Он не понимал моего желания остаться хотя бы какое-то время наедине с собой — всё нужно делать вместе! «Ну посиди со мной…» — извечное нытье. А если я не хочу пялиться в телек? Не хочу тащиться в бар на посиделки с его друзьями? Не хочу тратить время на шопинг в воскресенье и три часа выбирать продукты на рынке?

Эх. После двух лет совместной жизни я уже взвыть была готова.

Переехали на съемную квартиру подальше от его мамы — стало чуть легче, но ненадолго. Я как раз решила рискнуть и распрощаться с журналистикой. Мне требовалось время для творчества, но Миша этого никак не мог понять и принять, бесконечно раздражая своим присутствием. Господи, доходило до того, что я пряталась от него в ванной комнате с ноутом, а он стучал в дверь каждые пять минут с вопросом: «Ты скоро?»

Когда со мной подписали первый договор на издательство моего романа, Миша чуть подуспокоился, но в корне это уже ничего не меняло. Я точно знала, что рано или поздно мы расстанемся. Поэтому не хотела заводить детей и мучительно выискивала повод для развода. Но муж не хотел мне его предоставлять — по всем внешним показателям он был образцовым супругом: при достойной работе, не изменяет, хозяйственный, на все праздники — шикарные подарки… Я решила плыть по течению. Подумаешь, чувств нет, и все постельные игры для меня превратились в обязательную повинность. Зато он надежный и вроде как любит меня.

Тем более страстей мне хватало в собственных романах. Иллюзорный мир был заманчив, поэтому реальный перестал меня волновать. Вскоре мы отдалились друг от друга настолько, что я порой даже не понимала, о чем Миша мне говорит.

Если вдуматься — конечно, я виновата перед ним. Надо было сразу рвать отношения, если будущего я в них не видела. В результате всё пришло к тому, что мы, проживая в одной квартире, существовали в параллельных вселенных.

Так протянули еще три года.

Кардинальные перемены начались с того, что мои родители настояли на том, чтобы сложить мои гонорары за первые изданные книги с их накоплениями и купить нам наконец собственную квартиру. Причем для них не было секретом, что я категорически несчастлива в браке, поэтому мама предложила ее оформить на себя, чтобы подстраховать меня. Я согласилась, даже не думая о том, что мне предстоит пережить в ближайшие несколько месяцев.

Время скандалов и истерик с Мишиной стороны, который настаивал на обратном — совместной покупке недвижимости на равных условиях. Потом влезла его мама, настаивая на том, что всё вообще должно быть оформлено на сына. В общем, квартирный вопрос сделал свое черное, но не могу не отметить, благоприятное для меня дело: мы подали на развод.

Причем, я человек по натуре спокойный, в разборках предпочитаю не участвовать, поэтому молча выслушивала всё, что хотел мне высказать Миша. А накопилось у него, видимо, много, поэтому за месяц узнала всю правду о себе: о том, какая я бесчувственная, бессердечная, непутевая, нехозяйственная и далее по списку.

Пусть так. Мне было всё равно.

Когда же он заявил, что хочет развестись, новость приняла со счастливой улыбкой. Буквально. Что выбесило экс-мужа окончательно. Он орал, бил посуду и грозился испортить мне жизнь.

Я по-прежнему молчала. И собирала вещи, чтобы переехать в новую квартиру. Мою. Где уже не будет и следов его присутствия. Эгоистично — я знаю. Но укоров совести не ощущала. Просто хотелось быстрее остаться в одиночестве. Может, я человек такой — не приспособлена для семейной жизни. Мое творчество мне дороже, а для него нужны время и покой. Наверное, я просто одиночка по жизни. Если вспомнить мои былые увлечения — я всегда уходила первой, потому что в какой-то момент ощущала острую необходимость закрыться от всего мира и остаться наедине с собой. А какой мужик вытерпит вечно витающую в облаках жену?

Мы с Мишей развелись. Я терпеливо отвечала на его настойчивые звонки с продолжением обвинений и сорвалась, пожалуй, сегодня в первый раз. Но, думаю, скоро его отпустит. Найдет себе новую бабу и успокоится. На самом деле, я ему искренне желаю счастья. И надеюсь, что рано или поздно он меня, если и не простит, то хотя бы забудет.

Но вот что меня действительно тревожило — это моя творческая беспомощность. А если всё? Исписалась?

Сижу перед подъездом на лавочке, вытянув ноги, и курю. Сегодня солнечно и удивительно тепло для марта. Рядом громоздятся пакеты с продуктами. Разглядываю проходящих мимо меня соседей. Кутаюсь в бесформенную парку и натягиваю на уши вязаную шапку. Настроение выровнялось. В голове мелькают какие-то обрывки фраз.

Вчера я писала почти до пяти утра, решив наплевать на гордость и амбиции и доделать обещанный роман. Но на этом баста. Контракт подпишу только при условии, что к печати примут то, что я хочу. А нет… Поищу другое издательство или буду и дальше выкладываться на сайтах. В журналистику мне никто не мешает вернуться — вот и деньги. В общем, выкручусь. Нос вешать рано.

— Здрасте! — рядом со мной на скамейку падает тот самый парнишка из лифта и вытаскивает наушники из ушей, с любопытством меня разглядывая. Сегодня он в коротеньком пальто, обмотанном в несколько рядов вокруг шеи шарфом, черных костюмных брюках и с рюкзаком через плечо. Видимо, со школы возвращается.

