– Тогда почему вы привезли ее сюда? – с подозрением поинтересовался доктор Гамильтон. – Во время разговора на улице вы признались, что практически выкрали ее из отцовского дома, чтобы жениться.

– Я привез ее сюда, чтобы мы могли быть вместе… и все!

Торри представила, как старик трет свое морщинистое лицо и глаза его суживаются.

– Теперь мне все ясно. Вы с самого начала и не собирались жениться на девочке… вы хотели просто заманить ее, так?

– Нет, не так.

«Возмущение Джейка могло бы вызвать улыбку, – подумала Торри, – если бы ставки не были так высоки».

– Тогда в чем дело? Сдается мне, что вы просто мошенник и негодяй, мистер Камерон. Вы собирались жить в свое удовольствие и сломать жизнь девушке… И не говорите мне, что вы не были с ней близки, потому что я не слепой. Стоит только увидеть, как она смотрит на вас, и все становится ясно.

Щеки Торри залил румянец. Что имел в виду доктор Гамильтон, когда говорил о ее взглядах? Она ни разу не смотрела на Джейка Камерона с обожанием, на что он намекал. Она не могла смотреть на него иначе, как с отвращением. Конечно, она вынуждена была притворяться, будто любит его… Да, несомненно, доктор именно это и имел в виду. Она и не подозревала, что была хорошей актрисой.

– Может быть, – угрожающе проговорил доктор, – может, мне просто следует поговорить с Джебом Стюартом. Уверен, он без особого восторга узнает, что один из его людей обесчестил молодую девушку.

– Она не девушка, черт побери! – взорвался Джейк Камерон. – Торри взрослая женщина! А вы ведете себя так, словно я похитил десятилетнюю девочку и обесчестил ее.

– Я бы попросил вас говорить повежливее, молодой человек, – ледяным тоном потребовал доктор Гамильтон. – Итак, я спрашиваю вас: собираетесь вы поступать так, как должен поступить джентльмен?

– Я всегда делал то, что должен делать, – отчетливо выговорил каждое слово лейтенант Камерон. – Просто я считаю, что сейчас не самое подходящее время для женитьбы.

– Для вас, наверное, подходящее время наступит только тогда, когда у нее вырастет живот, – сухо заметил доктор. – Я довольно хорошо разбираюсь в людях, лейтенант, и вопреки вашему нежеланию жениться все же не думаю, что вы принадлежите к людям, которым все равно: будут ли считать их детей незаконнорожденными или нет!

Затаив дыхание, Торри ждала ответа Джейка.

– Да, – едва слышно согласился Джейк, – не принадлежу.

Несколько минут они говорили тихо, потом Торри услышала, как внизу скрипнула дверь. Не в силах сдержать своего любопытства, она шире открыла дверь своей спальни и выскользнула в коридор. Девушка тихо подошла к лестничной площадке и присела за резными деревянными перилами. Доктор Гамильтон с Джейком вышли из комнаты и пожали друг другу руки. Когда лейтенант Камерон повернулся, чтобы уйти, она заметила, что он в бешенстве.

Испугавшись, что ее могут заметить, Торри торопливо вернулась в комнату и подбежала к окну, надеясь увидеть Джейка. Лейтенант шел, не оглядываясь, по дороге от дома. Торри была уверена, что больше никогда его не увидит.

ГЛАВА 5

Торри подошла к высокому в человеческий рост зеркалу. Пышное платье цвета слоновой кости легкими волнами лежало на обручах кринолина и, покачиваясь, двигалось вместе с ней. У нее было ощущение, словно она надела зонтик, причем зонтик очень неудобный. Торри нажала на жесткую талию. Ханна заключила ее в ужасное приспособление, называвшееся корсетом. Зажатая между пластинками китового уса, Торри с трудом дышала и боялась, как бы ее ребра в конце концов не сломались, не выдержав сильного давления.

Торри посмотрела на свое отражение и спросила себя, действительно ли это она или это призрак, вызванный волшебным УПВ. Нет, это она настоящая. Знакомые зеленые глаза удивленно разглядывали свадебное платье.

После той, богатой событиями ночи, когда Джейк уехал в лагерь, Торри Гамильтон вынуждена была большую часть времени провести в постели. Доктор Гамильтон сказал, что это необходимо, чтобы побыстрее набраться сил, но Торри чувствовала себя заключенной. Джейк не вернулся, и она была уверена, что он вновь отправился в путешествие во времени, предоставив ей самой разбираться со своими неприятностями. С каждым днем настроение падало. Наконец вчера вечером наступила кульминация, и она разрыдалась. Торри потребовала от доктора Гамильтона отвезти ее в лагерь конфедератов, чтобы найти там своего доблестного спасителя.

Рандольф Гамильтон, похлопав ее по руке, посоветовал набраться терпения, потом протянул изящную фарфоровую чашку и предложил чая, настоянного на травах. Торри так разозлилась, что в ярости бросила чашку в камин. Чашка разбилась. А она проплакала большую часть ночи.

