Барбара Брэдфорд - Быть лучшей

– Да нет, просто так. Его имя упоминали сегодня, когда я встречался со своими адвокатами. Я подумал, может, ты познакомилась с ним во время своих разъездов. Или просто слышала что-нибудь.

– Боюсь, что нет, милый.

Джонатан допил водку, взял со стола конверт и пересек комнату. Подтащив к дивану стул и усевшись напротив Арабеллы, он сказал:

– Ты в свое время долго жила в Париже. Однако всегда отказывалась съездить туда. Отчего?

– Я никогда не любила этот город, – по-прежнему ласково ответила Арабелла, поднимая взгляд от вязанья.

– Тогда почему же ты прожила там целых восемь лет?

– Я там работала. Ты же знаешь, я была манекенщицей. А почему ты, собственно, спрашиваешь, милый?

– Ты что, боишься ехать в Париж? – медленно спросил Джонатан.

– Ну разумеется, нет. Какие странные вопросы ты задаешь сегодня. Право, не могу тебя понять.

– Боишься случайно столкнуться со своими прежними… клиентами, не так ли, Фрэнсин?

Арабелла посмотрела на Джонатана. В бездонной черноте ее глаз светилась невинность.

– Не пойму о чем ты. И почему ты называешь меня Фрэнсин? – Она негромко рассмеялась и покачала головой.

– Потому что так тебя называли, когда ты была «девушкой по вызову».

– Бог с тобой, о чем ты? – Арабелла снова метнула на мужа быстрый взгляд.

– Не смей возражать! Вот здесь все свидетельства. Пола О'Нил была так любезна, что снабдила меня ими. Пожалуйста, можешь сама полюбоваться, – сказал он, прожигая ее взглядом. – Они тут исследовали мое прошлое… да и твое заодно.

Арабелле ничего не оставалось, как взять бумаги, которые Джонатан подталкивал ей.

– Читай!

И вот тут ее охватил страх. Она увидела в его глазах мрачный блеск, непримиримую злость. В гневе он бывал жесток и опасен – это она знала. Арабелла повиновалась. Она бегло проглядела лежавшие перед ней бумаги. Читать внимательно не было нужды, она знала, что в них содержится ее приговор. И все равно слова сами бросились в ее глаза. Сердце у нее защемило.

Она вернула Джонатану бумаги. Лицо у нее было белее полотна. В глазах сверкнули слезы.

– Милый, умоляю, выслушай меня. Позволь мне объясниться. Пожалуйста. Мое прошлое не имеет ничего общего с настоящим, с тобой, с нами обоими. Это ведь было так давно. Я была очень молодой. Мне было всего девятнадцать лет. И эту жизнь я давно оставила позади, милый.

– Еще раз спрашиваю тебя, – сказал Джонатан. – Ты знаешь Тони Чу?

– Да, – прошептала Арабелла.

– Он финансировал твою лавку древностей в Гонконге?

– Да.

– Почему?

– Нам и раньше приходилось работать вместе. Он был для меня чем-то вроде антрепренера.

– И он натравил тебя на меня, не так ли? Превратил меня в нечто вроде мишени. Хотел, чтобы я клюнул на тебя и женился, чтобы навсегда оказаться под его неусыпным оком. А ты чтобы докладывала ему результаты наблюдения.

– Нет-нет, это не так. О Джонни, я просто влюбилась в тебя! Честное слово! Как ты можешь в этом сомневаться?

– Признавайся, это была просто ловушка! Мне все известно, – напирал Джонатан.

Арабелла задрожала.

– Правда состоит в том, что в тот вечер, когда мы познакомились у Сьюзен Соррел, я действительно хотела тебя поймать. Но потом все переменилось. Я полюбила тебя. Верь мне. И как ты можешь сомневаться в этом после Мужена, где мы были так близки, так потрясающе близки – мы стали одно целое.

– Я не верю ни одному твоему слову, – заявил Джонатан и пошел налить себе еще водки.

Арабелла молчала, ожидая, когда он вернется на место. Едва он сел, как она заговорила вновь.

– Я сказала Тони, что ничего не буду ему про тебя рассказывать. Не хочу. А когда я поняла, что у нас будет ребенок, об этом вообще не могло быть речи… Я люблю тебя, – повторила Арабелла, не отводя от Джонатана глаз.

– И в этом деле с наркотиками ты тоже замешана?

– Я не знаю, о чем ты говоришь! – На сей раз Арабелла и впрямь растерялась.

– Да перестань же ты, ради Бога, отрицать очевидное! – крикнул Джонатан. Заслон внутри него прорвался. Он вскочил со стула и бешено затряс Арабеллу за плечи.

– Шлюха! – кричал он. – Гулящая, проститутка! А ведь я любил тебя. Да что там любил – обожал. Я считал, что ты само совершенство, что ты самая прекрасная женщина на свете… самая чистая. А ты… ты ничто… грязь под ногами.

Арабелла разрыдалась.

– Нет, ты должен мне поверить, Джонни. Я люблю тебя всем сердцем, я ни слова ему не сказала…

– Лгунья! – заорал Джонатан. Арабелла схватила его за руку.

Он выдернул руку и посмотрел на нее с презрением и ненавистью.

– Не прикасайся ко мне.

Внезапно лицо Арабеллы исказилось, и она прижала руки к животу.

– Ребенок! У меня начались схватки. Ради Бога, помоги, Джонни. Отвези меня в больницу. Пожалуйста, – простонала она.