— Привет! — отвечаю, покосившись на него.

— Вы же Ника Лазарева? Писательница? — спрашивает он. — Я вас узнал. Фотку в газете видел.

— Она самая, — киваю. — Только меня Аней на самом деле зовут, — улыбаюсь.

— Аней? — парнишка окидывает меня оценивающим взглядом.

— Ну ладно, Анной Витальевной, — сдаюсь с усмешкой.

— Не, Аня лучше, больше подходит, — заявляет недоросль. — А я Ярик. Ярослав.

— Очень приятно, товарищ Ярик, — и уточняю, кивая на рюкзак:

— Со школы топаешь?

— Ага, — вздыхает. — Одиннадцатый класс. Выпускной. Грузят по полной программе.

— Ничего, потерпишь, — хмыкаю. — Куда собираешься поступать?

— На инженера. Факультет «Инженерный бизнес и менеджмент». Мне вообще всё равно, куда, но папа думает, что так лучше будет: и профессия готовая, и управленческий опыт. Сразу смогу к нему в компанию на работу устроиться. Он сам у меня технарь и вообще очень умный.

— А мама?

— А мамы у меня нет, — пожимает плечами Ярик.

— Эммм… Сочувствую, — говорю осторожно. Умерла, что ли?

— А, не стоит. С ней всё хорошо, — бросает беспечно Ярослав. — Она второй раз замужем. Сейчас вот второго ребенка с новым мужем ждут. Мы неплохо общаемся, но я сам с папой захотел остаться.

— Понятно.

— А про что вы пишете? — интересуется парнишка. — Я просто ничего из вашего не читал… Я вообще мало читаю, — виновато добавляет он.

— Бабскую ерунду всякую. Ты ничего не потерял, — хмыкаю.

— И вам нравится? — пристает Ярик дальше с расспросами.

— Как тебе сказать… — пожимаю плечами. — Уже не очень.

Докуриваю сигарету и тушу бычок.

— Ладно, товарищ Ярик, я, пожалуй, пойду, — и собираюсь подхватить пакеты, но Ярослав их уже подхватил со словами:

— Я помогу!

Добираемся до моей квартиры, но попрощаться опять не выходит: Ярик вваливается в коридор, моментально скидывает ботинки и заглядывает в гостиную.

— Ой… — замечает он. — А я думал, у вас тут шикарная библиотека. И вообще… Все такое особенное.

— Нет, — качаю головой. — Все как у всех.

А Ярик тем временем раздевается и относит пакеты на кухню, уже засунув туда любопытный нос.

— А что вы готовить будете?

— Тебе домой не надо? — интересуюсь.

— Не-а, — Ярик мотает отрицательно головой. — Чего там делать? Папа домой приходит поздно… И почти сразу спать ложится — ему вставать в шесть утра, — выкладывает он подробности семейной жизни, забираясь с ногами на стул. — Уроков нам не задали. За компом сидеть надоело.

— Друзья, приятели, подружки? — предлагаю вариант, разбирая продукты.

— С ними скучно, — выдает Ярик. — Мне вообще больше нравится общаться с людьми старше себя.

— То есть ты намерен остаться на ужин? — фыркаю от смеха. Простой как валенок. Сидит, глазюками хлопает, улыбается в тридцать два зуба.

— А можно? — оживляется парнишка.

— Ну… — вздыхаю. — Видимо, вариантов у меня нет.

— Класс! — радуется это чучело. — Я могу чем-нибудь помочь! Я правда готовить не умею.

— И чем же ты питаешься, если отец всё время на работе?

— Он мне денег дает на кафе, — объясняет Ярик. — А вечером что-нибудь сам готовит на скорую руку.

— И тебе не стыдно? — спрашиваю. — Вроде уже не маленький. Мог бы и научиться.

— А вы меня научите? — и преданными глазами на меня.

— Слушай, ты уверен, что я подходящая компания? — хмыкаю. — Мне уже почти тридцатник. Как-то я не уверена, что тебе стоит тратить свое время на взрослую тетку.

— Вы не похожи на тетку, — пылко выдает Ярик.

— Ладно. Вот тебе нож, вот тебе картошка — чисти, — командую, а сама диву даюсь: свалился на мою голову. — И давай тогда уже на «ты».

— Согласен, — откликается парнишка, неумело срезая со шкуркой полкартофелины.

— Ну что ты делаешь? — восклицаю, отбирая у него нож. — Смотри, как нужно!

Пока я готовила, Ярик путался у меня под ногами и развлекал бесконечной болтовней. Я уже знала всё о его семье: родители развелись семь лет назад, когда ему было десять, папа очень переживал, так как любил маму. Он сам тоже любит маму, но папу больше, поэтому после длительных истерик и скандалов остался под опекой отца. Папу, кстати, зовут Николаем Валентиновичем, он работает техническим директором в самой крупной мебельной компании нашего города и настолько крут, что без него предприятие, конечно же, одним махом загнется.

Ярик вообще через каждое слово приводил папу в пример, и я так поняла, что ему очень не хватает общения с вечно работающим отцом, потому что тот нередко и в выходные торчит на производстве. С мамой отношения непростые — простить ее за предательство было трудно, но время всё расставляет на свои места. И сейчас общение с ней пришло в относительную норму. Но в гости к ней Ярик ходить не любит и сводного брата недолюбливает.