И если бы только вся идея добровольного поощрения папарацци не была так ей отвратительна.

Прошло пять минут.

Джорджи оделась, как подобает случаю. Наряд ей подобрал талантливый стилист: черный хлопковый сарафан с широкой алой отделкой на лифе и россыпью причудливых рыжих и коричневых листьев, сыпавшихся от талии к подолу узкой юбки; коричневые танкетки в греческом стиле с ремешками, обвивающими щиколотки, и довершали впечатление элегантности и стиля янтарные серьги. Все это шло ей гораздо больше, чем оборки или яркие платья с большим декольте. Кроме того, сарафан прекрасно скрывал ее худобу.

Прошло восемь минут…

Рори Кин наконец засекла ее и дружески помахала рукой. Джорджи махнула в ответ. Пятнадцать лет назад, во время второго сезона «Скип и Скутер», Рори была ничтожным помощником режиссера, а вот теперь стала главой «Вортекс стьюдиоз» и одной из самых могущественных женщин в Голливуде. Поскольку два предыдущих фильма Джорджи провалились, а последний обещал стать полной неудачей, крайне неприятно, когда такая влиятельная особа видит, что она сидит здесь с растерянной физиономией. Впрочем, что тут нового? Только она никогда не относила себя к капитулянтам. И нечего сидеть и перебирать пораженческие мысли!

Джорджи пыталась игнорировать любопытные взгляды. Но пот уже выступил на лбу. Оказаться одной в «Айви» равносильно публичному остракизму. Может, открыть сотовый? Но тогда все подумают, что она в панике звонит своему парню.

На другом конце патио обедала компания тощих, выхоленных, вымученно-стильных молодых наследниц с красивыми пустыми лицами. Здесь были бесцветные дочери поблекшей рок-звезды, студийного магната и всемирно известного производителя безалкогольных напитков. Девушки были знамениты тем, что были знамениты: иконы всего, что было модным и недоступным для обычных женщин, вздыхавших над их снимками. Никто из девиц не хотел признаваться, что живет на деньги папаши, поэтому они обозначали свое занятие как «дизайнеры сумок». Но настоящей их работой было позирование перед репортерами. Вот и теперь их лидер, наследница королевства безалкогольных напитков, поднялась из-за стола и подобно изящному «феррари» устремилась к Джорджи.

— Привет, я Мэдисон Меррил. Мы не знакомы.

Она приняла картинную позу для обозрения репортеров с длиннофокусными объективами, позволяя им разглядеть платье-трапецию от Стеллы Маккартни.

— Я просто влюбилась в вас, когда посмотрела «Лето в городе». Не понимаю, почему картина не стала хитом. Обожаю романтические комедии. — На гладком лобике пролегла морщинка. — То есть мне и серьезные вещи тоже нравятся, — поспешно добавила она. — Ну, знаете, Скорцезе и все такое.

— Понимаю, — кивнула Джорджи и изобразила свою фирменную задорную улыбочку, представляя, как лихорадочно щелкают камеры фотографов, ошалевших от неожиданного улова: безумно фотогеничная Мэдисон Меррил рядом с изможденной Джорджи Йорк, тоскующей в одиночестве за столиком на двоих.

— «Скип и Скутер» тоже класс.

Мэдисон отступила на несколько шагов, чтобы зонтик не затенял ей лицо.

— В девять лет этот сериал был моим самым любимым.

У девчонки даже не хватало мозгов вести себя тактично. Если она хочет продвинуться в Лос-Анджелесе, придется многому научиться.

Мэдисон уставилась на пустой стул.

— Мне пора вернуться к друзьям. Вы могли бы, типа того… сесть за наш столик, если не с кем пообедать?

Нужно отдать ей должное, она довольно ловко превратила констатацию факта в вопрос.

Джорджи раздраженно дернула за янтарную сережку.

— О нет. Его задержали на совещании. Я обещала, что подожду. Мужчины, что поделать!

— И не говорите.

Мэдисон помахала фотографам и направилась к своему столику.

Джорджи казалось, что мигающая неоновая стрелка показывает прямо на пустой стул. Тысячи… да что там, миллионы мужчин по всему свету отдали бы все, чтобы пообедать со Скиппер Браун, но ей взбрело в голову выбрать своего ненадежного бывшего лучшего друга.

Возле стола в третий раз возник официант:

— Уверены, что не хотите сделать заказ прямо сейчас, мисс Йорк?

Вот она и попалась. Оставаться невозможно. Уходить — немыслимо.

— Пожалуйста, еще один чай со льдом.

Официант исчез. Джорджи подняла руку и картинно уставилась на часы. Похоже, у нее ничего не вышло. Придется сделать вид, что ей позвонили. К несчастью, друг попал в аварию. Сначала она притворится, будто расстроена. Потом обрадуется, что никто не пострадал, после чего, разумеется, все поймет и простит.

Внимание! Таинственный поклонник не явился на свидание с Джорджи!

Мысленно она уже видела снимок: она сидит в одиночестве за столиком на двоих. Подумать только, такой простой план — и рухнул в одночасье!

Ей следовало бы, подобно другим знаменитостям, нанимать себе спутников. Но ей всегда была ненавистна идея быть окруженной платными компаньонами.

Потянувшись за сотовым, Джорджи вдруг ощутила некий сдвиг в атмосфере, словно патио прошил разряд электрического тока. Джорджи подняла глаза, и кровь в жилах застыла при виде Брэмуэлла Шепарда.

