Он снова обернулся к девушке, сияя восторженной улыбкой сквозь слезы, и от избытка чувств даже попытался припасть поцелуем к краю ее платья, но та с негодованием оттолкнула его:

— Не прикасайся ко мне! Господи, как же мне больно!.. А вы, Стрешнев, — она вскинула пылающие гневом глаза на молодого красавца в синем: — если бы я не очнулась, вы бы меня похоронили, да? Похоронили бы?..

Катя с трудом перевела дыхание. Произносимые слова проникали в ее мозг, словно сквозь вату, с трудом доходя до сознания. «Мертвая невеста» жива. Еще неизвестно, к лучшему ли это, но страх, почти лишивший ее воли и разума, постепенно начал рассеиваться. Теперь бы еще суметь выбраться отсюда…

В ответ на обвиняющие слова незнакомки, Стрешнев негромко кашлянул, в некотором замешательстве похлопывая тростью по мокрой коже своих ботфорт:

— Я вижу, вы не слишком удивлены положением, в котором оказались. Или вам не впервой просыпаться в гробу, милая Анна?

— А чему я должна удивляться? — грубо выкрикнула Анна, и ее прекрасное личико исказилось такой дьявольской злобой, что Катя невольно вздрогнула. — Я не могла вздохнуть, не могла двинуть ни рукой, ни ногой, но я прекрасно слышала, что происходит вокруг! Всё, с того самого момента, когда эта непонятная хворь вдруг одолела меня, а вы почему-то вообразили, что я умерла!

Стрешнев пожал плечами:

— Помилуйте, душа моя, а что я еще должен был подумать? Вы лежали пластом, бездыханная, словно хладный труп, и я решил, что ваше сердечко не выдержало… м-м-м… некоторых тягот, выпавших на вашу долю.

— И вы так легко смирились с этим? — с горечью отозвалась Анна. — Неужели все, что вы говорили мне, все ваши клятвы были ложью?

— Я не Господь Бог, если вы это имеете в виду. Легко, нелегко, — какая разница?

— А вам только того и надо было, чтобы я умерла и освободила вас от вашего слова! — сквозь слезы проговорила Анна. — Боже, что мне пришлось пережить! Я ждала, что меня вот-вот зароют в землю! И что за тряпье нацепили вы на меня?! — она с брезгливым недоумением осмотрела свой наряд. — Я вам что, девка сенная? А тут еще этот гадкий мальчишка, — она бросила полный отвращения взгляд в сторону то краснеющего, то бледнеющего Тимофея, — который сначала ощупал меня всю под предлогом того, что ищет пульс, а потом и вовсе бросил здесь одну!

— Но, барышня, — попытался оправдаться бедный юноша, — я и вправду искал пульс! Я не хотел верить, что вы умерли! И услышав, как бьется сердце, я побежал за господином, чтобы привести его сюда!

— Ты бросил меня и вот, вот что с моей рукой! Этот мерзкий ожог останется на всю жизнь! Какая ужасная боль! — простонала Анна, баюкая у груди обожженную руку, но внезапно остановилась. — Но ведь здесь кто-то был… Кто-то погасил этот проклятый огонь и трогал меня за руку…

Анна замолчала и медленно повернула голову в сторону Кати. И в наступившей тишине княжна испуганно сжалась, ощутив, как обращаются к ней взгляды всех присутствующих. Собравшись с духом, она поднялась на ноги и шагнула вперед. Голубые, заплаканные глаза Анны внимательно и придирчиво осмотрели Катю:

— Это ты? Ты погасила огонь?

Катя молча кивнула.

— О, благодарю тебя! — всхлипнула Анна и обернулась к Тимофею: — Хорошо, что ты хотя бы догадался оставить здесь при мне эту девушку! Если бы не она, я могла бы сгореть заживо. Боже, но ведь этот ожог, — она болезненно сморщилась, — благодаря ему я проснулась! — Она осенила себя крестным знамением и снова накинулась на Тимофея: — Ну что ты стоишь, как изваяние, помоги же мне вылезти из этой гадкой ступы!

Совершенно сбитый с толку, юноша поспешил исполнить приказание Анны, затем, обернувшись к Кате, еще раз с недоумением осмотрел ее и заявил:

— Но я не оставлял здесь эту девушку! Я впервые ее вижу!

Стрешнев, который все это время молчал, не спуская пристального взгляда с лица Кати, отозвался:

— И я тоже впервые вижу ее. И даже не подозревал, что среди моих дворовых есть такая красотка.

С этими словами он шагнул к ней, и Катя, встревоженная его настойчивым взглядом, попыталась отступить. Стрешнев удержал ее за локоть и с бесцеремонной усмешкой, не лишенной, однако, оттенка восхищения, принялся изучать ее лицо.

— Великолепный экземпляр, — произнес он наконец.

Это был мужчина лет тридцати, небольшого роста, но отлично сложенный. Густые каштановые волосы, схваченные сзади бархатной лентой, обрамляли мужественный овал лица, красивее которого Катя не видела никогда в жизни. Глаза — как голубое серебро, и бестрепетный взгляд их проникает в самые глубины души; точеный римский профиль, дразнящая улыбка, полная несказанного обаяния и притягательная, как самый черный грех…

Катя смотрела на него, точно завороженная, с ужасом начиная понимать, что происходит что-то не менее страшное, чем воскресение из мертвых барышни по имени Анна. Еще не до конца догадываясь, что ее ждет, она в отчаянии осознала, что совершила чудовищную ошибку, по доброй воле надев крестьянское платье. И может случиться так, что эта ошибка ввергнет ее в пучину такой беды, выбраться из которой ей уже никто и ничто не поможет…

— Красавица, — окликнул ее Стрешнев с улыбкой, — как зовут тебя? Ну не молчи же, дай услышать твой прелестный голос. Или ты немая?

