— Я тебя внимательно слушаю.

Он взял ее под водой за руку, но она предпочла сложить руки между коленей.

— Кать, не знаю, как начать…

— Начни как-нибудь уже.

— В общем, мне надоели эти полуконспиративные отношения…

— Я понимаю.

— Я — взрослый человек, мне нужны серьезные отношения.

— Я согласна.

— Ты согласна? — обрадовался Тимур.

— Куда мне деваться, — пробормотала Котя. — Тем более что я тоже взрослый человек, и мне тоже нужны серьезные отношения.

— Вообще-то я ждал немного другой реакции…

— А что, я должна от счастья прыгать до потолка?!

— А зачем тогда соглашалась?

— Можно подумать, у меня остался выбор…

— Ты беременна? — с какой-то странной смесью чувств в голосе спросил Тимур.

— На этот счет можешь не переживать.

— Да теперь-то мне что переживать об этом?

— Действительно, что тебе теперь об этом переживать!

— Так, я ничего не понимаю. Но раз уж ты согласилась, то едем в ЗАГС прямо сейчас.

— Зачем в ЗАГС? — оторопело произнесла Котя, медленно разворачиваясь к Тимуру лицом.

— Заявление подавать. Или ты уже передумала?

— Это что, типа, было предложение руки и сердца?

— А что это еще могло быть?

И тут Котя озвучила все свои мысли о нем, о его матери, их сексуальных предпочтениях, а также остальной стандартный набор непечатных выражений, приличествующих случаю.

И со слезами рванула в раздевалку.

Видимо, я все-таки промахнулся с оценкой себя как потенциального жениха, размышлял Тимур. Во всяком случае, ТАКОЙ реакции на свое предложение он ожидал меньше всего. Тим не торопясь поднялся из ванны и двинулся следом за Котей. Все-таки, трусы — не шуба, за дверью не натянешь.

— Катя, объясни, пожалуйста, что тебя не устроило, — спросил без пяти минут жених, усаживаясь в чем мать родила на скамеечку.

— О, меня всё устроило! Разумеется, то, что твое предложение можно было принять за последнюю гастроль артиста перед расставанием, это мелочи, — прохлюпала носом она.

— С чего ты вообще взяла, что я мог предложить тебе расстаться?

— Даже не знаю, с чего бы это… От тебя по нескольку дней может не быть ни слуху ни духу… В последнее время ты стал чаще задерживаться, словно не хочешь ко мне ехать…

— А позвонить и узнать, в чем дело, ты не можешь?

— А вдруг я влезу в какое-нибудь совещание?

— Если у меня будет совещание, я поставлю телефон в беззвучный режим.

— И я буду мучиться вопросом, почему ты не отвечаешь? Ну уж нет, лучше я вообще звонить не буду! — говорила Котя, надевая кофточку.

— Мда, как в том анекдоте: «Спи, Абгам, пускай Изя не спит», — пробормотал Тимур себе под нос. — Ну, хорошо, теперь ты точно знаешь, что я имел в виду, так?

— Нет.

— Что «нет»?

— Мой ответ «нет».

Катя умела удивить. Но в данном случае Тимур предпочел бы более предсказуемый вариант Коти.

— А почему? — осторожно спросил он.

— Я не могу себе представить семейную жизнь с тобой.

— И чем же я такой ущербный?

— Нет, ты не ущербный. Просто в твоей жизни слишком много тебя. А для меня там место не предусмотрено.

— Да с чего ты это взяла?

— Ну, например, вот если мы поженимся, где мы будем жить? В твоей квартире нет ни кусочка места, которое могла бы занять я. С моими вещами, книгами, вкусами, в конце концов!

— Подумаешь, нашла проблему. Купим другую квартиру. Пятикомнатную. Чтобы сразу и тебе комнату, и ребенку.

— Ты уже и про ребенка все решил!

— А ты что, не хочешь детей? — это было для него неожиданностью.

— Хочу. Но ты же у меня не спросил.

— Ну так если ты все равно хочешь…

Котя только махнула на него рукой.

— У тебя всегда на первом месте ты. Мы идем в супермаркет, ты несешься вперед с тележкой по своему маршруту. Мы идем ужинать, ты решаешь, в какой ресторан. Ты заранее для себя определяешь НАШУ культурную программу. А я ненавижу холод. И комаров я ненавижу. Поэтому природа мне, что елка, зимой и летом одним цветом — фиолетова. Я не люблю шумные компании и пьяные рожи. Я не люблю, когда на меня палятся, и теток этих незнакомых за столом я тоже не люблю. Найди себе кого-нибудь, кто это все любит!

— Тебя послушать, так я тиран просто! А ты хоть раз сказала, чего ты хочешь на самом деле? Сказала? Нет! Я что, должен мысли твои читать? Прости, диплома телепата у меня нет. Тем более что ты всегда вполне правдоподобные объяснения находила для отказа.

— Я просто не хотела тебя обидеть.

— Молодец, тебе это почти удалось. Давай ты сразу выскажешь мне все претензии. А то я-то, дурак, думал, что у нас все нормально… А потом вернемся к Главному Вопросу Дня.

