— Вам не следует никуда выходить, — проговорила она, увидев, что Дэниел пытается подняться.

Тут недалеко есть уютное кафе. Будем надеяться, что они не испугаются моей физиономии. Скажите, вам хватит супа и сандвичей?

Джорджина не могла понять, как он в таком состоянии вообще добрался до дома. Ноги еле держали его, а подбитый глаз уже полностью затек. И тогда к ней пришла решимость.

«Тебе страшно, дорогая моя, но посмотри, как он страдает! Неужели ты позволишь ему куда-то идти в таком состоянии? Стыдно!»

Она решительно усадила его обратно.

— Скажите мне, как его найти? Я возьму с собой Макса и принесу еды. Между прочим, сколько стоит печка? Мне кажется, нам пора подумать о том, чтобы обзавестись ею.

Джорджина забегала по комнате, поправляя волосы, в поисках накидки, потом пересчитала деньги, кликнула Макса. У Дэниела от этой беготни закружилась голова, и он устало закрыл глаза. Он понимал, что отпускать ее одну в столь позднее время непозволительно, но возражать не было сил. «Благородный рыцарь» на сегодня сдал свои позиции. Что же до печки, то он решил подумать над этим позже.

— В случае чего просто скажите: «Стойку, Макс!» Он изготовится, и уже это само по себе должно отпугнуть недоброжелателей; Команду «Фас!» подавайте лишь в самом крайнем случае. Впрочем, не думаю, что у вас возникнут какие-то сложности. Сейчас на улицах ни души. Поздно. Дэниел был смертельно бледен и выглядел таким измученным, что у Джорджины от одного взгляда на него сердце защемило от жалости. Сунув деньги в карман платья, она откинула со лба волосы и, собравшись с духом, чмокнула Дэниела в щеку.

— Вы самый храбрый и самый глупый человек из всех, что я встречала, — шепнула она.

Губы Дэниела тронула легкая улыбка, и он отпустил ее, строго наказав Максу охранять новую хозяйку.

Джорджина нервно споласкивала под струей воды тарелки, которые наутро нужно было отнести обратно в кафе. Если бы она вышла замуж за Питера, подобную грязную работу выполняла бы за нее прислуга. И посуда была бы, конечно, другая. Хрусталь и фарфор, подаренные молодым на свадьбу. Но сейчас Джорджине было недосуг думать о том, чем бы друзья одарили их с Питером. Она думала о человеке, который отдыхал в кресле около стола.

Дэниел лишь пригубил бульон и кофе, попробовал откусить кусочек от сандвича, но челюсти свело такой болью, что от плотного ужина пришлось отказаться. Глядя на него, Джорджина искренне жалела, что не уговорила его вызвать доктора.

И вообще ему нужно было лечь. Она покосилась на тюфяк, лежавший у стены. Еще днем она планировала, что он будет спать здесь, а она в другой комнате, где кровать.

Но Дэниел был очень бледен, и Джорджина видела, что он страдает. В кровати ему будет гораздо удобнее. Днем она перенесла все свои вещи в спальню, но это ничего, кое-что можно будет перенести обратно. Это не займет много времени. Придется несколько ночей про вести на этой постели, ну да ладно, не велика печаль. Чем скорее Дэниел поправится, тем будет лучше для них обоих, и если он будет спать в человеческих условиях, это произойдет быстрее.

Приняв такое решение, Джорджина двинулась к двери, намереваясь принести из спальни свое белье и одежду на утро.

Дэниел тут же открыл глаза и поднялся с кресла:

И верно. Спать пора.

Джорджина побледнела и замерла на месте. А он подошел к ней сзади с лампой в руке и взялся за ручку двери. Пытаясь придать своему голосу побольше спокойствия, она проговорила:

Я просто хотела перенести сюда кое-что из вещей, прежде чем вы там ляжете.

Дэниел свистом подозвал пса и кивнул на станок.

Охраняй, — приказал он. Макс послушно лег и положил голову на скрещенные передние лапы. Дэниел положил руку Джорджине на плечо. — Он не уйдет. Пойдем. Проверим новую кровать.

От его прикосновения и слов по всему телу Джорд-жины словно прошла молния. Краска, залившая щеки, начала быстро распространяться ниже. Внезапно стало нечем дышать. События приняли неожиданный оборот. Даже будь это нормальная брачная ночь, муж и то должен был бы дать своей молодой жене несколько минут покоя, чтобы подготовиться. Они оказались в коридоре. Почувствовав, что Дэниел подталкивает ее сзади в спину, она заартачилась.

Дэниел обратил на нее вопросительный взгляд:

— Вы что-то забыли?

— Нет, это вы, кажется, кое-что забыли, — ответила Джорджина и, собрав остатки духа, попыталась объяснить: — Ведь, в сущности, я не жена вам, не на стоящая жена… И не могу спать с вами вместе. Я сейчас заберу свои вещи и лягу на вашем тюфяке.

— Не говорите глупостей. Кровать большая, места хватит для нас обоих и еще останется. Не беспокойтесь, у-меня и в мыслях нет попытаться как-то воспользоваться ситуацией, если вы это имеете в виду. В противном случае, думаю, вам не составит труда доломать мои ребра, -благо задел уже есть.

Он снова подтолкнул ее к спальне.

И девушка пошла. Это было безумие, но она пошла. Она очень устала, испытывала страх одиночества, и на самом деле ей совсем не хотелось спать одной в компании пса. Она не особенно-то хотела ложиться и с Дэниелом, но он не оставил ей выбора. Послушно открыв дверь, она вошла в комнату, которую готовила только для себя.

