— В Европе ни у кого нет средств, которые могли бы в предстоящие годы удовлетворить потребности американской армии. Он должен строить свои планы, имея в виду это обстоятельство. — Выдержав паузу, Жюль сказал примирительным тоном: — Но я уважаю его принципы. Право, я весьма удивлен, что они столь тверды. Судьба Соединенных Штатов является единственной темой на земле, которая удерживает мой интерес, однако мне казалось, что молодых людей вроде вас занимают более неотложные дела.

Вивиан заметила, что Виктор уже открыл рот, собираясь возразить, затем робко взглянул на нее и промолчал. Какая тема могла быть более важной и близкой, чем их помолвка! Ей следовало немедленно действовать, пока ее план не потонул в новом потоке словоизлияний.

— Господа, у вас так много общих интересов, что я без угрызений совести могу покинуть ваше общество. Думаю, я нужна тете Онорине. Вы извините ее, если она не спустится вниз?

Виктор ответил:

— Разумеется. Прошу вас, передайте ей мой привет. Я должен сказать графу де Мирандоле нечто важное.

Перед тем как покинуть комнату, Вивиан заметила, как дядя резко взглянул на Виктора, и поняла — тот угадал, о чем пойдет речь. Торопясь вверх по лестнице, она пожелала другу успеха в предстоящей стычке.

Жениха отправляют подальше от дома

Летними днями Онорина де Шерси любила провести часок-другой в своей комнате: так она могла почитать, вздремнуть или заняться корреспонденцией, ибо постоянно и обстоятельно писала в Париж своей ближайшей подруге. Однако сегодня ее прервали дважды. Сначала к ней пришла Вивиан, которая отняла у нее полчаса бессвязной болтовней и все время ерзала, а заметив, что в саду появился Виктор де Луни, бросилась к нему. Потом, спустя короткое время, Жюль попросил принять его.

Войдя, он сел и тут же заговорил:

— Моя надоедливая племянница гуляет с юным де Луни недалеко от дома. Мне не хочется, чтобы сложилось впечатление, будто мы совещаемся наедине и строим против нее заговор, но есть нечто, о чем ты должна узнать немедленно.

— Силы небесные, что же это?

— Виктор де Луни попросил руки мадемуазель де Шерси. Меня об этом заранее почти предупредили, но я не был уверен, что такое предложение будет сделано: она огорошила меня этой новостью в первую встречу, и я почти не сомневался, что это скорее ее идея, а не молодого человека. И я бы многое дал, чтобы узнать, как она подбила его на это — может, опустилась перед ним на одно колено? Мне хотелось задать этот вопрос самому Виктору, но он и так чувствовал себя не в своей тарелке.

— Он просил ее руки? Сегодня? Вивиан ни словом не обмолвилась мне об этом!

— Сначала мы говорили о военных делах — думаю, тебе известно, что он весьма интересуется ими. Он ведь способный молодой человек, не так ли? Мне нравятся его манеры — он говорит откровенно, но сдержанно. Во всяком случае, мы разговорились, но тут он вспомнил о цели своего визита и заявил, что намерен жениться на мадемуазель де Шерси. Я поинтересовался, известно ли это самой мадемуазель, и он ответил утвердительно, что, конечно, для меня не было новостью. Я спросил, поддерживает ли его отец этот брак, и он снова ответил утвердительно, но не без некоторого колебания. Поэтому я сказал, что готов обсудить это предложение с маркизом де Луни, и пыл молодого человека немного угас. Вскоре я выжал из него правду: на самом деле дома он об этом еще не говорил. Должно быть, думал, что я тут же ухвачусь за его предложение, а затем уговорю его отца, но это отнюдь не входит в мои намерения.

— О боже! Я и не догадывалась, что он ее так любит. И она его. Они оба ужасно расстроятся.

— Но это еще не все. Я расспросил его о девушке. Он любит ее, поклоняется ей, но могу спорить, это поклонение не влюбленного, а друга, к тому же очень верного. Поэтому я заявил, что она еще слишком юна для замужества. Я согласился, что в мире множество женщин стали женами и в более юном возрасте, но обратил его внимание на то, сколь безбедную жизнь вела Вивиан и как она неопытна во многих отношениях. Кто бы ни просил ее руки в ближайшем будущем, я посчитаю своим долгом отказать ему.

— И как Виктор повел себя?

— Могу поклясться, что он почувствовал большое облегчение. По-моему, он совсем не готов к браку, правда, спустя мгновение он выглядел довольно удрученным, думаю, главным образом из-за нее. Я попросил Виктора не пересказывать племяннице содержание нашей беседы, а просто сказать, что я отказал.

— Бедный молодой человек, с ним так сурово обошлись.

— Тут я с тобой вполне согласен! Поэтому я дал ему совет: «Можете сказать, что вы изложили свое предложение должным образом и убедительно, но я остался непреклонен. Вы сможете и впредь дружить с ней — вас всегда будут рады видеть в Мирандоле. И не будет никакой необходимости говорить об этом с вашим отцом». Тогда он пожал мне руку с такой благодарностью, будто я дал свое согласие на брак! Сейчас он гуляет вместе с ней по парку и, надеюсь, убеждает ее, что эта тема закрыта.

