— Ты давай закачивай тут с развешиванием бирочек. Что, запись совсем никуда не пойдет?

— Почему же. Для предварительного следствия сгодится.

— Ну так и не задерживайся с этим самым предварительным следствием. Подтягивай Игорька и сегодня же оформляй заявление. Причем постарайся, чтобы информация о деле «случайно» просочилась в пару — тройку сетевых СМИ с высоким рейтингом на поисковиках. И чтобы фамилия Люды там «нечаянно» прозвучала. Будем надеяться, что ее следующий работодатель или хотя бы его отдел кадров со всемирной паутиной на «ты». И копию записи мне сделай. Я ее Кате покажу.

— Неужто помирился?

— Неа. Но надежды не теряю.

— Ну хоть кому-то из нас не нужно развивать позитивизм!

— Жень, это — оптимизм. Позитивизм — это «ну и что, что Катя со мной не разговаривает, зато я мышцы подкачаю». Слушай, вы спортзал два раза в неделю арендуете, а чем там занимаетесь?

— Рукопашкой.

— Жаль. Я всё больше по восточным…

— Да какая в макивару разница! Тут раз весь кайф — поработать с другой техникой. Если напрашиваешься присоединиться — присоединяйся. Мы по средам и субботам. Пока!

Тимур позвонил Кате пригласить ее на обед. Но та сказала, что ее слезно упросили взять в параллель еще два проекта, так что она теперь как белка в колесе. Не то что пообедать и поспать, в туалет сходить не успевает и нажала на отбой. Тимур заказал доставку еды из знакомого ресторана на ее адрес, расплатившись картой.

Дома Гаша старательно изображала Тимуру сочувствие — чего не сделаешь ради ужина! Потом, когда она наконец поела и сыто умывалась возле пьющего ароматный кофе хозяина, Тимур посетовал:

— Что, Гаша, не хотят нас видеть?

«Ну почему же сразу „нас“»? — несогласно взглянула на него из-под лапы кошка. От такого сомнения в ее кошачьей привлекательности Гаша даже умываться перестала.

— Ну ладно, меня. Чем я ей не хорош?

Кошка поняла, что умыться по-нормальному ей не дадут, потому, мурлыкнув, потерлась о хозяйскую ногу: «Конечно, ты хорош. Но, может, ты просто недостаточно хорош для нее?»

Котя действительно была в глубоком цейтноте. Потому что если она останавливалась, в голову лезли непрошенные мысли, а не слишком ли она жестока с Тимуром? Ну и что, что козел. Зато какой заботливый!

Он продолжал приглашать ее на обед или ужин, а когда Котя отказывалась — присылал еду на дом. В первый раз Котя даже брать пакетик не хотела, но парень-посыльный сказал, что его дело — доставить, ее — расписать в получении. А что получательница после этого будет делать с заказом — хоть в унитаз пусть выбрасывает! — его не касается. Котя так и собиралась поступить. Но из пакета так вкусно пахло, что она не удержалась и распаковала коробочки. В общем, Тимур в очередной раз угадал с выбором, и всей Котиной силы воли не хватило на то, чтобы столь вульгарным способом уничтожить произведения кулинарного искусства. Да и вообще есть хотелось, как выяснилось. Потом Котя умудрилась забыть в такси перчатки, — а может, и где-то по дороге уронила, с ней такое регулярно случалось. Видимо, Тимур заметил, как она растирала покрасневшие замерзшие руки, потому что в тот же день ей привезли из магазина мягонькие меховые перчаточки в цвет ее ботинок. Они были такие волшебные на ощупь, что Котя сдалась и опять расписалась в получении.

Вроде не сказать, что подарки были настолько дорогими, что к чему-то ее обязывали, а все равно она чувствовала, что завязает в паутине ненавязчивого сервиса тамерлана.

Подошло четырнадцатое февраля. Не желая участвовать в очередном фарсе, Котя сбежала из города и отключила телефон. Утром следующего дня в своем почтовом ящике вместо квитанций за квартплату она обнаружила увесистый сверточек. Непонятно, как он там оказался, потому что через верхнюю щель он при всем желании пролезть не мог. Внутри оказались две упаковки наручников и открытка с заштопанным мишкой, внутри которой почерком Тимура было написано: «Чтобы в следующий раз по чужим мужикам не попрошайничала».

Каждое Котино утро начиналось с письма от Тимура. Он присылал ей на электронку какую-нибудь забавную картинку, анекдот или историю для поднятия настроения. Внизу неизменно стояла подпись «Я скучаю по тебе».

Ну, как вот так можно жить?

Котя и жила от письма до письма, проверяя почту каждые пять секунд, если письмо задерживалось.

Но от предложений сходить вместе в кино или съездить с компанией на шашлыки неизменно отказывалась. Потому что понимала: окажись она один на один с Тимуром — конец ее выдержке и якобы игнору.

Как-то незаметно подобрался конец февраля и открытие «Олимпа». Для Главных Бизнес-Монстров города Тяжелков, как и планировалось, устроил «предоткрытие». Собственно, к тому моменту, когда через два дня произошло торжественное перерезывание ленточки, заказов в двух отрывшихся салонах уже было на неделю вперед. Тогда же был и большой банкет. Однако настоящее празднование было не тогда, а неделей раньше, когда объект был официально «сдан». Коропоратив был небольшой, во многом спонтанный, и проходил прямо в офисе. Но менее душевным он от того не стал. Это был и Котин праздник тоже. Не могла же она туда не поехать?

