По крайней мере Бен не ожидал от нее моментальной готовности принять его. Лаура по-прежнему ощущала его твердую плоть возле своих бедер, однако его синие глаза оказались неожиданно нежными, когда он легко целовал ее в губы.

— Не нужно так напрягаться, — шепнул он, проводя пальцами по ее щеке. — У нас масса времени. Вся ночь, если захочешь.

— Ну а ты? Он усмехнулся.

— Я глубоко дышу и горжусь своим превосходным самоконтролем.

Это звучало многообещающе, но не казалось ей особенно подходящим для мужчины, который, по слухам, занимался любовью с самыми роскошными женщинами в мире.

— Я надеюсь, что это пройдет, — заметила она, нервничая. — Дело в том, Бен… ну, ты уже, вероятно, догадался, что я не слишком опытная.

Он легонько поцеловал кончик ее носа.

— Тем лучше для моего ego. Ты можешь сравнивать меня всего лишь с несколькими мужчинами. Когда мы со всем покончим, я лягу на спину с самодовольным видом, а ты расскажешь мне, какой я потрясающий любовник.

Она молчала слишком долго, и он отодвинулся от нее.

— Лаура, не хочешь ли ты мне сказать… Боже милостивый, да ты случаем не девственница ли, а?

В его голосе прозвучал такой испуг, что она и вправду улыбнулась.

— Не беспокойся, Бен, даже если бы я и была ею, это незаразно. Но вообще-то, мы с Руссом были любовниками. — «Или, по крайней мере, — мысленно признала она, — мы находились в сексуальной связи несколько не слишком запоминающихся раз».

— Что, ты хочешь сказать мне, что Русс был твоим единственным любовником?

— Ну да. — Она отвернулась, смущенная тем, что во время полной сексуальной раскрепощенности какая-то женщина сумела дожить до двадцати семи лет, имея на своем счету лишь одного любовника.

— Эти денверские легавые, вероятно, ходят с закрытыми глазами, — пробормотал Бен. — Не беспокойся, Лаура, это будет замечательно для нас обоих.

Звук его голоса окончательно успокоил ее. Немного скованно она выполнила его просьбу и положила голову ему на сгиб руки. «Как это нелепо, — подумала она. — После стольких ночей, проведенных в мечтах о том, как я запылаю от страсти от первых же прикосновений Бена, вот я лежу рядом с ним, чувствительная к его ласкам не более чем лист фанеры».

— Мне было семнадцать лет, когда я впервые познал близость в женщиной, — сказал Бен, чьи пальцы беззаботно играли прядями ее волос. — Если бы рядом случайно оказалась камера, я думаю, что получился бы один из самых грандиозных фильмов о катастрофах. Она засмеялась.

— Так плохо все было, да?

— И даже еще хуже. Моя несчастная партнерша была, вероятно, единственной персоной, достигшей подходящего возраста, ктознал о том, что надо делать, еще меньше моего. Мы сталкивались носами каждый раз, когда пытались целоваться.

Лаура с улыбкой взглянула на него, и иен наклонился, взял ее лицо в ладони и стал покрывать нежными поцелуями веки и уголки рта. Тепло разлилось по всему телу Лауры, заставив ее расслабиться.

— С тех пор ты достиг в общении с женщинами невероятного прогресса, — судорожно хватая ртом воздух, выговорила она.

— Поверь мне, оно просто никак уже не могло сделаться хуже.

Бен придвинул ее к себе чуть ближе и начал гладить спину, скользя ладонями то вниз к бедрам, то снова поднимаясь вверх по позвоночнику до нежных завитков на затылке.

Лаура издала тихий вздох, постепенно теряя ощущение реальности. Его знакомство с ее телом приобретало все более интимный характер, становилось более требовательным, но ей уже больше не хотелось крикнуть, чтобы он остановился. Медленное, уверенное движение его рук приводило ее в экстаз. «Наконец-то, — лениво подумала она, — наконец-то я поняла, что такое сексуальное наслаждение».

Бен посмотрел на нее и слегка улыбнулся. Словно прочитав ее мысли, он наклонил голову, чтобы поцеловать ее, раздвинул ей губы медленными сильными движениями языка, заставившими ее прильнуть к нему, тяжело дыша, дрожа и все-таки до боли желая получить еще больше. Расслабленность исчезла в жарком приливе страсти, где-то внутри свернулся тугой узел желания, слишком сильного, чтобы быть приятным.

Лаура не смогла сдержать стон, зародившийся где-то в глубине, когда он спустил блузку с ее плеч. С ловкостью, которая могла бы огорчить ее, если бы она еще была способна связно думать, он освободил от прозрачного кружевного бюстгальтера ее груди.

— Ты даже красивее, чем мне запомнилось, — пробормотал Бен, и ее тело само собой изогнулось ему навстречу, когда его губы стали ласкать тугие, чувствительные соски. Опытные руки нащупали «молнию» на ее джинсах и стащили их с ее бедер, затем он оторвался от ее тела только затем, чтобы сбросить с себя одежду.

Когда они оба оказались обнаженными, он снова обнял ее и прижал к себе. Лаура не знала, как справиться с нахлынувшими на нее неведомыми ощущениями. Она тяжело дышала, Бен тоже, пот заблестел у него на лбу, а лицо застыло от напряжения в попытке сдержать себя от желания немедленно овладеть ее телом.

