Торри знала, что это не был настоящий кофе, к которому она привыкла. С тех пор как Север организовал морскую блокаду побережья Конфедерации, кофе стал почти непозволительной роскошью. В доме Рандольфа Гамильтона пили особый «конфедератский» кофе, в который входило несколько драгоценных кофейных зерен, маис и ячмень. Торри взяла изящную фарфоровую чашку и принялась пить маленькими глотками этот заменитель кофе.
– Поторопиться? Зачем?
Ханна перестала засовывать выцветшую салфетку за ворот ночной сорочки Торри и пораженно уставилась на нее.
– Ты хочешь сказать, что еще не знаешь? Неужели тебе никто не рассказал?
Девушка покачала головой.
– Что мне должны были рассказать? – Торри поставила чашку на поднос. – Он отсылает меня домой, да? Доктор Гамильтон отсылает меня или… решил передать шерифу?
На толстых губах Ханны заиграла широкая улыбка.
– О, милая, я не хотела напугать тебя. Не бойся, он никуда тебя не отправит и никому не передаст. Неужели ты еще не заметила, как сильно доктор Рандольф к тебе привязался? Ты напоминаешь ему его маленькую внучку. Он очень любил ее. Родители с ней уехали на Запад. С тех пор прошло целых пять лет.
– Тогда в чем дело? – Торри отодвинула тарелку и сняла салфетку. – Пожалуйста, Ханна, – мягко попросила она, – что случилось?
– О, милая, не бойся, – поспешила успокоить ее Ханна, – ничего страшного… хотя я думала, что доктор Рандольф сам тебе все расскажет! Ты выходишь сегодня замуж, девочка.
– Выхожу замуж? – тихо повторила Торри. – За кого… за кого я выхожу замуж?
– За своего красавца лейтенанта, за кого же еще? Надо спешить, милая. Солнце уже поднялось высоко, а нам до шести вечера нужно еще так много сделать!
Торри оцепенело наблюдала, как Ханна велела принести огромную деревянную лохань. Потом экономка вместе с худым стариком-негром принялась носить ведрами воду и наполнять ее.
Ханна принесла маленький кусочек грубого мыла, тонкое полотенце и уже собралась приступить к мытью Торри, когда та, покраснев от смущения, сказала, что помоется сама. Потом был принесен корсет, тонкие панталоны и великолепная мягкая сорочка.
…И вот сейчас Торри стояла перед зеркалом и смотрела на себя. «Может быть, корсет и стоил этих мучений, если принять во внимание чудо, которое он сотворил с моей талией», – подумала девушка. Платье было сшито из плотного блестящего шелка. Высокий воротник украшали красивые кружева. Рукава были длинными и от локтя до кисти застегивались на перламутровые пуговицы. Платье было далеко не новым, но хорошо сохранилось. «Скорее всего хранили его очень аккуратно, – подумала Торри. – Очевидно, когда-то оно принадлежало жене доктора…»
Длинные темные волосы Торри были собраны в высокий пучок на макушке, а несколько длинных прядей выбивались из прически и касались мягкого шелка.
Разглядывая свое отражение, Торри Гамильтон почувствовала глубокую благодарность к Ханне. Матери Торри лишилась, когда была совсем маленькой девочкой. И около нее никогда не было женщины, которая бы занималась ею, никто никогда не вплетал ей в волосы ленты. Может, потому в детстве Торри и была сорвиголовой… Сейчас она смотрела в зеркало и думала, что никогда еще не выглядела такой красивой.
Конечно же, в 1863 году еще не было супермаркетов, где женщин ждали длинные полки с самой разной одеждой и где оставалось только выбрать, что вам понравилось.
Ханна жаловалась, что сейчас невозможно найти хорошую ткань для платья. «Проклятые янки» блокировали побережье, не давая подвозить припасы в столицу Конфедерации. Тем не менее экономка доктора Гамильтона перешила для нее платье за неделю, показавшуюся Торри бесконечной, когда девушка мечтала о возвращении Джейка Камерона. Платье получилось отличное и прекрасно сидело на Торри.
Эта война породила и другие неприятности, о которых Торри не рассказывали на уроках истории. Вчера утром, после завтрака, состоявшего из жиденькой овсянки, Ханна поведала об ужасном голодном бунте, который произошел несколько недель назад в Ричмонде.
Овсянка… Ты стоишь перед зеркалом, смотришь на свой свадебный наряд, переделанный из старого платья, и думаешь об овсянке. О чем ты думаешь? Как могла ты забыть об этом фарсе с браком? Торри никогда не думала, что дело дойдет до этого. Она полагала, что Джейк или украдет ее как-нибудь ночью, или бросит на произвол судьбы…
«Хочу домой, – в панике подумала девушка – Хочу вернуться домой. Как я могу выйти замуж за Джейка Камерона?»
Торри закрыла глаза. Сейчас она не должна думать о нем. Если она станет думать о Джейке, то точно сойдет с ума. В этой мысли было что-то знакомое. Она вспомнила и улыбнулась. Ну конечно же, Скарлетт О'Хара из «Унесенных ветром».
– Я подумаю об этом завтра, – прошептала Торри с преувеличенным южным акцентом.