Катя попыталась ответить, но слова не шли с омертвевшего языка. Не дождавшись ответа, Стрешнев подытожил:

— Ну что ж, это отнюдь не делает тебя менее привлекательной! Немая красавица — это так манит и интригует, и она ни в чем не уступает обычным болтушкам, коим нет числа…

— Сильвестр Родионович, вы в своем ли уме? — звенящим голосом произнесла Анна, которой Тимофей бинтовал руку носовым платком. — Как вы можете… у меня на глазах?..

По-прежнему не сводя глаз с Кати, Стрешнев небрежно бросил:

— Анна, дорогая, не берите в голову подобные мелочи. Зимин, — окликнул он безмолвного мужчину, что стоял у дверей, — вы сопроводите нашу воскресшую мадемуазель в усадьбу, а потом нагоните меня в дороге. Тимошка, отправляйся с ними.

— Нет! Я никуда больше не поеду ни с вами, ни с вашими людьми! — задыхаясь от слез, дрожащая Анна бросила на него пылающий гневом взгляд. — Я вас знать больше не хочу! Прикажите, чтобы меня отвезли домой, и сделаем вид, что мы никогда не были знакомы!

Стрешнев резко обернулся к ней:

— Не поздно ли вы спохватились, дорогая? Я никуда вас не отпущу, не надейтесь. Хоть на краю света отыщу и верну то, что мне принадлежит.

— Я вам не принадлежу, и принадлежать не буду! Господи, как я была глупа, что верила вам, хотя о вас ходило столько темных слухов! Неужели это все правда?

Молодой человек коротко рассмеялся.

— Что, неужели эти слухи перестали приятно щекотать ваше невинное воображение?

— Довольно насмехаться надо мной! — закричала Анна, отталкивая руку Зимина. — Имейте мужество сказать прямо, что вы обманывали меня. Иначе, клянусь вам, в свете все узнают, на что вы способны, и порядочные люди будут плеваться, услышав ваше имя!

— Анна, дорогая, — сквозь зубы процедил Сильвестр Стрешнев, — советую не забывать, что вы не в том положении, чтобы угрожать мне.

— Вы не посмеете! — вспыхнула Анна. — По вас острог плачет, и я вам обещаю, что рано или поздно вы там окажетесь!

Рванув к себе разъяренную девушку, и наклонившись к самому ее лицу, Стрешнев отчеканил:

— Закройте свой маленький рот, мадемуазель. Вы, с вашими экзотическими болезнями, считай, порченый товар, и я очень сомневаюсь, чтобы мне удалось сбыть вас с рук. Так что, помалкивайте, если не хотите снова оказаться не только в гробу, но и в могиле!

— Что?.. Что?.. — побелев, как простыня, Анна затряслась в его руках, ловя воздух широко распахнутым ртом.

Стрешнев с перекошенным лицом почти швырнул ее в руки Зимину:

— Увози ее отсюда! Я сказал!

Подхватив обмякшую, почти на грани обморока, девушку, Зимин перенес ее через порог и скрылся за дверью. Задержавшийся Тимофей, поколебавшись, сообщил:

— Прошу простить меня, барин, но эта девушка не из дворовых и даже не из числа крестьян вашей милости. Иначе я бы знал ее.

Произнеся эти слова, он поклонился господину и последовал за ушедшими. Сильвестр Стрешнев и Катя остались вдвоем у опустевшего гроба.

— Вот как? — Стрешнев бросил удивленный взгляд на Катю. — Кто же ты? Неужели беглая?

Катя обмерла, но через мгновение поспешно замотала головой:

— Совсем нет, сударь, уверяю вас! Прошу, отпустите меня, я тороплюсь.

Приподняв брови в знак некоторого удивления, Стрешнев выслушал ее и задумчиво произнес:

— Хорошо поставленный голос… правильная речь… наружность цыганки и… — он властно взял ее за руку, и провел пальцами по бархатистой коже. — И ухоженные ручки. Интересное сочетание, — заключил он и осведомился: — Так кто же ты? Должно быть, содержанка какого-нибудь барина, которая сбежала от своего господина?

— Нет, это не так. Я просто отстала от своих родственников в пути и направляюсь в Москву, — сказала она первое, что пришло в голову.

— Как знать, как знать, — усмехнулся Стрешнев, придвигаясь к ней вплотную.

Катя попыталась оттолкнуть мужчину, но тот надежно перехватил ее руки:

— Ну нет, душа моя, не так быстро! Не торопись покинуть меня, нам еще есть что обсудить!

— Что вам нужно? — напрягая все силы, чтобы освободиться, в отчаянии выкрикнула Катя. — Я не беглая, оставьте меня в покое!

Ступени крыльца заскрипели под тяжелыми, шаркающими шагами и на пороге, отдуваясь, появился немолодой, грузный священник в белой ризе. Его небольшие, удивительно живые глаза, прятавшиеся за стеклами пенсне, оглядели происходящее, и он многозначительно кашлянул.