Горчик был довольно симпатичный — даром, что коп, — слегка похожий на пережившего тяжелое детство Ричарда Гира, вытянутого в длину до метра девяносто, в ущерб весу и ширине плеч. У него были проницательные черные глаза, впалые щеки и высокий лоб. Особого интереса к моим прелестям я в нем не заметила, но очки он все же поправил и даже попытался слегка выпрямить сутулую спину.

Поглощая пельмени, я рассказала ему обо всех событиях последних дней.

Горчик слушал, не перебивая, в его черных глазах тлели какие-то угольки и временами пробегали искры. Глядя на эти искры, я подумала, что, возможно, нью-йоркские детективы не даром едят свой хлеб. И, может быть, этот Горчик сумеет захватить всю шайку. Или две шайки, потому что в моих злоключениях явно чувствовалось наличие двух конкурирующих групп.

Когда моя тарелка, наконец, опустела, детектив вежливо кашлянул, давая понять, что намерен перейти к делу, и спросил:

— Конверт с адресом у вас при себе?

— Да, вот он, — я достала из кармана джинсов слегка помявшийся конверт и протянула его Горчику.

Он пробежал глазами адрес, аккуратно свернул конверт, встал и засунул его к себе в карман. Потом посмотрел на меня и кивнул.

— Что? — я сделала вид, что ничего не понимаю.

— Всё, — пояснил детектив. — Вы можете идти. Я вам позвоню, как только что-нибудь узнаю.

— Извините! — сказала я агрессивно и выпятила грудь. Наверное, не нужно мне было этого делать, потому что у бедняги слегка отвисла челюсть и глаза на секунду утратили осмысленное выражение. — Извините, — повторила я тише и даже прикрыла грудь обеими руками. — Но я, разумеется, иду с вами. Во-первых, я журналист. А во-вторых, вся эта история меня касается напрямую.

— По-полиция, — почему-то заикаясь, сообщил Горчик, — на то и существует, чтобы…

— Я все равно поеду следом, — перебила я. — Можете меня арестовать, пытать, истязать…

Горчик вздрогнул и слегка оживился: кажется, ему понравилась эта идея.

— …Бить плетьми, связывать, приковывать наручниками к батарее, — продолжала я вдохновенно, следя за его реакцией.

Горчик с явным трудом вынырнул из дебрей своего воображения и нервным жестом поправил очки.

— Хорошо. Поедем туда. Вы останетесь в машине, я посмотрю… — он неопределенно пошевелил пальцами. — И, если все спокойно, подам вам знак, что можно войти. Возможно, понадобится опознать…

Он слегка замялся, а я замерла.

— Опознать?.. Вы имеете в виду… труп?..

Детектив нахмурился. Ох, неспроста он так быстро сдался!

— Мисс Верник, — начал он, пристально глядя мне в глаза своими черными угольками, — мне показалось, что вы очень стойкая женщина. Все эти события… Вы не производите впечатление дамочки, впавшей в истерику. И должны отдавать себе отчет, что на квартире у лже-Саарена вполне может оказаться труп. При имеющихся обстоятельствах…

Мне стало стыдно, я слегка покраснела и кивнула. Детектив смягчился.

— Впрочем, если этот ваш Мицкявичус не дурак, он не станет наведываться в свою квартиру, а попробует отсидеться где-нибудь на нейтральной территории. У меня есть некоторое подозрение, что он сам и прикончил братца — и, к сожалению, не ради ваших прекрасных глаз, а ради банального обогащения… В общем, посмотрим на месте. Может быть, в квартире есть что-то, что может навести нас на след преступников.

Он указал в сторону двери, я встала, стараясь держаться уверенно, и, оставив на столе несколько купюр, вышла вслед за Горчиком на улицу.

— Мы поедем на моей машине, — сказал он на ходу. — Сюда, пожалуйста.

Мицкявичус жил на тихой улочке под названием Десмонд Корт. Два ряда одинаковых красных кирпичных трехэтажных домов образовывали тупичок, нужный нам адрес находился в середине правого ряда, на первом этаже. В соседнем дворе возился на грядке старый китаец. Руки у него были испачканы землей, он покосился на нас, осторожно высаживая какие-то маленькие кустики в рыхлую землю, но не проявил ни интереса, ни дружелюбия.

Горчик велел мне подождать в сторонке, поколдовал с замком, и дверь открылась, впуская его внутрь. Я ждала минут пять, чувствуя, что пальцы у меня, несмотря на теплый день, начинают мерзнуть. Наконец, Горчик появился в окне и сделал приглашающий жест. Я вдохнула воздуха, как перед прыжком в воду, и вошла.

В квартире было довольно чисто, если не считать тонкого слоя пыли, говорящего о том, что сюда не входили несколько дней. На первый взгляд, все предметы в комнатах находились на положенных местах — во всяком случае, явного беспорядка заметно не было. Пока я рассматривала книжные корешки на полке, Горчик что-то делал в кухне. Потом мое внимание привлекла фотография, стоявшая на письменном столе рядом с компьютером: на фоне океана, кажется, на набережной в Бенсонхерсте, стояли в обнимку оба наших близнеца, Ян и Эдуард. На фотографии их сходство не казалось таким разительным — Ян был, вроде бы, чуть-чуть повыше и волосы у него были потемнее. Я, задумавшись, взяла в руки снимок и провела пальцем по ямочке на подбородке одного из братьев, и в этот момент меня окликнул Горчик, моя рука дрогнула, рамочка упала на пол, и стекло в ней разбилось. Чертыхнувшись, я подняла выпавший снимок и машинально перевернула. На обороте быстрым мужским почерком было написано: «Н. Дж. Матаван. Фонтан.»