Тимур проснулся от Котиного вопля «Дежавю!» и удара подушкой в голову.

— Катя, ты не могла бы орать немного тише. И так голова раскалывается…

— Я тебе сейчас кое-что другое расколю! Щипцами для орехов!

— Ты не могла бы объяснить свои претензии человеческим языком, не срываясь на ультразвук?

— Ты можешь объяснить, как я тут оказалась?

Тимур попытался сосредоточиться, но продукты мыслительной деятельности разбегались от молоточков в голове.

— Не могу, — честно признался он.

— Как ни старайся, Шварценеггер из «Вспомнить всё» из тебя не получится. Против твоего бессилия свидетельствуют презервативы, — Котя ткнула пальцем куда-то за пределы кровати.

Тимур сжал голову с боков, — чтобы не развалилась, поднялся на локтях и действительно увидел две поюзанные резинки на полу.

— Кать, если бы я был в памяти, они бы лежали в мусорном ведре, — убежденно возразил Тимур. — И я бы хоть что-то помнил, — простонал он следом. — И вообще, ты бы предпочла проснуться в кровати со мной, а презервативов вокруг не обнаружить?

Хотя, возможно, это был бы и неплохой вариант, Тимур ухватил-таки за хвост убегающую мысль. Катя тоже с ответом задержалась, отметило сознание Тима независимо от него.

— Однако выполнить норму это тебе не помешало! — вынесла Котя обвинительный вердикт.

— Дай мне полчаса и бутылку пива, и я опять буду готов к выполнению нормы, — ответил Тимур, но заметив гневное выражение лица собеседницы, поправился: — Стакан пива и пятнадцать минут! — Котя скрестила руки на груди. — Ну, пять минут в туалет сбегать. ПопИсать! — Тимур состроил просительную физиономия и сложил в мольбе ладошки.

— Ну уж нет, пИсать первой бегу я! — возразила Котя на пути к санузлу.

Когда первый шок от пробуждения в чужой постели прошел, на Котю нахлынули воспоминания вчерашнего вечера.

Импровизированный банкет начал хвалебной речью Тяжелков. Она скорее почувствовала, чем услышала, как сзади подошел Тимур. Он взял ее за руку. Котя позволила себе несколько секунд насладиться теплом его твердой руки, после чего высвободила свою кисть и отошла в сторону. Она веселилась, смеялась, кокетничала с другими мужчинами, краем глаза ловя, как мрачнеет Тимур. Он все чаще оказывался возле стола, опрокидывая рюмочку коньяка. В процессе очередной словесной баталии с милым молодым человеком, вроде как строительным прорабом, Котя потеряла Тима из виду.

Она искала его, скользя взглядом по залу, но его нигде не было. Кокетство сразу потеряло всякий смысл и вкус. В голове стали мелькать картинки тамерлана в седле верного «броневичка», рассекающего просторы городских дорог, звон разбитого стекла, капли крови на снегу…

Добравшись до окна, выходящего на стоянку, она с облегчением обнаружила машину Тимура на месте.

Приемная исполнительного директора была открыта, и из его кабинета через щель просачивался слабый свет.

Тимур сидел в мягком кресле «представительской зоны», уронив голову на сомкнутые в замок руки. У Коти защемило сердце, так ей вдруг стало жаль его, этого гордого одинокого зверя, которого она отвергла.

Вообще-то этот зверь относится к отряду парнокопытных, напомнила Пятая Точка.

И в такой трактовке то, чем ты собираешься заняться, тянет на зоофилию, съехидничал Мозг.

Всем заткнуться! А то вдруг передумает, неожиданно нашли общий язык Сердце и То Место, Которое Никто Не Спрашивает.

Котя бесшумно приблизилась к тамерлану и провела рукой по жестким черным волосам.

Тимур поднял голову, пробираясь в самую душу взглядом черных глаз.

— Мне этого недостаточно, — проговорил он тихо.

Она села, охватив его ноги коленями, и прижалась к его рту.

— Мне этого недостаточно, — выдохнул Тимур в ее губы.

Катя медленно, пуговка за пуговкой, расстегнула блузку. Следом за этой вещицей на полу оказался и предмет, скрывавшийся под ней.

— Мне этого недостаточно, — прошептал Тимур, пробуя на вкус ее грудь и сжимая ягодицы сильными руками.

На какой-то момент он отвлекся на поиски в заднем кармане, а потом сдвинулся в кресле ниже, чтобы Коте было удобнее расстегивать его ремень и брюки, и стянул их вместе с бельем. Заморачиваться дальнейшим раздеванием Коти он не стал: просто задрал юбку и сдвинул в сторону резинку стрингов — благо, по старой привычке, она была в чулках. Он вообще мало заморачивался чем бы то ни было. Как хищник, дорвавшийся до добычи, он ни на что, кроме главной цели не отвлекался. Одним движением ворвавшись в тугую плоть, Тимур, покрывая Котю короткими, жалящими поцелуями, с силой насаживал ее на себя, задавая бешенный темп. Катя отдалась ему в руки, понимая, что сейчас лучше не перечить. Впрочем, ни сил, ни желания это делать у нее не было. Безумный вихрь захватил ее, заставляя забыть, где она и кто она, унося прочь всю мишуру. В мире остались только они двое — измученные и изголодавшиеся друг по другу.