Никогда Торри Гамильтон не чувствовала себя такой беспомощной, такой одинокой и… глупой. В те несколько часов, которые она провела с Джейком Камероном, хотя он и обращался с ней далеко не лучшим образом, она убедила себя, что можно полагаться на него, рассчитывать на его помощь. Будь все происходящее менее зловещим, она бы весело посмеялась над своими страхами. Уже близился конец ночи, когда девушка, вытерев слезы, сказала себе, что пора прекратить истерику, что она взрослый человек и сама найдет способ достать кулон и вернуться домой к дедушке…

Утром ее разбудила улыбающаяся Ханна. Негритянка принесла завтрак. На подносе стояла тарелка с высокой горой оладий.

– Оладьи! – в восторге воскликнула Торри. – Да еще с сиропом! – Она уже знала, что в эти дни оладьи с сиропом были редкой роскошью на Юге.

– Последние остатки черной патоки, – объяснила довольная Ханна. – Ты знаешь шутку о патоке, милая?

Торри покачала головой, наблюдая, как толстая женщина ловко разрезает оладьи на аккуратные квадратики.

Ханна наклонилась ближе и сказала:

– Ну, о том, что оладьи похожи на девушек!

Торри выдавила из себя улыбку, а экономка доктора Гамильтона, хлопнув себя по толстому бедру, расхохоталась собственной остроте.

– Ханна, ты рабыня? – осведомилась Торри.

– Нет, милая, я не рабыня. Говорят, мистер Линкольн освободил всех рабов на Юге, но доктор Рандольф освободил меня еще десять лет назад. – Она неуклюже встала и гордо расправила плечи. – Я экономка и каждую неделю получаю жалованье.

– Я очень рада, – с облегчением вздохнула девушка. Она поняла, что этот поступок заставил ее восхититься доктором Гамильтоном. Но может, Ханна являлась исключением, а не правилом. – А у него есть рабы?..

– Нет, девочка, ни одного. Разве ты не видишь, как потихоньку гниет и разваливается этот старый дом? У доктора нет денег даже на ремонт. Практика почти не приносит дохода, да и хлопок он больше не выращивает.

– Почему?

– Хлопок невозможно выращивать без рабов, девочка. Если бы ты родилась на Юге, то знала бы это. Когда нужно платить наемным рабочим, хлопок становится очень дорогим, игра не стоит свеч!

– А почему у доктора Гамильтона нет рабов?

Ханна покачала головой.

– Это печальная история, мисс Виктория.

– Называй меня Торри.

– Хорошо, мисс Торри.

– Только без «мисс». Называй меня просто Торри.

Ханна положила вилку и с ужасом посмотрела на девушку:

– Но я не могу называть тебя просто Торри.

– Почему? – удивилась Торри.

– Потому что мне нельзя так тебя называть…

– Но почему, Ханна? – мягко поинтересовалась Торри. – Потому, что я белая? Но мы с тобой свободные люди, так ведь?

Несколько секунд Ханна сидела, раскрыв рот от изумления, потом ее лицо украсила чудесная улыбка.

– Я никогда не задумывалась над этим, никогда.

– Ну а теперь подумай. Знаешь, Ханна, однажды мой дедушка сказал мне, что порой людям только кажется, будто они свободные. Если человек не освободится вот здесь, – девушка показала на висок, – то он никогда не будет по-настоящему свободным.

Ханна весело рассмеялась и протянула вилку с кусочком оладьи. Торри открыла рот и принялась задумчиво жевать. Когда Натаниэль Гамильтон произнес эти мудрые слова, он говорил о Кристине. Они с Торри искренне сочувствовали Кристине, поскольку для нее главным в жизни являлись деньги и положение в обществе. И даже после того, как Кристина и Гарри поступили с дедом так жестоко, она знала, что дедушка по-прежнему жалеет их обоих.

– И все-таки скажи мне, пожалуйста, Ханна, почему у доктора нет рабов?

Ханна долго колебалась, потом наконец заговорила.

– Это все из-за его жены, – со слезами в голосе ответила негритянка.

– А я думала, что его жена мертва.

– Да, мертва. Доктор Рандольф думает, что ее убили рабы.

– Рабы убили жену доктора? – Торри испуганно поднесла руку к горлу. – Ты хочешь сказать…

– У него были рабы, милая. Как-то зимой все рабы заболели лихорадкой. Мисс Амелия всегда настаивала на том, чтобы помогать доктору. Она и на этот раз помогала лечить рабов, и сама заразилась. – Ханна смахнула с глаз слезу. – Доктор Рандольф так сильно любил эту женщину, что я боялась, как бы и он после ее смерти не умер. Но доктор выдержал. Он освободил всех своих рабов и стал лечить людей. Когда освобождал меня, сказал: «Ханна, я знал, что рабства быть не должно, но очень хотел заработать деньги. Сейчас у меня есть деньги, но нет моей любимой Амелии».

– Какая печальная история! – пробормотала Торри Гамильтон, почувствовав, как у нее на глаза наворачиваются слезы. – Перестань кормить меня, как малого ребенка! – остановила она Ханну, когда вдруг поняла, что позволила ей вести себя как рабыне.

Торри взяла вилку и принялась жевать, рассеянно прислушиваясь к болтовне Ханны. «А почему вдруг такая чрезмерная забота обо мне?» – спросила себя девушка. Обычно Ханна приносила поднос с завтраком, но не прислуживала во время еды. Да и завтрак раньше всегда состоял из овсянки.

– Нам нужно поторопиться, – таинственно улыбнулась Ханна, положила в кофе ложечку сахара и принялась размешивать.