Отъехав от дачи я всё-таки собралась с мыслями и позвонила Федору. Каковой же была моя радость, когда, сообщив ему о том, где мы будем, в ответ я услышала сожаления о том, что они не смогут приехать. Этот факт вознес мое настроение практически до небес.


Первым пунктом программы после заселения был пейнтбол. Суть сценария, который мы выбрали, заключалась в том, чтобы украсть флаг с базы противника. Мы поделились на две команды. В пару к нам с Русланом досталась Кристина, а Кирилл дополнил пару Насти и Влада.


На смотря на наличие у соперников в команде двух мужчин, которые должны были внушать страх, самой опасной оказалась Мещерякова. Кажется, я не ошибалась в своих мыслях о внезапно пробудившейся в Насте кровожадности. К тому моменту, когда подруга в очередной раз попала в Руслана, мужчина откровенно рассмеялся и крикнул:


-    Влад, ты не боишься, что она тебя как-нибудь убьет за немытую чашку?


-    Дома она обычно ласковей. - усмехнулся будущий Настин муж и выдал свое местоположение.


Этим быстро воспользовалась Кристина, метко поразив парня.


-    Упс. - засмеявшись, проговорила девушка, перебегая за очередное укрытие.


Я давно не проводила время так весело, да даже предположить было сложно, что беготня с ружьями и стрельба шариками с краской может принести столько удовольствия, однако на этом программа еще не заканчивалась.


На территории базы находился еще и банный комплекс, куда мы направились расслабляться, после баталий. Для вдоволь набегавшегося тела такой вариант расслабления был просто идеален.


И уже вечером мы вновь собрались с друзьями, чтобы теперь отметить день рождения классическим способом в ресторане.


По пути на ресепшен, где мы должны были встретиться с остальными, я остановилась и притянула к себе Руслана, шедшего рядом.


-    Спасибо тебе. - смотря ему в глаза, сказала я. - Лучше такого дня невозможно было придумать.


-    День еще не закончился. - проговорил мужчина и, коротко поцеловав меня, потянул за собой к стойке регистрации.


После ресторана мы с Русланом еще немного погуляли по территории, после чего направились к номеру. Уже в коридоре мы услышали приглушенные голоса, и, остановившись за углом, где нас не было видно, я начала вслушиваться.


В том, что разговаривали Кристина с Кириллом сомнений не было.


Я думала, что Руслан развернет меня и отведет куда-нибудь подальше, не давая нам стать случайными свидетелями разговора, однако, кажется, ему самому было интересно.


-    Кирилл, спасибо за всё, но я так не могу. - практически шепотом сказала девушка.


-    Кристин, подожди.


-    А смысл? - ее голос дрогнул. - Пожалуйста, отпусти меня.


Несколько секунд тишины, а потом хлопнула дверь номера.


Мы по-прежнему стояли не шевелясь. Еще через некоторое время послышались удаляющиеся шаги, а после еще один звук закрывшейся двери.


Я в нерешительности посмотрела на Руслана. Казалось, он немного понимал о том, что сейчас произошло, но комментировать не стал. Вместо этого он обнял меня за плечи, и мы пошли к себе.


Оказавшись в номере, я вдруг почувствовала навалившеюся приятную усталость после такого незабываемого и насыщенного впечатлениями дня. Однако планы Руслана, кажется, еще не кончились. Он проводил меня в гостиную и вручил бокал шампанского, любезно доставленного к нам в номер.


-    Я быстро. - шепнул он мне на ухо и, быстро поцеловав, скрылся в спальне.


Глупая улыбка не сходила с моего лица. Такого прекрасного дня у меня не было очень давно.


Ожидая возвращения Ярославского, я огляделась по сторонам, и мое внимание остановилось на невысоком комоде.


На нем оказался букет цветов, которого раньше там однозначно не было и большой конверт. Не сумев совладать с любопытством, я подошла ближе и внимательней разглядела новые предметы.


На миг у меня перехватило дыхание.


В букете оказалась небольшая записка. Непослушными пальцами я достала ее и еще раз скользнула глазами.


«С наилучшими пожеланиями.


Жанна и Федор»


Выронив листочек из рук, я подняла с комода конверт и извлекла из него несколько листов, в которых легко узнавались копии документов.


Это были именно те бумаги, которые я меньше всего хотела видеть. А самое паршивое было в том, что на них стояла моя подпись. Не понимая, как им все-таки это удалось, я посмотрела на дату.


Конец декабря прошлого года.


