Рандольф так и не нашел в себе мужества предупредить ее, что сейчас будет мало держать раненых за руки и гладить их лица. Он решил, что позже будет достаточно времени, чтобы подготовить ее к ужасам военного госпиталя.

Гамильтон в очередной раз прикрикнул на кобылу и подумал, что было бы здорово, если бы прощальная реплика Джейка Камерона о смерти в бою оказалась пророческой. Эта мысль заставила его покраснеть. Он лечил людей и не мог желать им смерти, какими бы плохими они ни были. Но ему очень хотелось надеяться, что Торри забудет этого негодяя и он станет неприятным эпизодом в ее жизни.


Фургон доктора Гамильтона въехал в город. Ричмонд поразил Торри своим обликом. Она ожидала увидеть сонную деревню, однако, едва въехав в город, она очутилась в толпе куда-то спешащих людей.

На каждом углу – солдаты. Они строем прошли по улицам, и зеваки смотрели на них.

Торри поймала себя на мысли о том, что тоже внимательно смотрит на военных, надеясь приметить знакомые широкие плечи и непричесанную голову, и тут же упрекнула себя: «Думаешь, он будет сидеть где-нибудь на углу улицы и ждать тебя?» Сейчас она поняла, что найти Джейка в Ричмонде будет труднее, чем она предполагала. Но в военных лагерях был налажен строгий учет, и она не сомневалась, что со временем найдет мужа, если тот еще в Ричмонде.

А как ей быть, если его часть куда-нибудь перевели… или послали на передовую? Где тогда его искать? А вдруг Джейка убили? Торри решительно прогнала эту мысль. Джейк Камерон был слишком подл и упрям, чтобы умереть.

Подумав об упрямстве Джейка, Торри непроизвольно улыбнулась, но улыбка тут же исчезла. Неужели он бросил ее? Может быть, доктор Гамильтон неправильно его понял? Расспросы доктора об их брачной ночи в охотничьем домике не оставили у Торри сомнений, что он считает Джейка чудовищем. Девушка понимала, что старик полон решимости не подпускать к ней Джейка и добиться развода.

Торри посмотрела на прапрапрадеда. «Он одинок, – подумала она, – и потому, очевидно, исказил слова Джейка, чтобы я осталась у него в доме и заняла место любимой внучки».

Доктор Гамильтон ласково посмотрел на спутницу, и она поняла: нет, он не сделает этого. Ведь доктор с самого начала проявил к ней доброту и заботился о ее благополучии. Рандольфу Гамильтону можно доверять. А вот Джейку?..

После его отъезда Торри часто возвращалась к мысли, что она навсегда застряла в 1863 году. От этого у нее почти все время было угнетенное состояние. Сейчас она сидела под теплым весенним солнцем и смотрела, как мимо проходят смеющиеся и оживленно разговаривающие люди. Глядя на них, девушка почувствовала радость.

Она жила в 1863 году! Она одна на всем белом свете… за исключением Джейка Камерона… обладала уникальной возможностью окунуться в историю и стать частью прошлого своей страны. Она должна перестать охать и ахать из-за Джейка и воспользоваться этим редким шансом. Она должна жить!

Торри Гамильтон отчаянно молилась, чтобы с Джейком все было хорошо. Но она не могла заставить его вернуться. Она не могла переместиться в другое время без кулона.

Единственное, что ей сейчас оставалось, – это попытаться найти Джейка. А между поисками нужно было во что бы то ни стало адаптироваться к жизни в прошлом веке. Она должна смириться со своим положением по крайней мере до тех пор, пока ей не предоставится возможность как-нибудь изменить его.

Торри Гамильтон решительно запретила себе думать о Джейке и принялась глазеть по сторонам. Доктору Гамильтону стоило немалых хлопот привезти ее сюда, и она поняла, что он взял ее с собой, потому что беспокоился за нее. Сейчас ей хотелось как-нибудь успокоить старика и заставить его улыбнуться.

– Как здесь чудесно! – восторженно воскликнула девушка. – Огромное спасибо, что привезли меня сюда. Уверена, все будет хорошо. Пожалуйста, извините меня за мои слезы и грубость в последнее время.

Встревоженное лицо старика немного просветлело.

– Все в порядке, моя дорогая. Признаюсь, не могу понять твою любовь к этому человеку, но я должен уважать твои чувства.

– Почему здесь так много солдат? – поинтересовалась Торри.

– Ричмонд – столица Конфедерации. Вокруг города расположены военные лагеря, склады… – Он огляделся по сторонам. – В этом городе не найти ни одного жителя, который бы хоть что-то не пожертвовал на благо нашего правого дела.

Доктор Гамильтон остановил фургон перед отелем «Ричмонд». Двухэтажное здание выглядело так, будто его лучшие дни остались позади. Они сняли сообщающиеся номера, осмотрели просто обставленные комнаты и спустились вниз.

– Куда мы теперь двинем? – поинтересовалась Торри, когда доктор подсадил ее в фургон.

– Я должен сообщить о своем прибытии главному военному хирургу. Это займет совсем немного времени. Потом вернемся в отель и поужинаем. – Гамильтон посмотрел на девушку. – Вечером можешь надеть свое новое платье, хорошо, внучка? – Его глаза засветились, и Торри улыбнулась.