Арабеллу немедленно доставили в палату рожениц лондонской клиники. А Джонатана проводили в помещение для родственников. Через полтора часа у него родился сын. Медицинская сестра сказала, что через некоторое время его проводят к жене и ребенку.

На Арабеллу ему было наплевать. Но сын – иное дело. Он всегда хотел, чтобы у него был наследник. При первой же возможности он отнимет у нее ребенка. Женщинам вроде Арабеллы – шлюхам – дети не нужны. Мальчика воспитают, как английского аристократа. Он будет учиться в Итоне, где некогда учился сам Джонатан, а потом в Кембридже.

Погрузившись в свои мысли, Джонатан терпеливо ожидал, когда можно будет увидеть ребенка. Он вдруг понял, насколько хочется ему взять младенца на руки. Отец с матерью будут счастливы. Это у них первый внук. Может, он назовет сына Робином. После крестин в Палате будет устроен прием. Его отец – один из ведущих политиков, депутат парламента, он без труда устроит это.

Мысли Джонатана переключились на Полу О'Нил. Более, чем когда-либо, он был преисполнен решимости довести до конца свой план, стать владельцем магазинов «Харт». Он просто должен добиться этого. Теперь ему нужно заботиться о сыне и наследнике.

Сестра пришла за ним раньше, чем он думал. Он последовал за ней в отдельную палату, которую еще месяц назад зарезервировал для Арабеллы в самой знаменитой частной клинике Лондона. Сестра открыла ему дверь и сказала, что через минуту вернется с ребенком.

Арабелла лежала на высоко взбитых подушках. Выглядела она бледной и измученной.

– Джонни, – начала она, протянув к нему руки. В глазах ее была мольба. – Ну, пожалуйста, не будь таким со мной. Дай мне еще один шанс. Ради нашего ребенка. Я никогда не делала тебе ничего дурного. Никогда. Я люблю тебя дорогой.

– Мне не о чем с тобой разговаривать, – резко оборвал ее Джонатан.

– Но Джонни… – Звук открывающейся двери заставил Арабеллу умолкнуть. Вошла сестра. В руках у нее был теплый комочек, обернутый в одеяла и кружевной кашемировый платок.

Видя, что сестра передает ребенка в протянутые руки Арабеллы, Джонатан резко шагнул к постели. Они одновременно посмотрели на свое дитя.

Джонатан так и застыл на месте. Первое, что бросилось ему в глаза, был узкий разрез глаз, явно выдававший восточное происхождение младенца.

Его перекосившееся лицо зеркально отразило ужас, выплеснувшийся в глазах Арабеллы. Она не могла вымолвить ни слова.

– Это не мой ребенок! – в ярости закричал Джонатан. – Это ребенок Тони Чу. Или какого-нибудь другого китайца, с которым ты спала, грязная шлюха!

Оттолкнув растерявшуюся сестру, он проковылял на подгибающихся ногах к двери и дальше – вон из клиники, стараясь как можно дальше оказаться от этой женщины.

Шофер в форменной куртке включил зажигание, и большой серебристый «роллс-ройс», величественно отчалив от отеля «Кларидж», взял курс на лондонский аэропорт.

Джонатан откинулся на мягкую спинку сиденья. Ярость все еще клокотала в нем. Он не мог оправиться от шока, который пережил, узнав о прошлом Арабеллы, ее двуличии, ее предательстве, измене. Она спала с другим мужчиной, будучи замужем за ним, Джонатаном. Этого отрицать она не могла. Живое свидетельство – ребенок. Тони Чу – в который уж раз промелькнуло это имя в сознании Джонатана. Да, старый друг и благодетель – наиболее вероятный отец ребенка.

Джонатан бросил взгляд на лежащий рядом дипломат, и мысли его вновь переключились на недавно прочитанный отчет. В какой мере соответствует действительности информация, касающаяся деятельности Тони Чу, сказать трудно, но если этот тип действительно отмывает деньги в его компании, этому следует немедленно положить конец. А уж потом он найдет способ посчитаться с этим так называемым партнером.

Джонатану не терпелось возвратиться в Гонконг. Взглянув на часы, он увидел, что еще только половина десятого. У него достаточно времени, чтобы успеть на самолет, вылетающий в Гонконг ровно в полночь.

Сунув руку в карман, Джонатан нащупал крупный гагатовый камень. Он вытащил его и принялся разглядывать при тусклом свете салона. Глаза его сузились. Камешек словно бы изменился на вид. Как будто немного потускнел. И все равно это был его талисман. Что-то в последнее время он совсем не приносит ему удачи. Плохой талисман. Очень плохой.

Спустив окно, Джонатан выбросил камешек наружу, проследив, как он скатился в кювет.

Машина прибавила скорость. Джонатан снова откинулся на сиденье и улыбнулся. Хорошо, что он избавился от этого камня. Может, теперь удача повернется к нему лицом.

Мы сами творим свою жизнь…

Не на кого валить вину и некому принимать похвалу, кроме нас самих.

Слова Пола Макгилла из романа «Состоятельная женщина».

Они взобрались на Вершину Мира и сели на камни.

Был чудесный субботний полдень второй половины сентября. Небо было цвета вероники, солнце сияло вовсю, а внизу, под ними, расстилались бескрайние болота, поросшие густым вереском. Откуда-то издали доносился шум воды – это разбивались об утес набегающие волны. Прозрачный воздух был наполнен запахами вереска, папоротника и черники.