— Вы сказали, что хотели бы видеть меня на всех своих вечерах, — негромко произнес он с характерным южным произношением.

— Я непременно послала бы вам официальное приглашение, знай я ваш адрес, мистер Мартин. Но вы не заглянули ко мне, как я вас просила.

Она заметила, когда его взгляд переместился с ее лица на поблескивающую тиару, украшавшую прическу. Она не могла понять, что таится в нем, но зато увидела, что он старательно избегает смотреть на глубокий вырез платья. Странно, но это взволновало девушку еще больше, чем прямой взгляд Питера. И ей вдруг отчаянно захотелось, чтобы Дэниел посмотрел на ее декольте…

Джорджина подошла ближе и нарочно отвела плечи назад, выставляя себя напоказ. Она никогда еще не вела себя столь непристойно, но интуитивно знала, как это делается. Она легонько коснулась его руки и почувствовала, как под ее пальцами по ней пробежала дрожь.

Я думала, вы меня совсем забыли, — томно прошептала она, стараясь придать своему голосу легкость ночного ветерка, шелестящего в кронах деревьев.

Дэниел ответил не сразу. Он молча смотрел на нее, устремив взгляд сначала на кружево, обрамлявшее корсаж, потом опустил его на приподнятую жестким корсетом округлую грудь, полные бедра и, наконец, на ноги. Когда их глаза вновь встретились, он уже улыбался.

Вы опять за свое, а? Почему бы вам не припасти свои маленькие уловки для вашего дружка? А со мной будьте, пожалуйста, откровенны. Если, конечно, нуждаетесь в друге.

Джорджине стало стыдно, но одновременно она почувствовала облегчение, поняв, что может открыто рассказать этому человеку, что у нее на душе. И он не посмеется над ней и не уйдет, презрительно усмехнувшись. Она вновь коснулась его рукой и на этот раз уже не убрала ее.

Я нуждаюсь в друге. Потанцуем?

Дэниел оглянулся на тяжелые портьеры на окнах роскошного зала, которые не пропускали света, но зато пропускали музыку. Потом вновь встретился с ней взглядом, прочитал в ее глазах почти мольбу и подал ей руку:

Видите ли, я довольно неуклюж, но обещаю, что буду стараться. К тому же здесь больше места, и мы ни на кого не налетим.

Под ногами у них вместо полированного паркета была жесткая каменная плитка, поэтому двигались они очень осторожно. И все же это был восхитительный танец. Легкий ночной ветерок ласкал ее кожу, а высокий незнакомец, как оказалось, неплохо танцует. Он уверенно вел ее, и Джорджина полностью отдалась музыке и танцу — райским ощущениям. Он не просил развлекать его ничего не значащими словами, ее не волновало, как она выглядит, и не нужно было ежеминутно смотреть себе под ноги. Рядом с этим человеком все, кроме самого танца, отступило на второй план.

Она пожалела о том, что танец кончился так быстро. Они остановились. Ковбой еще какое-то время не отпускал Джорджину, держа ее за руку. Их пальцы переплелись.

Я пришел, чтобы удостовериться, что вы счастливы, — негромко проговорил он, глядя ей в глаза.

Джорджина улыбнулась:

— Что ж, я счастлива. У меня все есть, разве нет?

— Я так и думал, — отозвался он, но во взгляде его по-прежнему сквозил интерес, и что-то подсказывало ей, что он ей не поверил. — Я решил задержаться в городе. Купил типографский станок. Кстати, это около фабрики вашего отца. Вы все еще хотите, чтобы я проведывал вас время от времени?

— Типографский станок? — Ее ресницы удивленно взлетели. — Вы собираетесь издавать газету? И у вас будет контора с фотографиями в окнах? — Но в следующую секунду воодушевление ее угасло. — Или вы будете просто печатать пригласительные карточки, афиши и все такое?..

«Даже если бы я до сего момента и не думал о собственной газете, разве смог бы огорчить ее теперь?»

Дэниел широко улыбнулся:

Я буду заниматься и тем и другим. На газете, пока она не снискала популярности, много денег не заработаешь. А мне нужно как-то кормиться.

Джорджина вспомнила о том, что нужно вести себя благопристойно, и проговорила уже гораздо сдержаннее:

Как было бы хорошо, если бы вы заглянули ко-мне как-нибудь и рассказали о том, как у вас идут дела. Меня всегда интересовало, как делаются газеты.

Честно говоря, он шел сюда с намерением пригласить ее взглянуть на все своими глазами, но сейчас, уловив перемену в ее настроении, вспомнил о том, кто он и кто она.

— С удовольствием, но боюсь, мне будет сложно приходить к вам в приличное время. Все-таки работа…

— Дайте мне свою визитку, и я пришлю вам приглашение на следующий вечер. А сейчас мне нужно возвращаться к гостям.

Джорджина поняла, что мистер Мартин не захочет пройти вместе с ней в зал. Тяжелые портьеры на окнах служили будто разделительной чертой между двумя совершенно разными мирами. Она принадлежала к одному, а он — к другому. И даже когда он протянул ей свою визитку и их руки вновь соприкоснулись, ощущение не пропало.