Дэниел осмотрелся и, нахмурившись, покачал головой:

— Да… ничего не скажешь, хорошо же я подготовил свой дом для появления в нем молодой жены. Но ничего, в понедельник я достану ширму, за которой можно будет переодеваться, а пока… Я погашу свет?

Джорджина лишь молча кивнула, не доверяя своему голосу.

Лампа потухла, и комната погрузилась во мрак. Два прямоугольника незанавешенных окон четко выделялись на стене, но света практически не давали. Джорджина прерывисто вздохнула, думая о том, что, может быть, ей вообще не стоит раздеваться? Все равно платье безбожно смято и хуже уже не будет.

Но за спиной ее раздался шорох, а потом Дэниел негромко проговорил чуть ли ей не на ухо:

— Вам помочь?

Слава Богу, сегодня она надела платье, которое расстегивалось спереди. Она взялась за верхнюю пуговицу.

— Нет, ложитесь. Я сейчас.

Он все равно коснулся ее плеча, пальцы его скользнули по ключице и поднялись по шее к подбородку. Наклонившись, он поцеловал ее в щеку:

— Улыбнитесь, мисс Ягодка, и все будет хорошо.

Он отошел, а через несколько мгновений она услышала, как скрипнула кровать. Его слова и прикосновения будто прожгли ее насквозь и пригвоздили к тому месту, где она стояла.

«Господи, Боже мой, что же мне делать? — спросила она себя, и внутренний голос тут же подсказал: — Улыбайся. Смотри на это как на небольшое приключение. Ты мечтала о том, чтобы благородный рыцарь спас тебя от Питера, и получила что хотела. Дэниел, конечно, не самый романтичный из благородных рыцарей, но он лучше других имеющихся в наличии».

Расстегнув верхнюю пуговицу, она попыталась улыбнуться. Все лучше, чем рыдать одной в подушку и про-клинать свою судьбу.

Наконец она разделась и осторожно легла с другой стороны постели. На ней были только сорочка и панта-лоны. Не бог весть какая защита, но прошлой ночью на ней не было и этого. Однако же Дэниел не пожелал воспользоваться ситуацией, как он выражался. Значит, и сегодня он скорее всего поведет себя достойно…

Что вы сделали с вашими обидчиками? — прошептала она.

Дэниел фыркнул:

Ну, во-первых, носы у них теперь будут уже не те. И осанка станет сутулой. А во-вторых, не волнуйтесь. Они не вернутся. Спите спокойно.

Ее успокоить оказалось гораздо легче, чем самого себя. Может, конкретно эти двое больше и не побеспокоят его, но Дэниел готов был биться об заклад, что Артемис Маллони — а «хозяином», конечно, был он — не оставит попыток выжить его из города.

Впрочем, пока не было смысла забивать себе этим голову. Он перед ужином надел новую рубашку и из вежливости не стал снимать ее, когда ложился. Ему было жарко, но осознание того, что рядом с ним Джорджина, заставляло забыть обо всех неудобствах. Он взял ее в темноте за руку.

Через день-другой, наверно, можно будет попробовать и нечто большее. Но сначала необходимо определить, насколько сильно он досадил своему отцу, взяв в жены именно эту девушку.

Жмурясь на ярком солнце, Джорджина решила повернуться на постели и попытаться вновь заснуть, но вдруг обнаружила, что что-то прижимает к подушке ее распущенные волосы. Окончательно проснувшись, она вдруг поняла, что чья-то рука удобно и смело устроилась у нее на груди. Покраснев до корней волос, она отчаянно зажмурилась и постаралась прогнать наваждение.

Но оно не желало пропадать. Напротив, рука дрогнула и в следующее мгновение накрыла ее левую грудь. Даже сквозь плотную ткань рубашки тепло, исходившее от чужой ладони, прожигало ее насквозь. Жар быстро распространился от лица по всему телу. Когда же сильные пальцы шевельнулись, коснувшись соска, Джорджи-на решительно стряхнула с себя эту наглую руку и попыталась сесть на постели. Но она совсем забыла про свои прижатые волосы…

Какая вы приятная… на ощупь, мисс Ягодка, — услышала она у себя над ухом мужской голос.

У нее сердце ушло в пятки. Открыв глаза, она увидела перед собой изуродованное лицо мужа, и ей от этого отнюдь не стало легче. Несмотря на синяки и кровоподтеки, Дэниел улыбался ей, а в здоровом глазу плясали веселые чертики. Рука его вновь отыскала ее грудь и чуть вдавила сосок.

Взвизгнув, Джорджина сделала попытку освободиться.

Вы обещали мне, Дэниел Маллони! Вы же обещали! Прекратите немедленно, я хочу встать!

На лице его отразилось сожаление, и он вздохнул:

Эх, вы сами не понимаете, от чего отказывае тесь, мисс Ягодка. Впрочем, я воображаю, на кого сегодня похож. Поцеловать такого нелегко. Мы с вами прямо как Красавица и Чудовище, не правда ли? Может быть, мне стоит пойти и побить Питера, чтобы вам было легче нас сравнивать?

Он повернулся на постели, отпустив ее волосы, и Джорджине наконец удалось от него удрать; Вскочив с постели и уперев руки в бока, она устремила на него возмущенный взгляд и уже готова была произнести суровую речь, но замерла, словно пораженная громом. Она увидела, что на Дэниеле нет ничего, кроме рубашки.