Джорджина не знала, что делать. Куда девать свои желания, которые, раз выпущенные на волю, уже не давали покоя? С той ночи прошло уже двое суток, а ей до сих пор казалось, что он внутри нее. Она помнила, какой он на ощупь. Твердый, горячий и сильный. Дэниел склонился над ней, накрыл руками ее ягодицы и овладел ею. Тогда ей было так хорошо, так волшебно. Как же теперь вытравить это из памяти?

Она зажмурилась, опять почувствовав прилив сильного возбуждения. Наконец по-настоящему почувствовала себя женщиной, женой, а он… Той ночью Джорджина была ему желанна. Ошибиться она не могла, хорошо помнила, какой страстью горели его глаза. Какой сейчас горят ее. Тогда ей казалось, что это чувство между ними будет лишь расти.

Но они, напротив, по какой-то необъяснимой причине отдалились друг от друга. Джорджина знала, что это она виновата, но не понимала, в чем ее промах. Она снова и снова мысленно возвращалась к тому разговору с Эви в поезде, но решения найти не могла. Видимо, он распознал в ней развратное создание, и это оттолкнуло его, или просто желание приходит к нему очень редко…

Так или иначе, а она должна была придумать, как и чем заполнить образовавшуюся в жизни пустоту. Джорджина не могла сидеть сложа руки сутки напролет и жалеть себя. У нее было много свободного времени, она была предоставлена самой себе и хотела найти дело. И ей пришла в голову одна мысль. Но сначала она решила заняться своим гардеробом.

Когда спустя какое-то время Дэниел вернулся домой и не обнаружил Джорджины, он испугался. Он обыскал все комнаты и даже проверил крышу, но ее и след простыл. Правда, в гостиной стоял саквояж с вещами. Их раньше тут не было. Неужели она ушла от него? В это трудно было поверить. Зачем тогда принесла сюда свои вещи? Может быть, ее снова похитили? Он до сих пор еще не пришел в себя после той истории, а тут опять?..

Дэниел растерялся, не зная, с чего начать поиски. Может быть, наведаться к Маллони? Ведь они тоже несут ответственность за похищение его жены. А вдруг Джорджина всего лишь решила навестить Дженис и ее сестру?

Но тут его взгляд упал за окно на ворота фабрики, и решение пришло само собой.

Едва он открыл дверь, ведущую в административное помещение мануфактуры и услышал женский смех, у него отлегло от сердца. На его появление не сразу обратили внимание, поэтому он получил возможность беспрепятственно рассмотреть всех, кто находился в комнате.

Джорджина примеряла дамскую рубашку, объясняя, как именно хочет, чтобы ее переделали, и особенно возмущаясь по поводу глухого воротника и всевозможных оборочек и рюшечек, маскировавших фигуру. Дэниел мгновенно вспомнил, как она лежала под ним в этой же самой сорочке, распахнутой на груди…

Черт, похоже, Эви права! У всех мужчин только одно на уме.

Рядом с ней стояли две белошвейки и, смеясь вместе с Джорджиной, давали ей полезные советы. Пожилая секретарша, которую Дэниел запомнил еще по первому посещению, сидела за своим столом и пыталась записать рекомендации в блокнот. Но женщины тараторили, смеясь и перебивая друг друга, и Дэниел не представлял себе, как можно в таких условиях что-то записывать.

Потом Джорджина взяла халатик и, накинув его, взобралась на пустой ящик. В эту минуту она наконец увидела Дэниела, и радостная улыбка осветила ее лицо. Впрочем, спохватившись, она слезла с ящика и поприветствовала его как подобает.

Дэниел, что ты здесь делаешь? Я думала, ты разоблачаешь зловещие планы мистера Эгана.

Я проголодался и в связи с этим вспомнил о своей жене, — ответил он.

Джорджина всплеснула руками.

Боже, неужели уже пора обедать? — Она обернулась на белошвеек, которые вежливо стояли в сторонке. — Может быть, ты согласишься подождать еще чуть-чуть? Я хочу, чтобы мы разобрались с этой рубашкой уже сегодня!

Подождать, конечно, можно, но, Джорджина… — Он взял ее за руку. — Тебе не кажется, что ты подвергаешь себя риску? В любую минуту может вернуться твой отец. Я уж не говорю про своего, которому ничто не мешает прийти и объявить, что фабрика закрывается. Или, чего доброго, пошлет вместо себя этого гориллу Эгана. Здесь небезопасно находиться.

Дэниел никогда прежде не сталкивался с упрямством в характере Джорджины, но сейчас пришлось.

Если фабрика закроется, у этих женщин не будет работы. Пусть моя доля и не обеспечена реальными деньгами, но я все еще являюсь совладелицей предприятия и сделаю все для того, чтобы оно продолжало действовать. Дай мне один из твоих револьверов, и я застрелю первого, кто попытается мне помешать.

Представив себе Джорджину с револьвером в руке, Дэниел поморщился:

Нет уж, мэм, если и придется в кого-нибудь стрелять, это за вас вполне смогу сделать и я. Только дай знать, я буду ждать тебя дома.

Д жор джина улыбнулась, похлопала его по руке и вернулась к своим приятельницам. Дэниелу же не оставалось ничего другого, как убраться восвояси.

