инга вздохнула и еще раз огляделась вокруг, словно проверяя, все ли подготовила.

– С богом… – она, удостоверившись, что свечки горят, не погасли, сделала последнее приготовление – достала из сумочки амулет Единения, который еще неделю назад взяла у Ларисы. Лара обратила внимание на то, что Инга увеличила цепочку, на которой висел амулет, впаяв в нее дополнительно несколько серебряных цепей.

Сжав в ладони цепочку с амулетом, Инга, подняв к небу лицо, полушепотом принялась читать заговор на начало важного дела. Вадим с Ларисой молча вслушивались в ее слова, произносимые скороговоркой.