– Зато, Олли, ей повезло, что у нее есть ты. И мне тоже. Знай: я очень ценю все, что ты для нее делаешь. Ты удивительная женщина, и за что мне такое счастье?!

– Спасибо тебе, – прошептала Олимпия. – Ты тоже совсем не плох.

– Завтра постараюсь освободиться пораньше, – пообещал он. Олимпия кивнула и через несколько секунд уже спала.

Глава 6

Утром Олимпия поднялась в шесть часов и сразу направилась к Фриде. Свекровь еще спала и, судя по всему, ночью не вставала. Она лежала точно в той же позе, в какой ее уложила накануне Олимпия.

Вчера Олимпия дала ей ночную сорочку – большую, свободную, которую носила, когда была беременна Максом. Сейчас руки свекрови лежали поверх одеяла, и Олимпия видела татуировку, которую Фрида всегда старалась спрятать. При взгляде на это клеймо у Олимпии сжалось сердце. Господи, даже подумать страшно, что пришлось пережить маленькой Фриде в лагере! Все их сегодняшние переживания, страхи, обиды казались такими ничтожными по сравнению с тем, что испытала Фрида.

Олимпия на цыпочках вышла и поднялась наверх, чтобы принять душ. Гарри уже был почти одет. Сегодня у него с утра была назначена пресс-конференция.

В семь часов проснулся Макс. Он бодро заявил, что уже поправился, но Олимпия видела, что сыпи у него прибавилось.

– Как там наши больные? – озабоченно спросил Гарри, надевая пиджак и поправляя перед зеркалом галстук.

– К счастью, оба живы. Макс заявил, что ему лучше, а мама еще спит.

– Справишься? – повернулся Гарри к жене.

Олимпия рассмеялась.

– А у меня есть выбор?

– Пожалуй, нет, – пристыженно согласился муж.

Гарри теперь не сомневался – отпала поездка матери на бал. И у него появился законный предлог остаться с нею дома, нельзя же оставить Фриду одну в таком состоянии. Его наконец перестанет мучить совесть, что не оправдал ожиданий жены, а то в последнее время Гарри все время чувствует себя виноватым. Что, впрочем, не повлияло на его твердое решение не участвовать в мероприятии. А теперь и его мать остается дома. Не отправится же она на бал на костылях! Наступать-то на сломанную ногу она еще долго не сможет.

Ничего этого Гарри жене не сказал, но облегчение испытал большое, несмотря на волнения из-за травмы матери. Что ж, значит, это тот случай, который вмешался в ход событий.

– Не волнуйся, – заверила Олимпия. – Через полчаса придет няня. Она управится. А вечером прилетит Чарли. Пока девчонок нет, он нам поможет. А потом установим дежурство.

Гарри кивнул, но он не разделял оптимизма жены. Особенно в отношении дочерей. От Джинни в доме никогда толку не было. Вот Чарли другое дело, он действительно реальный помощник. Вероника может включиться в домашние дела, только если она в настроении и это не нарушает ее планов. Но если гражданский долг позовет ее участвовать в очередном пикете или помогать обиженным детям или бездомным, она без колебаний займется общественными делами. Помощь своим родным не входила в число ее приоритетов. Вероника, как и все в семье, привыкла полагаться на мать: как-то само собой сложилось, что забота о ближнем – прерогатива Олимпии. Такая ситуация еще больше усугубляла угрызения совести Гарри.

Через пять минут, поцеловав на бегу жену и обещав вернуться пораньше, Гарри отбыл на работу.

Олимпия нажарила Максу блинчиков, поставила видеокассету с фильмом и снова заглянула к Фриде. Та продолжала спать.

Пришла нянька. Олимпия обрисовала ей обстановку, дала указания относительно обоих подопечных, после чего, приведя себя в порядок и подхватив портфель, помчалась на работу. Земля была укрыта толстым слоем снега, но по крайней мере снегопад уже кончился. И конечно, как всегда в такую погоду, Олимпия чуть ли не полчаса ловила такси.

После обеда позвонила Маргарет – узнать, как идут дела. Олимпия лишь нервно рассмеялась, услышав вопрос коллеги.

– Значит, так… – начала она. – У Макса ветрянка, Фрида вчера сломала лодыжку и на время переселилась к нам. У меня зверская простуда. Джинни подхватила бронхит в колледже. Но, слава богу, сегодня вечером приезжает Чарли, может, удастся справиться с этим обвалом неприятностей.

– Ничего себе новости! И это перед самым торжеством!

– Вот-вот… Куда ни кинь – всюду клин. Молю бога, чтобы к субботе девчонки обе не расклеились. А там – хоть потоп.

– А Гарри хотя бы помогает?

– Да чем он сейчас может помочь? У него же процесс в апелляционном суде!

– Знаю, знаю. Видела утром его пресс-конференцию. Только что я злилась на него из-за того, что он отказался ехать с тобой на бал, как снова им восхищаюсь – он отлично ведет дело! Его позиция по этому делу безупречна. Молодец, уважаю! Он у тебя настоящий мужик, хотя и бросает тебя в субботу одну.