— Бен… сейчас, — прошептала она.

— Не торопи меня, — пробормотал он. — Верь мне, дорогая, я сам знаю, что мне делать.

Лаура не понимала, что он имел в виду, но ее пугало, что если ощущения, терзавшие ее тело, усилятся еще хоть чуть-чуть, она просто не выдержит этой сладостной муки. Она хотела было объяснять это ему, но слова ее превратились в стон наслаждения, когда Бен скользнул пальцами в жаркую и влажную тьму между ее ног. Лаура задрожала от диких, непостижимых ощущений, которые вызвало его прикосновение, и, отбросив последние остатки ложной скромности, протянула руку, чтобы ласкать его таким же образом, как ласкал ее он.

При первом же прикосновении ее руки дыхание у Бена остановилось, потом сменилось глубокими удовлетворенными вздохами. Отбросив робость, забыв, что ничего не знала про технику занятий сексом, Лаура наклонилась над ним и припала губами к твердой плоской поверхности его живота. Затем медленно, намеренно поддразнивая, провела губами по той дорожке, по которой до этого уже проследовали ее руки.

Его тело содрогалось, словно от ударов электрического тока. Через несколько секунд Бен снова уложил ее на подушки, и на его лице появилась слабая, виноватая усмешка.

— Подожди, моя радость, наша близость может оказаться неожиданно короткой.

— Меня это вполне устраивает. Тогда мы сможем начать все сначала.

Он тихо засмеялся.

— Милая моя, не верь рассказам о моей невероятной сексуальности. В моем возрасте любовь всю ночь напролет принадлежит всего лишь к области приятных воспоминаний.

— Я буду нежно с тобой обращаться, — прошептала она.

Смех тут же затих. Его глаза потемнели от явного желания, и он обхватил ее лицо и прильнул к ее губам с внезапным яростным взрывом страсти. Не прерывая поцелуя, Бен откинул ее на подушки, схватил за запястья, закинув ей руки за голову, и припал к ее груди.

Его загорелая кожа касалась ее нежной кожи, а тело казалось еще более мускулистым рядом с ее мягкими формами. Прикосновение его языка к ее соскам принесло Лауре новые необыкновенно острые ощущения. Лаура беспомощно извивалась под его опытными манипуляциями, тело изогнулось навстречу ему, когда он, наконец, вошел в нее, сделал ее своей неотделимой частью. И это было тем взрывом всех чувств, которого она ждала, о котором мечтала в бессонные ночи.

Когда его рот жадно впился в ее губы, а плоть настойчиво двигалась в ней, уже не осталось места для страха, не осталось места для сожалений. Любовь и страсть слились, поднимаясь все выше и выше, унося их обоих в заоблачные выси. Она тянулась к нему, прижималась, касалась его тела неистово, жадно. Она была нежной, невесомой, она плыла на волнах страсти. Напряжение стало невыносимым, и Лаура выкрикнула его имя, моля об освобождении.

Его руки властно сомкнулись вокруг ее талии.

— Да, дорогая моя, — пробормотал он. — Теперь ты действительно моя.

Она закрыла глаза, когда ее закружил вихрь экстаза.

Когда страсть утихла, Лаура почувствовала себя совершенно другой женщиной. Бен лежал, откинувшись на подушки и стараясь не дотрагиваться до тела спящей Лауры. Тела его жены. Он знал ее меньше двух недель.

Странно, как приятно эти слова, «моя жена», отзывались в его сознании.

Почему-то он испытывал слишком большое беспокойство, чтобы спать, хотя обычно считал секс прекрасным снотворным. Он встал с постели и прошел к холодильнику, чтобы выпить холодной минеральной воды. Пил большими глотками, почти жадно, однако вкус губ Лауры, казалось, не покидал его. Ее запах оставался на его коже, дразнил, мучил сознанием того, как сильно он все-таки хотел ее. Хотел гораздо больше, чем прежде, когда нес в кровать.

Однако он больше не будет заниматься с ней любовью, это уж точно. Слишком сильное потрясение испытал он этой ночью. Бен швырнул стаканчик из-под минеральной воды в корзинку с мусором. Он не должен накрепко привязаться к Лауре, к ее нежности, робким улыбкам, к мимолетным, недоверчивым вспышкам радости в ее глазах за миг до того, как она достигает кульминации.

Бен захлопнул дверцу холодильника и вернулся в спальню. Надо спать. Завтра у него напряженный день. И не было, конечно, никаких особых причин поворачиваться и смотреть на Лауру.

С другой стороны, не было никаких причин, почему бы и не посмотреть. Созерцание спящей женщины не накладывает на мужчину никаких обязательств.

Бен лег на бок и оперся на локоть. Лаура заурядная, обыкновенная женщина, напомнил он себе. Женщина, спящая в этот момент с выражением полного удовлетворения. Его сердце странно сжалось, когда он посмотрел на ее руку, лежащую на подушке, на длинные, безупречные ноги, согнутые в коленях и поджатые к груди в наивной детской позе. Одинокий завиток упал на влажный лоб и прилип к нему. Он боролся с неодолимым желанием протянуть руку и отвести его от ее глаз. Не было никакого смысла дотрагиваться до нее, дотрагиваться до своей жены.