— Ну хватит, ты съела их все! Эта была моя.

— Просто ты тормоз, ты слишком медленный.

И, сказав это, она пулей вылетела к бассейну большого сада. Она бежала, как газель, между розовыми кустами, зелёными сетками и деревьями. Танкреди быстро побежал за своей сестрой. Она смеялась и время от времени оборачивалась.

— Не догонишь! Не поймаешь!..

Она побежала ещё быстрей и, немного не добежав до бассейна, скинула с себя лёгкое платье и выбросила его на газон. Девочка остановилась у края.

— Видел? Я прибежала первая.

И она нырнула, сделав идеальный прыжок. Она проплыла под водой и вынырнула чуть дальше, в центре бассейна. Её длинные тёмные волосы откинулись назад и открыли миру её слегка загоревшее лицо. Потом она закрыла глаза и улыбнулась. Между тем Танкреди всё ещё снимал обувь.

— Ну вот видишь?.. Ты такой медленный... Слишком медленный.

Засмеялся даже Джанфилиппо, сидящий в воде в прозрачном надувном кресле. Он держал свою девушку Гвендалину, которая вцепилась в его ногу. Она лежала на животе на оранжевом матрасе и цеплялась за ногу Джанфилиппо, которую он свесил с кресла. Гвендалина тоже засмеялась. Она была очень загорелой, и её голубой купальник подчёркивал каждый изгиб тела. Наконец, Танкреди, уже в плавках, разбежался и прыгнул. В воздухе он поджал ноги и прыгнул бомбочкой, обрызгивая всех.

— Что ты делаешь!

Все начали отряхиваться он воды. Джанфилиппо упал с кресла, зацепился о матрас Гвендалины и её тоже сбросил в воду. Они оба оказались под водой и вынырнули оттуда со смехом, но она была быстрей и стала так активно трясти головой, что у Джанфилиппо не было другого выбора, кроме как пихнуть её обратно. Он с головой опустил её под воду и держал её так довольно долго, а когда он опустил, то Гвендалина вынырнула с глубоким вздохом.

— Ты что, идиот? Ты меня чуть не убил!

— Да ладно тебе!

— Придурок... Ты придурок.

Они ругались ещё некоторое время. Наконец, он схватил её так, что она не могла пошевелиться, и попытался поцеловать её. Но она его укусила.

— Ай!

— Ты это заслужил.

Джанфилиппо коснулся своей губы, чтобы проверить, не пошла ли кровь, но ничего не было. Тогда он возобновил борьбу и снова поцеловал её. Но на этот раз Гвендалина не кусала его. Это был глубокий и страстный поцелуй. Танкреди это понял и удивлённо повернулся к Клаудине, а ты покачала головой и махнула рукой, словно говоря: «Да что тут такого? Они целуются!..»

Но Клаудине ничего из этого не интересовало. Даже казалось, что ей это наскучило. Так что она сделала два-три гребка по воде, зацепилась за край бассейна и вышла. Она пошла домой, всё ещё полностью мокрая. Худая, стройная, она побежала по газону, не давая никаких объяснений о такой неожиданной реакции.

Танкреди, оставшийся один в воде, ненадолго нырнул. А когда вынырнул на поверхность, заметил, что ничего не изменилось. Джанфилиппо и Гвендалина всё ещё целовались, обнявшись у края бассейна. Он не знал, что делать, так что тоже вылез из воды и пошёл домой. Он зашёл в дом и поднялся по большой лестнице, которая вела в спальни.

— Клаудине? Клаудине? — постучал он в дверь её комнаты, но ответа не получил. Тогда он медленно открыл её. Дверь скрипнула. Его сестра сидела в большом кресле с мокрыми волосами, подобрав под себя ноги. Окно у неё за спиной было открыто. Наполовину опущенные римские шторы впускали рассеянный свет, который слегка освещал её сквозь колышущиеся на ветру лёгкие занавески.

Танкреди встал напротив неё.

— Почему ты мне не отвечаешь?

— Потому что мне не хочется!

Клаудине ела вишнёвое мороженое. Она показала ему язык. Он полностью был красного цвета, ярко-красного, даже жестокого. Она жадно облизывала мороженое и смеялась.

— Ладно, чего ты хочешь, братишка?

Танкреди почувствовал нарастающее раздражение. Ему не нравилось, когда она так его называла.

— Я тоже хочу мороженое.

— Его больше нет.

— Врёшь.

— Это правда. Смотри... — Клаудине встала и открыла маленький холодильник: — Видишь? Пусто. Это было последнее.

Танкреди понял всё неправильно.

— Кто тебе его купил?

— А ты как думаешь?

— Я не знаю. Если бы знал, то не стал бы тебя спрашивать.

Клаудине вернулась в кресло, скрестила ноги и продолжила лизать последнее мороженое.

— Мне купил его папа... И знаешь, почему? Потому что я его любимица... Только не говори этого маме…

Танкреди сел на кровать.

— Почему?

— Потому что. Может, однажды я тебе расскажу кое-что.

Танкреди настаивал.

— Но почему я не должен говорить этого маме?

