Кристина Брук - Чаровница

– Не бойся, все хорошо, – подбодрила она его.

Он с новой нежностью стал целовать и гладить ее, она сразу расслабилась, и в этот момент он овладел ею.

Она почти не почувствовала боли, тогда он принялся двигаться – сперва плавно, а затем все смелее и энергичнее.

Он двигался, то слегка отстраняясь, то плотно прижимаясь, все глубже и сильнее до тех пор, пока внутри нее не вспыхнуло всеохватывающее ощущение блаженства настолько ярко, что она закричала от радости. Еще миг, и он тоже обессиленный упал на нее, содрогаясь и хрипло дыша.

Потом они долго лежали рядом, с любовью смотря друг другу в глаза.

– В следующий раз будет еще лучше, – заверил ее Рэнд.

Сесили рассмеялась:

– Как может быть лучше? Врунишка.

– Поживем – увидим, – невозмутимо ответил Рэнд. Обняв ее руками, он прижал ее к себе, так они и заснули, счастливые и довольные.

Рэнд проснулся посреди ночи от внезапно охватившего его желания. Он хотел ее снова.

Нет, он покачал головой, так никуда не годится. Это желание какого-то дикаря. Тем не менее надо будет принять кое-какие меры, главная цель которых заключалась, как он себе это представлял, в том, чтобы она все время спала в его спальне, в его постели, а не на своей половине. Впрочем, осуществить это было несложно, намного труднее было сообщить ей о том, о чем он так хотел сказать и никак не мог решиться. Теперь, когда они поженились, данная задача приобретала особую остроту.

Тянуть было опасно, и Рэнд понимал, что нельзя все время откладывать и медлить, рано или поздно правда выплывет наружу. А вот что будет потом, он затруднялся предсказать. В какой-то миг ему стало страшно: не потеряет ли он Сесили опять, утратив ее доверие?

Он с любовью посмотрел на ее спящее лицо, темные ресницы, светло-розовую кожу, коралловые губы, прислушался к ее мерному спокойному дыханию – во сне она тоже была прекрасна, чуть иначе, но столь же пленительна в своей трогательной доверчивости.

В этот миг он готов был подарить ей все, что она пожелает: захочет, он достанет луну и звезды с неба, в это мгновение он чувствовал себя способным на любой подвиг, каким бы трудным тот ни был. И тут по странному стечению чувств и мыслей он решил ничего не говорить ей о Джонатане до тех пор, пока не вернет ей брата, живого и невредимого.

Прошло несколько дней, прежде чем Сесили вспомнила о том, что за пределами спальни по-прежнему лежит огромный мир, полный других, не менее интересных развлечений.

Сперва помолвка с Норландом, потом внезапный брак с Ашборном – об этом сплетничал и судачил весь лондонский свет. Злословить злословили, но тайком и с оглядкой – никто не осмеливался говорить об этом открыто и тем более осуждать, в свете хорошо был известен тяжелый характер Ашборна, который терпеть не мог подобных шуток и вольностей в свой адрес. Каким бы смельчаком ни был тот, кто обсуждал странный и скоропалительный брак Ашборна, открыто выражать свое недоумение, а тем более осуждение не решался никто.

Согласно давней традиции Уэструдеров, которым было не привыкать к сплетням вокруг их семейства, Сесили решила устроить бал.

Не просто бал, а нечто грандиозное.

– Я распустила слух, что на бал приглашен Норланд со своей новой невестой, – весело сообщила Сесили Рэнду. – Они все прибегут с тайной надеждой поглядеть, как полетят перья во все стороны, когда мы встретимся с Норландом. Но боюсь, их ждет горькое разочарование. Мы им всем утрем нос, выразив теплое дружественное отношение друг к другу и даже любовь.

– Что за бред? – Рэнд недоуменно приподнял брови.

Сесили встала на цыпочки и поцеловала его в нос.

– Вот именно, дорогой. Мы им покажем, как мы безумно, очень сильно, открыто, что, вероятно, достойно порицания, любим друг друга.

– М-да, – задумчиво протянул Рэнд, – интересно, во сколько же мне обойдется твоя забава?

– Дорогой, я представлю тебе счет.

Рэнд махнул рукой:

– Не надо, а то мое сердце не выдержит и разорвется при виде многозначной цифры.

Конечно, бал у Ашборнов стал настоящей сенсацией и имел огромный успех. Тибби, последовавшая благоразумному совету Сесили не противиться, не тянуть, а сразу принять предложение Норланда, казалась такой счастливой, какой Сесили ее никогда раньше не видела.

– Тибби, – ласково упрекнула ее Сесили, – почему вы раньше ничего не рассказали мне о вашей любви к Норланду, ведь тогда бы я не стала так цепляться за эту помолвку. Впрочем, я тоже хороша! Быть такой слепой и ничего не видеть. Просто уму непостижимо!

– Как можно так себя винить, Сесили? – возразила тактично Тибби. – Впрочем, меня утешает одно соображение. Мы обе обрели счастье.

Тибби оглянулась на Ашборна:

– Какой красавец, какой он благородный и уже известный!

«Вот именно!» – не без гордости подумала Сесили. Она не могла мысленно представить себе рядом с Рэндом никого, кто бы мог сравниться с ним по красоте, уму, изяществу, силе характера.