– Нельзя иметь все сразу! – вздохнула Олимпия. – Я его тоже люблю. Гарри борец за правое дело и готов биться до конца. К несчастью, сюда входит и его предубеждение против злополучных Аркад. Знаешь, я думаю, это обратная сторона медали. Он человек принципа и своими убеждениями не поступается. Хорошо, хоть Чонси не треплет мне нервы, надо сказать, он себя ведет достойно. Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить…

– Не волнуйся. Если в субботу начнет тебя доставать, будет иметь дело со мной.

– А как твоя мать? Ей лучше?

– Лучше, чем я ожидала. Старая закалка, ничего не скажешь. Это поколение женщин какое-то особенное, сила воли у них – позавидуешь. Я бы уже на куски развалилась, а она продолжает радоваться жизни.

– Вот и Фрида у нас такая. Что, ты думаешь, ее вчера больше всего беспокоило? Что она будет для нас обузой! Как только Максу станет лучше, опасный период пройдет – будет тогда с бабушкой общаться. Подозреваю, он уже и сейчас у нее. Надо проверить, кстати, а то еще заразит Фриду, потом хлопот не оберешься.

– Да уж, не хватало только… – согласилась Маргарет, отдавая должное выдержке Олимпии и тому, как мужественно она переносит свалившиеся на нее трудности.

Впрочем, так было всегда. Дети, работа, муж, поддержание мира в семье, повседневные заботы. Каким-то чудом Олимпии удавалось справляться со всем этим. Наверное, это удел каждой работающей женщины. Приходится быть одновременно эффективным сотрудником и неутомимой хозяйкой дома.

Для себя Маргарет считала такой вариант неприемлемым, вот почему детей решила не заводить. С работой и мужем она еще могла управиться, но на четверых детей, как у Олимпии, или даже на одного ее бы уже не хватило. Она даже не могла себе позволить держать дома собаку или кошку или развести цветы. Ей вполне хватало работы. Что до мужа, то он у нее был просто идеалом мужчины. Следил за порядком в доме, организовывал семейный досуг и даже готовил еду.

– Если я могу чем-то помочь – дай знать, – предложила Маргарет, но Олимпия понимала, что у той сейчас своих забот хватает. Спасибо хоть, что в субботу Маргарет будет рядом.

Взвинченные дочери, Чарли и незнакомый парень в роли сопровождающих, Фрида на костылях или в инвалидной коляске, бывший муж, от которого всего можно ожидать, – у Олимпии уже сейчас голова шла кругом.

В четыре часа на ее стол легло новое дело, но все же Олимпии удалось вырваться домой пораньше. Как она и ожидала, Макс сидел в гостиной рядом с бабушкой. Та положила больную ногу перед собой на стул. Чарли тоже уже был дома. Когда вошла Олимпия, они как раз пили чай.

– Веселая у вас тут компания! Здравствуй, дорогой!

Олимпия подошла обнять старшего сына. Она была счастлива видеть его дома, и он тоже был очень рад. Макс был по-прежнему весь в белой мази, но врач заверил, что он уже не заразен для окружающих, и теперь Фрида без опаски общалась с внуком. Они развлекали друг друга с самого обеда.

Чарли приехал за полчаса до прихода матери.

– Как вы себя чувствуете, дорогие мои больные? – поинтересовалась Олимпия.

– Лучше! – похвалился Макс.

– Отлично! – поддакнула Фрида, счастливыми глазами оглядывая мальчиков. – Хотела вот ужин стряпать, да Чарли не пустил меня на кухню.

Олимпия одобрила старшего сына:

– И правильно сделал! Закажем что-нибудь в китайском ресторане, так лучше будет.

Через час домой вернулся Гарри. Увидев Чарли, он обрадовался. А улыбка матери и веселый голосок Макса еще больше подняли его настроение. Мужчины отправились на кухню выпить пива, а Олимпия поднялась к себе и переоделась. Макс остался около бабушки, он явно был рад их общению. Они включили телевизор. Хоть Фрида и продолжала извиняться за причиненные неудобства, было очевидно, что она наслаждается обществом своих близких.

Ужин прошел оживленно, а потом все разошлись по своим комнатам, и только Чарли задержался подле матери. Было видно, что его что-то угнетает, но, когда Олимпия спросила сына, все ли у него в порядке, он в ответ покачал головой. Сказал только, что рад снова оказаться дома, и пообещал назавтра составить компанию двум пациентам домашнего лазарета. А этот вечер он собирался провести с друзьями.

Погода сегодня улучшилась, немного потеплело, и снег превратился в хлябь под ногами. Ночью, конечно, подморозит, и Олимпия предупредила Чарли, чтобы шагал осторожнее и помнил о том, что случилось с Фридой. Сын с улыбкой посмотрел на мать, крепко обнял ее и был таков. Его мать обращается с ним так, словно ему все еще пять лет.

Весь вечер Олимпия хлопотала на кухне, наведывалась к Фриде, укладывала спать Макса, потом, приняв ванну, наконец села на кровать и обратилась к мужу:

– Гарри, Чарли ничего не говорил тебе, когда вы сидели вдвоем на кухне?

– О чем?

– Ну о чем-то вы же с ним разговаривали?!

– Ну конечно, говорили. Он сказал, что опять увлекся хоккеем. Знаешь, по-моему, он успокоился относительно своего будущего. На День благодарения он приезжал какой-то напряженный, но теперь он спокоен и уверен в себе.

– Не знаю, мне так не показалось, я чувствую, его что-то гложет, – задумчиво проговорила Олимпия. Материнское сердце не обманешь!