Клаудине откусила большой кусок мороженого. Она взяла его зубами, потом пальцами и стала играть им губами, обсасывая его, а её рот становился всё более красным. Затем она хитро улыбнулась и подняла бровь, единственная хозяйка невероятной правды, которую она решила подарить своему братику:

— Потому что он хотел, чтобы была только я, а вас двоих – не хотел...


— Я стараюсь не думать об этом, но очень часто воспоминания сами приходят ко мне, с тобой такое бывает?

Танкреди сделал длинный вздох. Каждая их встреча заканчивается тем, что Джанфилиппо говорит о Клаудине.

— Да. Бывает время от времени.

Джанфилиппо посмотрел на Бенедетту, которая всё ещё болтала со своей подругой.

— Как она тебе?

— Я недостаточно хорошо с ней знаком.

Джанфилиппо наклонил голову, словно так можно лучше разглядеть её.

— Она меня возбуждает.

— Тебя все возбуждают.

— Это неправда. Сильвия была идеальна, но потом я женился на ней.

Наконец, принесли пиво, которое заказывал Танкреди. Официант поставил его на стол и ушёл, не подождав даже «спасибо», которого, в любом случае, всё равно не прозвучало. Танкреди сделал глоток.

— Думаю, что рано или поздно такое происходит со всеми женщинами. Возможно, они к нам чувствуют то же самое...

— У тебя отличное видение жизни в паре. Ты не думаешь жениться однажды? Я – да. Бенедетта была бы идеальной женой. К тому же, мне скоро будет сорок два. А ей тридцать три. Мы просто созданы для того, чтобы превратиться в счастливую пару: между нами неплохая разница в возрасте, девять лет; у нас много общих интересов; одинаковые вкусы; одинаковый взгляд на жизнь; мы умеем давать друг другу свободу и оставлять личное пространство.

— Почему бы и нет? Может, это даже сработает. Ты думаешь, что смешать правильные ингредиенты достаточно для того, чтобы у пары было будущее?

— Да. И особенно для того, чтобы пара была счастлива.

— Я знал одну счастливую пару, идеальную семью. Я их видел каждый день в этом клубе. Брак двух привлекательных и богатых людей, оба – прекрасные игроки в теннис, двое прекрасных детей... А потом вдруг – и пуф!

— Что случилось?

— Она изменила ему.

— Уверен, что это просто сплетни, которые тебе кто-то рассказывает...

— Нет, я полностью в этом уверен. Она изменила ему со мной.

Танкреди выпил ещё немного пива. Джанфилиппо хранил молчание. Танкреди продолжил:

— Мне нравилось видеть совершенство этой семьи, их счастье… Поэтому я его и разрушил. Ненавижу счастье. Оно кажется мне лицемерием. Не понимаю тех, кто всё время улыбается, кому кажется, что всегда всё хорошо. Посмотри, посмотри на этих людей…

Джанфилиппо проследил за взглядом Танкреди, который блуждал по залу «Circolo della Caccia». Элегантные и богатые мужчины и женщины обменивались улыбками, словами, приветствовали друг друга, протягивая руки и целуясь в щёки. Иногда они хохотали, обменивались сплетнями, но всегда шёпотом, по-доброму и вежливо, никогда ни одного лишнего слова, никогда на тон выше.

— Вот он перед тобой, это мир притворства... Все кажутся хорошими, честными, спокойными, искренними. И кто знает, сколькие из них окажутся неверными или ворами, сколькие причиняли кому-то боль, были причиной чьих-то страданий... Но все притворяются счастливыми. Как эта мать идеального семейства: она была счастлива, у неё было всё, но всё равно она отказалась от этого в один момент, она просто взяла и потеряла всё вот так... — он щёлкнул пальцами, — из-за простого желания...

— А как об этом узнал её муж?

— Я послал ему фотографии, — Джанфилиппо беспокойно посмотрел на него. Танкреди ему улыбнулся. — Только те, на которых я спиной, зато прекрасно видно, какое удовольствие получает она.

В этот момент Бенедетта вернулась за стол со своей подругой.

— Простите, что отвлекаю вас... Я могу представить вам свою подругу Габриэллу? Мы с ней сто лет не виделись.

Танкреди и Джанфилиппо встали практически одновременно.

— Очень приятно.

Затем Бенедетта обняла Джанфилиппо, чтобы не осталось никаких сомнений в том, кто из них её мужчина.

— Мы с Габриэллой подумали, что сегодня могли бы пойти поужинать в «Assunta Madre». Говорят, там лучшая рыба во всём Риме, — говоря это, она смотрела на Танкреди: — Почему бы тебе не пойти с нами?

Танкреди осмотрел девушку так внимательно, что, в конце концов, она едва ли не стыдливо опустила глаза. Тогда он улыбнулся.

— Нет, мне жаль, — принёс извинения он. — У меня есть кое-какие обязательства, и я не могу их отложить.

— Как жаль! — сказала Бенедетта.

— Я провожу брата к выходу.

Джанфилиппо удалился вместе с ним.

— У тебя ведь нет никаких дел, правда?

— Ты такой проницательный.