Сбежав по ступенькам вниз, в кухню-гостиную, я увидела, что детектив открыл нижний кухонный шкафчик, где обычно хранятся помойное ведро и моющие жидкости, и внимательно рассматривает грязную синюю матерчатую сумку, небольшую по размерам, похожую на те, в которых слесари-сантехники носят свой инструмент.

Я подошла поближе и склонилась над сумкой вместе с Горчиком.

Коп откинул матерчатый клапан, и сумка распахнулась. Внутри, кроме промасленной тряпки и парочки гаечных ключей, лежал пластмассовый футляр — в глубоком детстве я видела точно такой же у соседа дяди Гриши: в нем хранилась опасная бритва. Горчик открыл футляр — на потертой фланелевой подкладке лежала сложенная бритва с костяной ручкой. Антиквариат. Похоже, именно этим антиквариатом неизвестный убийца перехватил горло Яну Саарену.

Горчик поднял голову и спросил:

— Ну, что?

— Что — что? — переспросила я, не в состоянии оторвать глаз от футляра с бритвой.

Детектив не ответил. Он вздохнул, аккуратно упаковал футляр, стараясь не прикасаться к его поверхности, и выпрямился.

— Придется объявлять вашего красавца в розыск, — сказал он, не глядя на меня. — Видимо, он и есть убийца. Отвезти вас домой?

— Да, пожалуйста, — ответила я вяло. Внутри у меня что-то тоненько ныло. Не признаваясь в этом самой себе, я все-таки надеялась, что лже-Ян не врал мне, и что к смерти брата он не имеет отношения. Но, после того, как мы нашли бритву, эта надежда померкла.

Горчик окинул меня острым взглядом и вдруг спросил:

— А что это у вас в руках?

— Что?.. — я растерянно посмотрела на свои руки, обнаружила фотографию и подала ее копу с тяжелым вздохом.

— Так-так, — сказал он, изучая мое лицо, и я мысленно поежилась: если он смотрел на подследственных таким взглядом, они должны были просто штабелями падать на колени и признаваться во всех своих преступлениях. Мне признаваться было не в чем, и я совершенно непроизвольно облизнула губы и повела плечом.

Глаза детектива неожиданно затуманились, рука потянулась к моей груди. А я, совершенно неожиданно для себя, почувствовала, что совсем не буду возражать, если он меня коснется. И чуть-чуть, совсем незаметно, подалась вперед. Жесткие мужские пальцы скользнули по шелку блузки — там, где соски, и голова у меня по-настоящему закружилась. Черт, неужели я такая распутная?.. Это была моя последняя мысль: в следующую секунду я перестала думать вообще, отдавшись сладкому течению умелого поцелуя. Горчик прижимал меня к себе все сильнее, а я слабела все больше, чувствуя бедром что-то жесткое, точно железо.

— Что это… — прошептала я, окончательно теряя сознание.

Он вдруг отстранился.

— Пистолет, — услышала я хриплый голос, и детектив повернулся ко мне спиной, поправляя нечто в своем слегка нарушенном туалете.

— Ммм?.. — я прислонилась к стене, чтобы не упасть, а Горчик, не сказав ни слова, стремительно вышел на улицу.

Я побежала за ним, и увидела, что он стоит рядом со старым китайцем, продолжающим копаться в своем крохотном огородике. И не просто стоит, господа! Этот Горчик, этот сутулый, носатый бруклинский коп в потрепанных штанах разговаривал со стариком по-китайски!..

— Вы что-то узнали? — спросила я робко, помня о поцелуях, когда он, кивнув мне головой, направился к своей машине.

— Узнал, — ответил он коротко. — Садитесь. Я отвезу вас домой.

Вся моя слабость тут же испарилась.

— Ну уж нет! — ответила я решительно. — Я поеду с вами.

— Куда это? — он вытаращил на меня свои черные глаза. — Вы не имеете…

— Чего это я не имею? — я подбоченилась. — Мне кажется, я имею достаточно, чтобы убедить ваше начальство в сексуальных домогательствах с вашей стороны!

Горчик с ужасом посмотрел на меня и поднял руки:

— Все, все!.. Вот этого только не надо… не надо! Хорошо. Едем вместе.

Глава 11

Городишко Матаван в штате Нью-Джерси очень походил на типичные американские патриархальные городки, которые так любят показывать голливудские режиссеры в дешевых фильмах ужасов: маленькая ратуша с часами, красное кирпичное здание почты, тусклый колокол у ворот пожарной команды, несколько красивых церквушек, в одной из которых был устроен итальянский ресторан, серое здание масонской ложи, увенчанное затейливой кованной короной, много зелени, местами уже расцвеченной желтыми и красными пятнами, большое озеро, к которому террасками сбегали дома, построенные еще в позапрошлом веке…