По всему патио вскидывались головы и, словно шарики в пинг-понге, метались от Брэма к ней и обратно. Брэм был одет как никчемный второй сын свергнутого европейского монарха в изгнании: дизайнерский блейзер — возможно, «Гуччи», — дорогие джинсы, подчеркивавшие все шесть футов два дюйма его роста, и полинявшая черная майка, означавшая, что ему плевать, как он выглядит. Парочка моделей мужского пола завистливо пожирали его взглядами. Мэдисон Меррил приподнялась, явно пытаясь перехватить его, но Брэм шагал прямиком к Джорджи.

Громко визжали тормоза: это папарацци, не обращая внимания на машины, бросились через дорогу, чтобы сделать снимок недели, а может, и целого месяца, поскольку Джорджи и Брэма не видели вместе с того самого момента, как закончились съемки сериала.

Брэм остановился у столика, нырнул под зонтик и коснулся губами ее губ.

— Трев не мог прийти, — пояснил он тихо, чтобы их не подслушали. — Непреодолимые и возникшие в последнюю минуту обстоятельства.

— Поверить не могу, что ты взял на себя такой труд.

Она действительно не верила. Брэму что-то нужно от нее: может, задумал устроить публичную сцену?

Она сложила свои онемевшие губы в гримасу, которую, как надеялась, окружающие примут за улыбку.

— И что ты с ним сделал?

— Ты чересчур подозрительна. Бедный парень потянул спину, когда выходил из душевой кабинки.

Брэм устроился напротив, продолжая говорить едва слышно и одаривая ее самой чувственной из своих улыбок.

— Почему же он не позвонил мне? Не отменил свидание? — прошипела она.

— Не хотел воскрешать грустные воспоминания. Как, например, о той манере, в которой Ланс Лузер покончил со своим браком. Трев в отличие от него очень тактичен.

Ее улыбка стала шире, но с губ так и капал яд.

— Ты собираешься меня подставить, я точно знаю.

Брэм изобразил фальшивый смешок.

— Вот и не говори после этого о паранойе и неблагодарности. Бедняга Трев чуть ли не выл от боли, однако не мог допустить, чтобы ты так и просидела весь ленч одна. Наверное, ты не знаешь, Скут, но все в городе уже жалеют тебя, и Трев просто не пожелал позорить тебя еще больше, чем ты сама себя опозорила. Поэтому и позвонил мне.

Джорджи подперла ладонью руку и уставилась на него с притворным обожанием.

— Ты все врешь. Он лучше других знает о моем отношении к тебе.

— Тебе следовало быть благодарной за то, что я всегда готов тебя выручить.

— Почему же явился на полчаса позже?

— Сама знаешь, я никогда не умел рассчитывать время.

— Ерунда! — Она широко улыбалась камерам, пока не заболели щеки. — Ты просто хотел устроить торжественный выход. За мой счет.

Брэм тоже продолжал улыбаться, так что Джорджи склонила голову и рассмеялась, а он протянул руку и пощекотал ее под подбородком. Очередная сцена из «Скипа и Скутер»?

К тому времени как появился официант, толпа фотографов с тротуара выплеснулась на мостовую, и у Джорджи от волнения свело желудок. Еще несколько минут — и фото появятся на компьютерных мониторах всего мира. Оркестр заиграет марш, на арену выйдет шпрехшталмейстер, и цирковое представление начнет набирать обороты.

— Пирог с крабами для Скутер, — заказал Брэм элегантным взмахом руки. — Скотч-виски со льдом для меня. «Лаф-ройг»[3]. И равиоли с лобстером.

Официант удалился.

— Господи, мне срочно нужна сигарета.

Он поднял ее руку и провел большим пальцем по костяшкам. Кожа в этих местах мгновенно загорелась. Джорджи ощутила мозоль на подушечке его большого пальца и не смогла понять, каким образом он ее натер. Пусть он вырос в трущобах, но в жизни не занимался ручным трудом.

— Ненавижу тебя, — бросила она, рассыпавшись веселым смехом.

Он отпил чаю из ее стакана и позволил уголкам рта чуть приподняться.

— Взаимно.

У Брэма не было причин ненавидеть ее. Она была стойким солдатиком, а вот он собственноручно погубил один из лучших ситкомов в истории телевидения. В первые два года съемок он очень редко срывался, но с годами стал абсолютно неуправляем, и к тому времени как отношения Скипа и Скутер на экране приняли романтическое направление, ему уже было наплевать на все, кроме развлечений. Он тратил деньги быстрее, чем зарабатывал, — на модные машины, на дизайнерскую одежду, на угощение для прихлебателей, которые отирались вокруг него с самой юности. Съемочная бригада и актеры каждый день гадали, каким он покажется на площадке: пьяным или трезвым, — и покажется ли вообще. Брэм разбивал машины, громил ночные клубы и плевать хотел на все попытки его обуздать. Рядом с ним никто не мог считать себя в безопасности — он губил женщин, репутации, воровал у друзей и коллег запасы наркотиков. Играй он отрицательного персонажа, шоу вполне могло бы выдержать мощный удар в виде эротической пленки, появившейся в конце восьмого сезона, но Брэм играл приличного славного парня Скипа Скофилда, молодого наследника состояния Скофилдов, и даже самые преданные фанаты были возмущены его поведением. Через несколько недель съемки прекратились, а на Брэма обрушилась ярость публики и ненависть всех участников телепроекта, неожиданно оставшихся без работы.