– Вы уверены, что хотите притворяться, будто я ваша внучка, пока мы находимся здесь?

– Почему бы и нет? Не хочу давать старым ричмондским сплетницам повод для лишних разговоров, у них и так хватает тем для сплетен. Я с нетерпением жду вечера, когда поведу тебя ужинать. Увидев тебя в зеленом платье, местные кавалеры будут прыгать через обруч в огонь!

Для Торри существовал только один «кавалер», для которого она хотела бы надеть новое платье. Девушка пригладила мягкий ситец. Для поездки в Ричмонд Ханна перешила для нее несколько платьев из гардероба Амелии Гамильтон.

Платье, которое было на ней сейчас, Ханна сшила из синего ситца, по которому были разбросаны маленькие розовые цветочки и зеленые листья. Низкий вырез открывал большую часть груди.

Девушка не привыкла к глубоким декольте, которые было принято носить на Юге в шестидесятые годы прошлого столетия. Она не могла понять, как такое строгое общество, живущее по суровым правилам, спокойно относится к таким откровенным женским нарядам!

В доме доктора Гамильтона Торри никогда не обращала внимания на свою одежду, но сейчас, попав в этот бурлящий город, застыдилась своего поношенного платья и выцветших кружев на воротнике. Торри никогда не относила себя к числу модниц, но сейчас, однако, почувствовала легкое смущение от своего скромного наряда.

Слава Богу, Ханна ухитрилась сшить одно новое платье из красивого зеленого материала, который она нашла на дне старого сундука на чердаке. Негритянка шила лучше любой профессиональной швеи, но Торри спрашивала себя, заставит ли домашнее творение Ханны в восторге поднять большой палец хоть кого-то в ресторане отеля «Ричмонд»?

Прогнав мысли о своем скудном гардеробе, девушка с интересом огляделась по сторонам. Вокруг было очень много людей, особенно женщин. Торри посмотрела на одну, вторую, третью и увидела, что ричмондские женщины одеты не лучше ее. Зато в глаза сразу бросалась чистота и аккуратность их нарядов, и гордость, с которой они держали головы. У нее сложилось впечатление, что они с удовольствием носят старые перешитые платья как знаки принадлежности к правому делу.

Щеки Торри запылали от стыда. Эти женщины боролись за само существование Конфедерации, жертвовали своими мужьями, любовниками и сыновьями. Модные платья сейчас были самой последней из их забот. Торри вспомнила Кристину и ее гардероб, битком набитый парижскими нарядами. Любое из многочисленных платьев тетушки наверняка могло бы прокормить в Ричмонде семью из пяти человек в течение недели. Девушка поблагодарила судьбу и Ханну за те платья, которые у нее были.

Коляска не спеша катила по пыльной улице, и стук лошадиных копыт сливался с городскими звуками. В теплом воздухе не было даже легкого ветерка. После отъезда Джейка Торри Гамильтон еще никогда не была в таком приподнятом настроении.

«Ну давай, признайся, – мысленно велела себе девушка, – почему ты так тоскуешь по нему? Как ты можешь позволить себе грустить по нему? А я и не тоскую, а просто боюсь. Если я не найду Джейка, то никогда не смогу выбраться отсюда», – возразила она себе.

– Эй, док, погодите-ка!

Торри повернулась и увидела огромного краснолицего солдата в странном наряде, который махал им с другой стороны улицы. На нем был обычный серый мундир, а штаны очень широкие и ярко-красного цвета. Головной убор напоминал турецкую феску.

Девушка удивленно посмотрела на него и подумала, что, может, и этот человек попал сюда из другого времени… ну, скажем, из Арабских ночей?

Верзила весело махнул своим товарищам и вразвалочку двинулся к ним. Доктор Гамильтон дернул вожжи, чтобы поехать дальше, но было поздно. Солдат преградил им дорогу. Одну руку он положил на перед коляски, а вторая грязная лапа почти касалась платья Торри.

Девушка слегка отодвинулась. Толстые губы солдата растянулись в ухмылке, обнажая желтые гнилые зубы. Торри передернуло от отвращения.

– Так, так, так, и что это у нас тут?

– Отойди от коляски, Эванс! – приказал доктор Гамильтон. – Я тороплюсь.

– Конечно, док, конечно, – кивнул верзила, но не сдвинулся с места. – Знаете, у меня болит лодыжка. Вот я и подумал, что вы могли бы сейчас осмотреть ее.

– Утром я буду в твоей части и осмотрю. А сейчас дай мне проехать.

– Вряд ли я смогу так долго ждать, док. Особенно когда у вас сегодня такая хорошенькая сестричка… – Эванс похотливо расхохотался.

У девушки промелькнула мысль, что даже Джейк, попытавшийся изнасиловать ее, не вызывал в ней такого отвращения, как этот человек. Она отодвинулась еще дальше. Когда Эванс наклонился к ней и дыхнул парами виски, Торри достала платок и закрыла нос.

– Ну как, милая? – обратился к ней Эванс, ухмыляясь во весь рот. – Брось ты этого старикашку! На что он тебе сдался? Мы с тобой отлично поиграем в доктора и сестричку.

Лицо Рандольфа Гамильтона залила яркая пунцовая краска. Он вскочил и взмахнул кнутом:

– Сэр, немедленно убирайтесь! Как вы смеете в таком тоне разговаривать с моей внучкой?