Торри нервно провела рукой по кружевам воротника. Это было безумие, и ей хотелось рассмеяться. Никто не может заставить ее выйти замуж. Она не могла… Торри закусила губу… нет, могла. Она не в своем привычном конце двадцатого века… В девятнадцатом веке у хорошо воспитанных девушек из общества почти не было выбора… Но если она не выйдет замуж за Джейка и не уедет от доктора Гамильтона, что ей делать? Что будет, если Джейк не приедет? Что, если он бросил ее на произвол судьбы и предоставил самой выпутываться?
Торри снова посмотрела на себя в зеркало. Да что же с ней такое происходит? Она никогда не была кисейной барышней, с которой нужно нянчиться и которая нуждалась в защите мужчины! Разве у нее не хватило смелости бороться с Гарри, когда они с Кристиной затеяли отвратительное слушание в суде? Разве не она бросила кольцо в лицо Гарри?.. Торри с вызовом подняла подбородок. В конце концов, она была Гамильтон! С помощью Джейка Камерона или без него, но она как-нибудь выживет. И как-нибудь обязательно вернется в двадцатый век и поможет дедушке. Немного успокоив себя таким образом, она вновь вернулась мыслями к предстоящей свадьбе.
Если Джейк все-таки приедет, что ей делать? «Странно, как изменилась жизнь за прошедшие немногим более ста лет! Мораль Юга в середине девятнадцатого века! Неужели и на Севере все обстояло точно так же?» – подумала Торри. Она посмотрела на высокое окно… И сильно ли мораль двадцать пятого века отличается от морали двадцатого? А как в том времени, в каком живет Джейк? Неужели оно и на самом деле так ужасно, как он говорит?
Торри вспомнила о цели его путешествия в девятнадцатый век. Она не могла заставить себя поверить, что он на самом деле может хладнокровно убить человека. Хотя он и производил впечатление холодного и циничного человека, Торри чувствовала, что это всего лишь бравада. За холодным взглядом серых глаз порой она замечала и скрытую боль. А может, она не могла понять и принять ужасную реальность?
Торри подошла к одному из высоких окон и выглянула из него. Она смотрела на заходящее солнце и чувствовала, как что-то словно завязывается в узел у нее в животе. Сейчас ей еще сильнее захотелось оказаться подальше от опасностей девятнадцатого века и вернуться домой к любимому дедушке. Но даже если она сумеет вернуться, сможет ли она жить привычной жизнью, которую знала?
Деда! Что сейчас с ним? Хорошо ли с ним обращаются в санатории? Скучает ли по ней? Сильно ли его расстроило ее скептическое отношение к рассказу о кулоне? Что бы он подумал, если бы узнал, что она воспользовалась кулоном, как он говорил? Стало бы ему легче от этой новости? У нее сложилось впечатление, будто, по его мнению, путешествие во времени принесет ей большое счастье. Какие тайны он знал?
Счастье. Мысль об этом заставила ее усмехнуться. Скоро она должна будет во всем слушаться Джейка Камерона, – по крайней мере, по правилам южного общества жена должна беспрекословно подчиняться мужу. Даже на мгновение она не могла представить, будто Джейк серьезно хотел этого брака. Почему он согласился пойти на него, было для нее загадкой. Камерон сказал, что она нужна ему, но только потому, что отдаст ему кулон.
Сейчас она заинтересовалась некоторыми деталями в истории Джейка. Ей, например, трудно было поверить, что лейтенант Камерон не может открыть сейф доктора и забрать кулон. Итак, почему он тогда не сделал этого? Еще один важный вопрос: почему он вообще носится с ней? Если он таков, как говорил о себе, то в таком случае он не должен был считаться с просьбами и желаниями. Он, очевидно, из тех, кто наобещает все, что угодно, лишь бы получить то, чего так хочет. Тогда зачем ему жениться на ней? Почему просто не заберет кулон и не даст деру? А может, он уже и убежал.
«Воспитывайте в себе цинизм, – всплыли в ее памяти слова Джейка, – он может спасти вам жизнь». И вдруг ей показалось, что она поняла причину, по которой Джейк женится на ней: ему был нужен не только ее кулон, ему для чего-то и она понадобилась.
Так, значит, она была ему зачем-то нужна. Теперь ей надо тщательно продумать, как воспользоваться этим обстоятельством. Торри решила отказаться помогать Джейку Камерону, как он того хотел, прежде чем он не поможет ей.
– Вы очаровательны!
Низкий голос доктора Гамильтона вывел Торри из задумчивости. Она повернулась на голос. Голубые глаза седого доктора мягко лучились, и Торри почувствовала нежность и доброту Рандольфа Гамильтона, но почему-то решила, что они предназначены кому-то другому.
Доктор очень озадачил ее, когда быстро пересек комнату и нежно поцеловал в щеку.
– Простите старика, – извинился он. – Это платье было на моей жене в день нашей свадьбы.
– Я так и думала, – кивнула Торри и чуть ли не благоговейно дотронулась до шелковой юбки. – О, доктор Гамильтон, вы не должны… оно такое дорогое… вы ведь почти не знаете меня! – виновато закончила она.
– Не знаю?
Его голубые глаза весело поблескивали, и на мгновение у Торри возникло очень странное ощущение, будто она смотрит в глаза своего дедушки. Это ощущение быстро прошло, и Торри, улыбнувшись в ответ, спросила себя, что же он знает о ней? О ней и о Джейке?
"Чудесная реликвия" отзывы
Отзывы читателей о книге "Чудесная реликвия". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Чудесная реликвия" друзьям в соцсетях.