События быстро замелькали перед глазами. Вот я, сидящая в кабинете у дяди Леши. Вот Егор Алексеевич, который протягивает мне бумаги, которые я подписываю даже не глядя.


Я выругалась.


Я всё сделала сама... сама ввязалась в то, куда обещала не возвращаться никогда в жизни.


-    Алис, я... - начал Руслан, но я подняла на него взгляд, и он моментально замолчал, понимая, что, что-то произошло. - В чем дело?


Он быстро сократил разделявшее нас расстояние, а я лишь молча протянула ему листки.


Мельком изучив их, он сразу всё понял.


-    Но как? - немного рассеянно проговорил он.


-    Я сама их подписала.


Глава 4


О том, что родители моей мамы не совсем простые люди, я рассказала Руслану практически сразу после новогодних праздников и поездки на рождество к его племяннице.


Изначально я думала, что этот факт моей биографии можно оставить и без внимания, да вот только Ярославский всё равно бы узнал правду. Вопросы начались еще с тех пор, как он узнал, как быстро мне удалось вернуть квартиру. Да, я могла бы прикинуться дурочкой и сказать, что всё это заслуга дяди Леши, но вот только не было никакой гарантии, что Настин отец, который отлично знает моих родственников, не расскажет обо всем Руслану.


Насколько неуютно, глупо и подло я бы чувствовала себя в подобной ситуации, даже не хотелось думать. И поэтому я решила рассказать правду.


А правда заключалась в том, что Федор Германович Романенко, внучкой которого я и являлась, был человеком более чем обеспеченным. Я никогда не лезла в его дела, не принимала от него денег, да и вообще сводила наше общение к необходимому по нормам приличия минимуму.


Нет, я бы относилась к нему и его супруге Жанне хорошо, если бы не одно «но».


Смерть мамы перевернула их жизнь не слабее папиной. Она была их единственной дочерью, которую они безгранично любили, с гибелью которой так и не смогли смириться.


Когда я была маленькой, меня часто привозили к ним, я оставалась там на каникулы и выходные. Оби ветви нашей семьи первые годы после той злополучной аварии были весьма дружны. Мы вместе проводили праздники, один раз даже выбирались на море всей большой компанией.


Но время шло, и папа начал замечать какие-то странности в поведении родителей своей покойной жены. Он окончательно убедился в своих догадках, когда однажды, приехав забрать меня от них, Жанна назвала меня именем мамы.


Мне часто говорили, что я очень похожа на свою мать. Да я и сама это видела, разглядывая старые фотографии. Именно это и стало причиной такого странного отношения.


Федор и Жанна, которые так и не смогли окончательно поверить в смерть своей единственной дочери, стали видеть ее во мне.


До какого-то момента никто не придавал этому значения, а потом выяснилось, что в их головах эта проблема была уже гораздо серьезней.


Они видели нас не просто похожими. Они хотели, чтобы я стала их дочерью, чтобы я жила ее жизнью!


Я узнала об этой истории к восемнадцатому дню рождения. К тому времени наше общение стараниями папы, бабушки и дедушки практически прекратилось. Но обманывать меня, утаивая истинные причины, отцу становилось всё тяжелей, поэтому он, наконец, поведал мне правду.


Сказать, что тогда я была удивлена, наверное, ровным счетом ничего не сказать. Хоть прошло уже три года, но те странные чувства, которые мне тогда пришлось испытать, до сих пор вызывают мелкую дрожь.


Для них я никогда не была самой собой... Я была их дочерью, которая чудесным образом не умерла.


Меня, как их внучки, просто не существовало.


Чем больше времени проходило, тем сильнее Жанна и Федор укреплялись в правильности своих мыслей. Эта навязчивая идея, которая подразумевала то, что я должна была жить маминой жизнью, с каждым годом лишь набирала обороты.


Я еще раз взглянула на бумаги, которые сжимала в мокрых ладонях, а потом вновь протянула их Руслану, который так и не проронил не слова, ожидая, пока я переварю информацию. Он понимал меня, практически лучше всех и отлично знал, что я сейчас чувствую.


За несколько секунд три с небольшим месяца назад я переписала всю свою жизнь.


-    Рус, скажи что-нибудь.


Тишина начинала душить.


Ярославский еще раз пробежался глазами по бумагам.


-    Я могу показать это своим юристам... - его голос звучал совсем не обнадеживающе.


-    Но они все равно ничего не изменят. - закончила за него я.


Ярославский ничего не ответил. Как-то всё исправить он не мог, а жалость была абсолютно ни к чему.


Да и какая может быть жалость к девушке, которая внезапно стала очень богата?