Она не появилась ни после гудка, возвестившего о начале обеденного перерыва, ни после его окончания, когда рабочие вновь потянулись в ворота фабрики. Вздохнув, Дэниел сделал себе бутерброд с сыром и запустил станок. До сих пор он умел жить один, можно потерпеть и еще немного.

От работы его отвлек сильный стук в дверь, после которого Макс залился яростным лаем. Крикнув псу, чтобы тот успокоился, Дэниел пригласил гостя войти. Он никогда не запирал дверь на засов и думал, что это всем известно.

Питер — а это был именно он — знал, что дверь не заперта, но не мог без предупреждения переступить порог дома новобрачных. Войдя, он сначала быстро огляделся по сторонам. Наблюдавший за ним Дэниел усмехнулся.

Чего братец боится больше? Застать здесь сходку мятежного комитета или неодетую Джорджину?

Дэниел отставил карандаш, откинулся на спинку кресла и, скрестив руки на груди, спокойно взглянул на младшего брата. Питер выглядел неважно: растрепанные волосы, безупречный костюм чуть помят, накрахмаленный воротничок явно несвеж, уголок носового платка, торчащий из нагрудного кармана, опал, а под глазами пролегли тени, будто он не спал несколько ночей.

Джорджины нет дома, — дружелюбно проговорил Дэниел, желая прервать паузу.

Я к тебе пришел, — хрипло и зло буркнул Питер, сверкнув на Дэниела глазами. — Мне интересно знать, кто ты такой на самом деле и что тебе нужно. Только не надо мне больше врать про то, что ты Маллони. Твоя могила на кладбище давно поросла травой!

Дэниел присвистнул:

Как трогательно. Может быть, там и памятник поставили? Может быть, я даже удостоился надгробной эпитафии? Что-нибудь вроде: «Так мало жил, но всеми был любим!» А?

Дэниел Эван Маллони мертв! — прорычал Питер. — Ты всерьез думаешь, что тебе удастся вот так просто затесаться в наследники «Маллони энтерпрайзис»?

— Честно говоря, я вообще не планировал раскрывать свое инкогнито. До тех пор пока ты не учинил эту выходку с нашим бракосочетанием под страхом смерти. Но чем больше я знакомлюсь с методами работы руководства предприятия, тем сильнее ощущаю необходимость радикальных изменений. Посмотри на свой красивый костюм. Неужели он тебе настолько дорог, что ради него ты готов закрыть глаза на то, что твоя семейка вышвыривает людей на улицу из их жилищ? Питер схватил Дэниела за воротник.

Не лезь не в свое дело и убирайся из города, пока цел!

Дэниел взялся за руки своего брата, силой заставил его разжать пальцы и оттолкнул его.

Веди себя прилично. Это дом Джорджины, несмотря на то что ее семья ради своего спасения от нашего папаши прибегает даже к похищению.

У Питера глаза полезли на лоб, и это доставило Дэниелу известное удовлетворение.

Я никуда не уеду до тех пор, пока Джорджина не будет к этому готова. А тебе советую отправиться отсюда прямиком на поиски моего свидетельства о смерти. Потом разыщи акушерку, принимавшую мои роды и расспроси ее о младенце со сломанной ножкой, появившемся на свет в доме всемогущего Маллони. Если получишь ответы на эти вопросы, то можешь затем поболтать с адвокатами своего отца. Они расскажут тебе о денежных чеках на мое имя, которые ежемесячно отправлялись в Сент-Луис до тех пор, пока я не достиг совершеннолетия. — Дэниел оперся руками о стол. — И наконец, сделай нам обоим одолжение. Спроси у нашей матери, знала ли она все это время, что я жив? Мне хочется понять, что за изверги породили меня.

Питер вновь бросился на Дэниела, но тот был готов и, отразив удар, оттолкнул младшего брата. Макс тут же подскочил к своему хозяину и глухо зарычал на чужака.

Обернувшись в дверях и бросив на Дэниела яростный взгляд, Питер пообещал:

— Клянусь, ты горько пожалеешь об этом, кто бы ты ни был! Я не позволю тебе сделать больно матери. Она и без того много страдала в своей жизни.

Он вышел. Дэниел проводил его взглядом и нервно провел пятерней по волосам. Его мать являлась недостающим звеном в цепи загадок, сопровождавших его появление на свет. Как могла женщина допустить, чтобы у нее отняли первенца? Знает ли она о том, что он жив?

У него самого до сих пор не хватало духу попытаться выяснить это.

Глава 28

Джорджина появилась дома только к вечеру. Она втащила за собой в двери упирающуюся Дженис.

Она говорит, что Эган задумал выселить их первого числа следующего месяца. Что мы будем делать?

Мы? — зло усмехнувшись, переспросил Дэниел. — Ровным счетом ничего. Аично ты будешь тихонько стоять в стороне и только смотреть.

Дэниел поднялся и потер ноющие мышцы больной ноги. Он рад был тому, что Джорджина наконец вернулась, но его бесила ее упрямая решимость вмешиваться не в свои дела.

Она уперла руки в бока.

Прекрасно, мистер Распорядитель! Какие меры предпримете конкретно вы?

Дэниел виновато взглянул на Дженис:

Откровенно говоря, тут мало что можно сделать. «Эй-би-си ренталс» имеет законное право выселять жильцов, которые ее не устраивают. Ваши дома принадлежат этой компании.