Гийом Мюссо - Бумажная девушка

Анна надела наушники от своего айпода, спустилась по лестнице и села в автобус, чтобы доехать до дома престарелых. Она убирала там в течение трех часов, а потом, воспользовавшись перерывом на завтрак, заглянула в свой личный кабинет на сайте магазина, благо в комнате отдыха хосписа стоял компьютер со свободным доступом.

Отличная новость! На книгу, которую она выставила на продажу, нашелся покупатель, готовый приобрести ее за указанную цену. Анна проработала до трех часов дня, потом зашла на почту, чтобы отправить книгу адресату:

«Бонни Дель Амико, кампус университета Беркли, Калифорния».

Она положила книгу в конверт, даже не заметив, что половина ее страниц была пустой…

* * *

– Эй, парни, пошевеливайтесь!

Динамик выплюнул этот призыв к порядку, обращенный ко всем водителям восьми полуприцепов, пересекавших промышленную зону Бруклина. Как и при транспортировке денег, время в пути и маршрут между складом в Нью-Джерси и предприятием переработки около Кони-Айленда были строго регламентированы, чтобы избежать воровства продукции. Каждый грузовик с тридцатью паллетами перевозил тринадцать тысяч книг, упакованных в картонные коробки.

Было около десяти часов вечера, когда гигантский груз под дождем въехал в ворота мусороперерабатывающего завода, занимавшего огромную территорию, окруженную забором, напоминавшую военный лагерь.

Грузовики по очереди выгрузили свой груз на залитый гудроном пол большого склада. Это были тонны книг, все еще завернутые в целлофан.

За процедурой наблюдали представитель издательства и пристав. Не каждый день сто тысяч экземпляров отправляют на уничтожение из-за типографского брака. Чтобы не допустить воровства, двое мужчин тщательно следили за грузом. При разгрузке представитель правосудия вынимал одну книгу из каждой коробки, чтобы констатировать типографский брак. У каждого экземпляра был один и тот же дефект: из пятисот страниц романа была напечатана лишь половина. История резко обрывалась на середине страницы 266 на незаконченной фразе…

Вокруг этого моря книг начался балет трех бульдозеров, как будто речь шла об обычном строительном мусоре. Бульдозеры подталкивали книги на ленту транспортера, а тот на большой скорости уносил их в зияющие пасти железных монстров, которые могли начать грандиозный обед.

Две дробилки жадно проглотили десятки тысяч книг. Механический людоед рвал и пережевывал издания. Вокруг поднималось облако пыли от разрываемых страниц.

Потом куча книг, разорванных, перемолотых, изрезанных, вышла из внутренностей зверя и попала под пресс, который в конце пути выдал огромные спрессованные кубы, перевязанные металлической проволокой.

Кубы сложили в глубине ангара. На другой день их погрузят на другие грузовики, увезут и переработают в бумажную массу, которая потом превратится в газеты, журналы, одноразовые носовые платки или в картонные обувные коробки.

* * *

Через несколько часов все было кончено.

Когда весь груз был уничтожен, ответственный от предприятия, представитель издательства и пристав подписали документ, в котором было методически перечислено количество книг, уничтоженных во время каждой операции.

Общая цифра составила 99 999 экземпляров…

Клиника отеля. 8 часов утра

– Эй, так-то ты за мной присматриваешь? Храпишь, как орк!

Я резко открыл глаз. Ночь я провел в дубовом кресле, обвалившись на его подлокотник, поэтому спину у меня свело, грудная клетка была сжата, а по ногам бегали мурашки.

Билли сидела в кровати. На ее лице цвета мела появились краски, но волосы еще больше поседели. Как бы там ни было, к ней вернулось привычное остроумие, и я счел это добрым знаком.

– Как ты себя чувствуешь?

– Как развалина, – призналась она, показывая мне снова порозовевший язык. – Будь любезен, дай мне зеркало.

– Не думаю, что это удачная идея.

Но Билли настаивала, поэтому я был вынужден принести ей маленькое настенное зеркало, которое я снял в ванной.

Она с ужасом посмотрела на себя, приподняла волосы, разделила их на пробор, взъерошила, внимательно изучила корни, перепуганная тем, что за одну ночь ее дерзкая золотая шевелюра превратилась в волосы старушки.

– Как… как такое возможно? – спросила Билли, вытирая слезу, покатившуюся по щеке.

Я положил ей руку на плечо. Не в силах предоставить ни малейшего объяснения, я подбирал успокаивающие слова, когда дверь в палату открылась, впуская Мило в сопровождении доктора Филипсона.

С папкой под мышкой и с озабоченным выражением на лице врач коротко поприветствовал нас и надолго погрузился в изучение данных пациентки, вывешенных на листке в изножье кровати.

– Мы получили результаты большинства ваших анализов, мисс, – объявил он через несколько минут и посмотрел на нас. В его взгляде возбуждение смешивалось с недоумением.