В этот миг она заметила, что ее муж беседует с бедным Фредди, который мялся, смущался и краснел, находясь в обществе дяди. При одном взгляде на зажатого, скованного Фредди казалось, что и фрак сидит на нем слишком тесно, и галстук повязан слишком туго, и туфли жмут.

– Тибби, дорогая, извините меня. Мне надо помочь вон тому несчастному юноше.

Она подоспела вовремя.

– Ах, Фредди, Фредди, – заметив Сесили, Ашборн сразу смягчился, – как приятно видеть тебя среди первых, кто пришел меня поздравить.

Но как ни старался Рэнд вложить больше тепла в свои слова, в них явственно слышалась ирония, намекавшая на давнее, дерзко высказанное намерение племянника занять его место в роду Ашборнов. Неосуществленные надежды – поскольку Ашборн успел вовремя жениться и сохранить все свои привилегии. Благодаря своевременному вмешательству Сесили Рэнд простил все прежние прегрешения юного Фредди.

– Фредди, вон стоит мисс Трескотт, с вашей стороны будет очень любезно, если вы пригласите ее на танец, – посоветовала ему Сесили. Прощенный блудный племянник со всех ног бросился исполнять данное ему поручение.

Увидев по только ей заметным морщинкам на лице мужа, что он в глубине души сохранил неприязнь к своему молодому родственнику, Сесили решила поговорить с ним наедине.

– У меня что-то разболелась голова, дорогой. Может, немного пройдемся по террасе, подышим свежим воздухом?

Вежливо поклонившись, Рэнд протянул ей руку.

– Почему бы тебе впредь не быть полюбезнее с Фредди? Неужели ты не видишь, какой он смешной, глупый, забавный и совершенно безобидный.

– О, как быстро ты освоилась в роли жены, дорогая! Хотя, в сущности, ты права. Всему виной мое застарелое предубеждение против родственников, в противном случае мне бы не было никакого дела до его проступков. Кто из нас не ошибался в юности.

– Предубеждение? Интересно, чем же провинились твои родичи перед тобой? Хотя мать Фредди действительно трудно полюбить всем сердцем, уж больно она хитра, но все же?

– Это долгая история, если рассказывать все с самого начала, – вздохнул Рэнд. – Но я буду краток. После кончины отца и матери я остался совершенно один. Маленький ребенок на руках у не очень близких родственников.

– Понятно, – сочувственно закивала Сесили. – Они взяли тебя к себе?

– Нет, не взяли. Я остался в одиночестве в моем загородном поместье под Кембриджем. Хотя одиночеством это трудно назвать, – тут Рэнд усмехнулся, но как-то обиженно и зло, – меня со всех сторон окружала армия слуг, нянек, гувернанток, готовых выполнить любой мой каприз.

– Бедняжка, – искренне пожалела его Сесили.

– Чепуха, – возразил Рэнд, сардонически скривив губы. – Я был самым счастливым ребенком на свете. На мои забавы, развлечения, прихоти не жалели никаких денег. У меня было все, о чем может мечтать маленький мальчик. Все, за исключением любви. Я совсем не знал, что такое любовь, тогда я думал, что ее вообще не существует. Мое сердце терзали горечь и разочарование. Мои родственники, желая получить от меня то, что им было нужно, играли со мной, как с игрушкой, а не как с живым, тянущимся к любви ребенком.

Рэнд немного помолчал.

– Если потом я держался особняком, то только потому, что никому не верил. Да, у меня были друзья. Гарвей среди них и целая куча прихлебателей, но никому из них не было никакого дела до меня, всех интересовали мои деньги. Так было до тех пор, пока я не встретил тебя.

Сесили молча смотрела ему в лицо. Теперь-то она поняла причины той внутренней боли и отчужденности, которые он скрывал в своем сердце. Она глядела на него, и ей хотелось передать взглядом свою любовь, ту самую, которая ничего не просит, не требует взамен, которая отдается совершенно безвозмездно, просто потому, что она любовь.

Сесили не надо было ничего говорить – и она, и он без слов понимали друг друга, именно поэтому он так сильно любил ее.

А ночью они занимались любовью, но это была не та плотская любовь, которой они отдавались целиком в первые разы. Освободившись от своих страхов и сомнений, они отдавались друг другу с такой чистой и вдохновенной страстью, переживая при этом такое глубокое и полное наслаждение, какого до сих пор еще ни разу не испытывали.

Возникшее между ними доверие переросло в глубокую настоящую веру, и они черпали в ней новые силы. Теперь Сесили не боялась быть распутной, похотливой, она ни капельки не стыдилась своего сладострастия, она брала и тут же щедро возвращала взятое, точно так же, как и он. Их слияние было настолько полным, что они потеряли границы телесного и духовного состояния, это было блаженство, оно было прекрасно.

Когда все закончилось, Сесили прижалась к нему и сладко заснула в его объятиях, на душе у нее было покойно и светло.

Веки Рэнда отяжелели, он незаметно для себя вскоре тоже уснул.

Он не знал, сколько прошло времени, вдруг его как будто что-то толкнуло в грудь, он вздрогнул и проснулся.