— Конечно же, пока Вивиан живет в Мирандоле, ей не с кем сравнить Виктора, — задумчиво сказала Онорина. — Неудивительно, что молодым людям пришла в голову такая мысль. Что же касается этого брака, половина округи предсказывает его уже много лет.

— Ты уверена, что Луни придерживаются такого же мнения? Взглянем на это с точки зрения Кларенс де Луни: несмотря на дружественные отношения наших домов, моя племянница не является лучшей партией для их сына. Молодой человек не получит Мирандолу — Вивиан принесет ему лишь приданое, которое значительно, но не умопомрачительно. У нашей семьи нет связей при дворе или в других влиятельных парижских кругах. Вряд ли Луни станет содействовать этому браку. Ты слышала хоть намек на это от моего покойного брата, маркиза или его жены?

— Нет, ничего, — ответила Онорина.

Жюль встал.

— Думаю, тема закрыта, и ее не стоит больше поднимать, если только маркиз де Луни сам не затронет ее в разговоре со мной. Но весьма сомневаюсь, что он это сделает. — Онорина промолчала, и, выдержав паузу, он с сомнением в голосе спросил: — Тебя что-то смущает?

Она задумчиво посмотрела на него, не зная, имеют ли ее слова для него вообще какое-либо значение, или же она сейчас стала всего лишь буфером между ним и Вивиан. Но в его зеленых глазах нельзя было найти ответа.

— Должна сказать тебе, племянник, что я очень люблю твою подопечную. И если ты примешь решение, которое, по моему мнению, не будет отвечать ее интересам, то знай, что я так и скажу тебе об этом.

Жюль шагнул к ней.

— Онорина, если тебе угодно, можешь осыпать меня своими упреками каждый день, ничто не умалит моей благодарности за то, что ты находишься здесь. Те же видишь, как Вивиан ведет себя: без тебя я бы понятия не имел, как иметь с ней дело. Ее манеры достойны сожаления, ее ответы подобны удару хлыста. Она не склонна допустить, чтобы ею руководил мужчина. Уверен, при жизни Роберта дело обстояло совсем наоборот.

— Это верно. Она привыкла руководить, а не подчиняться. Однако она терпеливая и добрая хозяйка. Слуги очень дружны с ней, но не злоупотребляют этим. Экономка и мажордом в ней души не чают, остальные тоже угождают ей, кто как может.

— Да, я заметил это. Даже выразить не могу, сколь ее сходство с Робертом поражает меня. Внешность, открытая душа, все приятные качества — последние, правда, незаметны, когда я бываю рядом. Я надеялся увидеть совсем иное сходство, но обманулся в своих ожиданиях. — Он подошел к окну и выглянул в него, будто хотел увидеть удрученных молодых людей, гуляющих где-то рядом. — Ругай меня как хочешь, но не отказывай в своей помощи.

— Очень хорошо, племянник. Ты поступил правильно, не дав согласия. Я никогда не слышала, чтобы предложения делались столь безрассудно. Есть много путей, как заключить брачный союз между двумя семействами, но этот уж точно никуда не годится! Если Виктор де Луни подходит к этому со всей серьезностью, то мы скоро узнаем мнение его родителей. Затем я поговорю об этом с Вивиан. В ином случае я воздержусь от этой темы. Она воспримет мои редкие комментарии относительно ее поведения как нравоучения.

Он мрачно улыбнулся:

— Я понимаю, что ты имеешь в виду. Спасибо. Ты ободрила меня. Сегодня за ужином я, не дрогнув, смогу посмотреть ей в лицо. Но предупреждаю, ужин не будет веселым.

Жюль поклонился и вышел. Онорина взяла перо, но спустя некоторое время, вздохнув, снова положила его. Мало утешения писать письма, когда на горизонте маячит семейный конфликт.


Вивиан вернулась в шато только на закате, когда Виктор без особой охоты распрощался с ней у конюшни. Они пришли сюда после прогулки по парку, безуспешно пытаясь решить, как поправить дело после оглушительного поражения, которое им нанес дядя.

Она молча слушала, пока он рассказывал о разговоре с Жюлем де Шерси, и подобная сдержанность была ей столь несвойственна, что Виктор вдвойне расстроился и не находил себе места. Девушка видела, что он боится, как бы она не расплакалась, а дело было близко к этому. Она сразу угадала, что Виктора унизил отказ, ибо он положительно отозвался о графе лишь в одном отношении — тот во время их разговора оставался вежливым и вел себя по-джентльменски.

— Он таков, — тихо произнесла Вивиан. — Он никогда не выходит из себя, ибо никто не мешает ему поступать так, как ему хочется. Он не такой, как мы, у него нет чувств, которые можно было бы раздавить или ранить. Он руководствуется голым расчетом. Тебе не пришло в голову, почему он не желает, чтобы я выходила замуж? Подозреваю, что это не имеет никакого отношения ни ко мне, ни к тебе. Все дело тут в деньгах. Если я выйду замуж, он будет обязан выплатить всю сумму моего приданого и моей доли наследства. А ему не хочется расставаться с такой суммой. Все очень просто.