Она машинально спрятала его карточку за корсаж. Джорджина готова была поклясться, что мистер Мартин при этом покраснел. Впрочем, он тут же отошел в тень, а она заторопилась в зал, где вновь зазвучала музыка. На душе у нее было хорошо после встречи с ним. А все остальные мысли, навеянные их танцем, Джорджина постаралась выкинуть из головы.

Питер лежал на одеяле, которое они расстелили на траве; темная челка упала ему на лоб. Он доел наконец куриную ногу. Джорджина, украдкой бросая на него взгляды, ловила себя на мысли, что перед ней яркий образчик мужской половины человечества, но все же в своем муже ей хотелось бы видеть и что-нибудь сверх этого. Чего в Питере никак не обнаруживалось.

Правда, он не особенно упрямился, когда она уговорила его устроить небольшой пикник. Наконец-то они остались совсем одни. Рядом не было ни мужчин, с которыми он непременно начал бы говорить о делах, ни женщин, на которых он стал бы отвлекаться в ущерб своей невесте. Сегодня они принадлежали только друг другу.

На ней было одно из тех платьев, не требующих жесткого корсета, что мама выписала из Лондона. Мистер Мартин сразу обратил на это внимание тогда в поезде. Что же до Питера, то для него все женские наряды были одинаковы. Он, с удовольствием растянувшись на одеяле, блаженно щурился на небо и воздавал должное курице, не обращая на Джорджину ни малейшего внимания.

У нее появилось сильное желание вылить ему на голову кувшин с лимонадом.

— Чем ты занимаешься целыми днями в магазине? — томно проговорила она, пытаясь вкрадчивым и чувственным тоном компенсировать странность своего вопроса. Джорджина знала, что светские дамы не должны интересоваться столь низкими предметами. Для усиления эффекта она наклонилась к Питеру и пощекотала его травинкой.

— Работаю. — Он поймал ее руку и поцеловал. — А чем ты занимаешься целыми днями?

Подавив стон негодования, Джорджина послушно ответила:

Отдыхаю. Послушай, ты расскажешь мне о своей работе? Но учти: о себе я говорить не стану. Это неинтересно.

Питер улыбнулся и… Джорджина едва не вскрикнула. Она вдруг поймала себя на мысли, что улыбка делает Питера невероятно похожим на мистера Мартина. Конечно, во всем остальном между ними не было ничего общего. У ковбоя волосы были светлые и прямые, а лицо более узкое и худое, да еще небольшая горбинка на носу. И все же…

Покачав головой и отделавшись от накатившего на нее минутного наваждения, она дала понять, что ждет ответа на свой вопрос.

Я знаменитый мастер на все руки, — заявил Питер. — Решаю вопросы технического порядка.

Джорджина с сомнением покосилась на него. Он всегда был элегантно одет. Пошитые на заказ костюмы, шелковые галстуки и так далее… Девушка нахмурилась:

Ты хочешь сказать, что ходишь целый день с молотком и гвоздями в руках и плотничаешь?

Питер от души расхохотался и потянулся ко второй куриной ноге.

О нет, я не то имел в виду! Просто если кому-ни будь из покупателей приглянулась та или иная вещь и он надеется вынести ее из магазина, не оплатив, зовут меня. Или вот тебе другой пример: на днях к нам наведался один назойливый писака и пристал с расспросами к нашим клеркам. Один из управляющих попросил меня убрать его. Такая уж у меня работа.

Назойливый писака… Глаза Джорджины широко раскрылись. Неужели мистер Мартин?.. Она намазала булочку вареньем и передала Питеру.

— А о чем он расспрашивал ваших клерков? Что они могли ему рассказать? Разве они многое знают?

— Нет, но я думаю, ловкому репортеру ничего не стоит сделать из мухи слона. Недовольные и жалобщики всегда найдутся. Газетчикам только того и надо. Кто-нибудь распустит сопли, а они и тащат это на первую полосу. Одним словом, мне пришлось вы швырнуть его из магазина.

— Что? Не может быть! Как гадко! А ты хоть узнавал, какие у людей были жалобы и на что?

Поговорить о работе и делах Питер любил и отнюдь не возражал, когда поблизости находился внимательный слушатель. Разделавшись с булочкой, он пожал плечами:

— В основном просят сократить рабочий день. И потом, у нас с отцом такая политика: встал за прилавок — работай. Прохлаждаться мы никому не позволим. А вот недавно мне пришлось уволить одну из наших лучших продавщиц. В сущности, глупо получилось. Она как раз наболтала тому газетчику, что мы двинули на повышение новичка через ее голову, а до этого они занимались одним и тем же делом, но она получала меньше, хоть и проработала в магазине много лет. На ее месте я бы все-таки немного пораскинул мозгами, прежде чем жаловаться. У человека семья и дети, которых нужно кормить, поэтому мы и платили ему больше. А что до повышения, то не могли же мы назначить управляющим женщину? Кто ее станет слушаться? Слишком много возомнила о себе. Пришлось уволить. А хорошая была работница. Жаль.

Самодовольная усмешка на лице Питера и его извращенная логика вывели Джорджину из себя. Ее посетило то же желание, что и несколько минут назад, но на этот раз соблазн оказался слишком велик. Лимонада в кувшине оставалось совсем мало, но тем не менее Джорджина испытала чувство удовлетворения, опрокинув кувшин Питеру на голову.