— Тимур, на ТАКОЕ предложение, я могу ответить только «нет».

— Нужно было встать на колено и преподнести кольцо с бриллиантом? — желчно выплюнул он. — Вот уж не подумал бы, что так падка на пошлости.

— Ненавижу бриллианты. Дело не в них. Ты меня вообще любишь?

Разве можно задавать такие вопросы в лоб, простонал про себя Тимур. Для него подобные признания в принципе были серпом по носителям мужской сущности, а когда еще и под дулом пистолета…

Котя эту паузу поняла по-своему:

— Если сейчас скажешь что-нибудь вроде «А чем я сейчас, по-твоему, занимался», я тебя утоплю!

— Кать, ты очень много для меня значишь, — произнес Тимур, старательно подбирая слова. — Я не могу без тебя.

— Значит, не любишь, — сделала вывод она, вынимая из сумочки расческу и направляясь к выходу. — Тогда о чем мы вообще говорим?

Когда неделю спустя Котя в ответ на настойчивый стук открыла-таки дверь и обнаружила за ней змея Женьку, красавицей ее назвать было сложно. Глаза красные, нос опухший, косметики ноль.

— Что, явление парламентеров народу? — спросил она у эсбэшника недовольным тоном.

— Смотрю я на вас, на умных баб: вроде умные, а иногда — дуры дурами, — ответил тот, отодвигая Котю плечом с прохода.

— Тогда чего явился? — проворчала Котя, прикрывая за ним дверь.

— Посмотреть и хотел. Картина вполне предсказуемая. Одна в соплях и слезах, второй затерроризировал подчиненных так, что они к нему если в кабинет идут, то предварительно со всеми родственниками прощаются.

— Сочувствую родственникам и подчиненным в связи с утратой их начальником делового настроя и самообладания.

— На мой взгляд, он утратил мозг. Я бы на его месте тебе, паршивке, за такие выходки по заднице надавал и в ЗАГС принудительно отвез.

— В ЗАГСе, вообще-то, интересуются степенью добровольности вступления в брак.

— Так то через месяц будет! Вот объясни мне, чем он тебе не угодил?

— Он меня не лю-юбит, — Котя опять разревелась.

— Тебе кто такую глупость сказал?

— Это он не сказал.

— Что не сказал?

— Что лю-юбит…

— Во дура! Ну, хочешь, я тебе скажу, что люблю?

Котя посмотрела на него с испугом.

— Мне раз плюнуть! — продолжал Змей. — Знаешь, сколько раз я эти слова говорил? Но на совещания, правда, ни одной девице кофе с шоколадками не притаскивал.

— Подумаешь, подвиг!

— Вопрос не в подвиге. Вроде взрослый человек, не должна быть обделена жизненным опытом… А так и не научилась оценивать поступки других не только по тому, что они стоят для ТЕБЯ, а еще и по тому, чего они стоят для НИХ. Для тебя это, может, и мелочь. А он никогда ни для кого такого не делал. Во всяком случае, в моем присутствии. Короче, Катя, каждый любит, как умеет. Ты вот, например, его любишь?

Котя кивнула головой.

— А ты ему это говорила?

— Так он первый должен!

— От тебя такого не ожидал. Честно. ГДЕ это написано?! КТО установил, что мужчина о своих чувствах должен сказать первым?!

— Все так говорят.

— И все поголовно счастливы в личной жизни, надо полагать? Так вот, ты не только ни разу ему не сказала, что любишь. Ты ему даже ни разу не позвонила сама просто так, не по делу.

— Ты-то откуда знаешь?

— Да он последние две недели перед приснопамятным предложением только и психовал по этому поводу. Никак не мог понять, нужен он тебе, или ты просто слишком вежлива, чтобы послать его с его ухаживаниями?

— А мне он почему ничего не сказал?

— На себя посмотри, Зоя Космодемьянская. Всё, меня здесь не было. Это был глюк твоего больного воображения, — сказал змей Женька в дверях.

И вправду Змей, подумала Котя.

Через час она отправила Тимуру электронку. Письмо было очень коротким. Не больше десяти слов, считая союзы: «Я люблю топазы, белый металл и чтобы было скромно».

Еще через два часа приехал Тимур. С колечком. На изящном ободке, расширяющемся к центру, в россыпи бесцветных камушков голубело прозрачное сердечко. Позже знакомые объяснили Коте, что камешки — это те самые бриллианты, которые она ненавидит, а металл — белое золото. А тогда она была просто счастлива его видеть.

Нельзя сказать, что они с тех пор ни разу не ругались.

Ругались.

Сначала они поругались, когда обсуждали «сферы влияния» в семье. Тимур настаивал, что Коте стОит хотя бы просто ради пробы расслабиться и попробовать получать удовольствие от его заботы. Мужчина он или кто? Котя, по большому счету, против заботы не возражала, но настаивала, чтобы та включала интерес к ее мнению. «Тимурочка, ну что тебе стоит», мурлыкала она ему на ушко. В конце концов, Женщина она или как?