Он вынул из кармана белый фломастер и установил небольшую прозрачную доску, которую принес с собой.

– Прежде всего, – начал Филипсон, нацарапав несколько слов, – черная, похожая на тесто субстанция, которой вас вырвало, – это действительно масляные чернила. Были обнаружены характерные следы красящих пигментов, полимеров, присадок и растворителя…

Врач не закончил фразу и обратился к Билли:

– Вы пытались отравиться, мисс?

– Ни в коем случае! – возмутилась Билли.

– Я задаю вам этот вопрос, потому что, сказать по чести, я не представляю, как вас могло вырвать этой субстанцией, если вы прежде не проглотили ее. Это не соответствует ни одной известной патологии.

– Что вы еще обнаружили? – спросил я, чтобы не топтаться на месте.

Мортимер Филипсон протянул каждому из нас по листку, заполненному цифрами и терминами, которые я слышал в «Скорой помощи» и «Анатомии страсти», но точное значение которых было мне неизвестно: гемограмма, анализ на общий белок, мочевина, креатинин, глюкоза, печеночные показатели, гемостаз…

– Как я и предполагал, анализ крови подтвердил наличие анемии, – объяснил врач, написав на доске новое слово. – Уровень гемоглобина в девять граммов на декалитр существенно ниже нормы. Это объясняет вашу бледность, усталость, головные боли, сердцебиение и головокружение.

– Эта анемия… Она о чем свидетельствует? – спросил я.

– Нужно будет сделать другие анализы, чтобы это выяснить, – объяснил Филипсон, – но в настоящий момент меня больше тревожит не это…

Я не отводил взгляда от результатов анализа крови и, ничего в этом не понимая, видел, что одна цифра явно ненормальная:

– Уровень сахара, вот что вас беспокоит, верно?

– Да, – кивнул Мортимер, – одна десятая грамма на литр – это неизвестная форма серьезной гипогликемии.

– Что значит «неизвестная»? – встревожилась Билли.

– Гипогликемия – это состояние, при котором у человека уровень сахара в крови слишком низкий, – кратко объяснил доктор. – В этом случае мозг не получает достаточного количества глюкозы, поэтому возникают головокружения, появляется чувство усталости, но ваш уровень сахара, мисс, не поддается пониманию…

– И что это значит?

– Это значит, что в данный момент, когда мы с вами разговариваем, вы должны были бы уже умереть или находиться в состоянии глубокой комы.

Голос Мило слился с моим:

– Должно быть, это ошибка!

Филипсон покачал головой:

– Мы трижды перепроверили анализ. Это непонятно, но не это самое загадочное.

Он снова снял колпачок с белого фломастера и оставил его устремленным в потолок.

– Сегодня ночью молодая женщина-интерн – она пишет под моим руководством докторскую диссертацию – взяла на себя инициативу и сделала спектрограмму. Этот метод позволяет идентифицировать молекулы по их массе и определить их химический состав…

– Понятно, переходите к сути, – прервал я его.

– Спектрограмма показала присутствие углеводов в ненормальном количестве. Чтобы вам было понятнее, мисс, скажу иначе: у вас в крови целлюлоза.

Он написал слово ЦЕЛЛЮЛОЗА на прозрачной доске.

– Как вам, несомненно, известно, – снова заговорил Филипсон, – целлюлоза – это главная составляющая дерева. В хлопке и бумаге она также содержится в большом количестве.

Я не понимал, к чему он клонит. Филипсон уточнил свою мысль, задав нам вопрос:

– Представьте, что вы проглотили ватные тампоны. Что, по-вашему, произойдет?

– Ничего страшного, – уверенно ответил Мило. – Они выйдут из нас естественным путем…

– Вот именно, – согласился с ним врач. – Целлюлоза не переваривается человеком. Именно этим мы отличаемся от травоядных животных, таких как коровы или козы, к примеру.

– Если я правильно поняла, – подала голос Билли, – человеческое тело обычно не содержит целлюлозы, следовательно…

– …следовательно, – подхватил Филипсон, – с точки зрения биологии как науки ваше тело – не тело человека. Все выглядит так, словно часть вашего организма переходит в «растительное» состояние…

* * *

В палате надолго повисла тишина, и Филипсон не нарушал ее, как будто ему самому было трудно принять выводы исследований, которые он огласил.

В его папке оставался последний листок: результата анализа седых волос молодой женщины.

– В ваших волосах высока концентрация гидросульфита натрия и пероксида водорода, более известного под названием…

– …перекиси водорода, – догадался я.

– Это вещество, – продолжил врач, – естественным образом вырабатывается в организме человека. В процессе старения именно оно отвечает за поседение волос, останавливая синтез пигментов, которые придают им цвет. Но обычно это очень медленный процесс, и я никогда не видел, чтобы волосы человека двадцати шести лет поседели за одну ночь.