— Никто ничего не крал, просто дай взглянуть и все! — едва ли не силой Габриэла вырвала перстень из руки совершенно сбитого с толку мужика и принялась неторопливо рассматривать. Затем осведомилась: — Откуда у вас это кольцо, мадемуазель?

— Это фамильная драгоценность моей семьи, — сухо отозвалась Катя. — Мне подарила его моя прабабушка, княгиня Наталья Ильинична Шехонская.

Ямщик взволнованно переступил с ноги на ногу:

— Мое кольцо-то таперича, барыня. Это, как его, убытков возмещение.

— Подождешь, — отмахнулась от него Габриэла, продолжая внимательно изучать вырезанный на гемме рисунок. — Красивый смарагд! Что это? Похоже на герб.

— Это и есть герб, — неохотно сказала девушка. — Герб рода Шехонских — серебряный волнистый пояс и два золотых креста — сверху и снизу.

— Странно. Каким образом этот герб попал на такое древнее кольцо? Ему явно не менее двухсот лет, а гербы у русских дворян, насколько я знаю, появились лишь в конце прошлого столетия.

Дотошность Габриэлы уже начала вызывать раздражение у Кати. Много ли эта дама видела старинных украшений, сохранившихся в первозданном виде? Металл многократно переплавляют, камни вынимают, чтобы вставить в другую оправу, когда фасон украшения выходит из моды, да мало ли что еще приходит в голову владельцам?

— Я ничего не знаю об этом, мадам. Герб мог быть вырезан и позже, разве нет? Мне известно только, что перстень этот — единственная древняя реликвия, которая передается от поколения к поколению в нашей семье. Не знаю, известно ли вам, что род Шехонских официально пресекся больше ста лет назад, но тогда царь Алексей Михайлович передал право наследования незаконному сыну последнего князя Шехонского и это кольцо — подарок ему государя за заслуги. Помнится еще, прабабушка говорила, что камень этот из португальской Америки.

— Да, похоже на то, — прищурилась Габриэла, разглядывая лучистый зеленый камень на свет. — Он отливает золотистым, как бразильские смарагды. Не так хорош, как те, что из Новой Гранады[4], но размер вполне впечатляет. — она примерила кольцо на палец и, вытянув руку, полюбовалась сиянием камней.

Катя тихонько вздохнула, вспомнив, как великолепно сверкал этот изумруд при свечах. Но перстень, — прабабушкин перстень! — уже не принадлежал ей и какое ей дело, что в мыслях у баронессы?

— А разрешите узнать, — спросила между тем Габриэла, — почему это перстень находится у вас, а не у вашей матери?

— Так пожелала прабабушка, — сдерживаясь из последних сил, сказала Катя. — А вот почему — если вас это интересует, вы можете узнать у нее сами!

— Я беру его, — заявила Габриэла, и ямщик замер с открытым ртом. — Тут, правда, есть трещинка, так что, это существенно снижает стоимость, — думаю, триста пятьдесят рублей серебром за него будет довольно.

— Триста пятьдесят! — возмущенно завопил ямщик.

— Что, неужели мало? — усмехнулась баронесса. — А не умрешь ли ты от жадности, голубчик? Тебе ведь еще конь этого цыгана достался, так что поимей хоть немного совести!

— Да если бы, барыня! — прорычал мужик. — Свел он коня своего, ворюга! Как сумел? Даже сторож в конюшне не проснулся!

Не сдержавшись, Катя негромко фыркнула и тут же закашлялась, чтобы скрыть свое неуместное веселье.

— Ах вот как? — Габриэла с восхищенной улыбкой покачала головой. — Ну что ж, набавлю еще двадцать пять рублей ассигнациями, и хватит с тебя.

Еремей раздумывал недолго: цена была божеская. Правда, по его вытянувшейся физиономии было видно, что ему жаль красивого перстня, — раз дама так упорно хочет купить его, значит он и вправду не фальшивый. Но поразмыслив, ямщик смирился. На перстень еще нужно найти покупателя, а здесь дают живые деньги.

Когда баронесса ушла в комнату за деньгами, Катя обратилась к ямщику:

— Одежду когда мне достанешь? Вам уезжать скоро, поторопись.

— Не боись, не обману. Подожди чуток, пока барыня позавтракает, да лошадей запрягут, я к бабе своей сгоняю, она тут недалече.

Похоже, мужик ничего не понял из разговора Кати с ее спутницей, он по-прежнему тыкал ей, как какой-нибудь бродяжке. Но на это, пожалуй, стоило махнуть рукой.

— Хорошо, — надеясь, что не окажется обманутой, Катя вернулась в комнату, столкнувшись с выходящей баронессой.

Горничная складывала перины, Оршола, сияя свежим платьем и заново причесанными волосами, стояла у окна. Появление Кати она проигнорировала. Княжна молча опустилась на лавку, пытаясь разобрать пальцами спутанные космы. Желудок больно сдавило от голода.

Вернулась баронесса, подойдя к дочери, продемонстрировала ей кольцо. Оршола произнесла в ответ по-венгерски что-то, и в ее голосе прозвучало явное осуждение. В ответ на ее слова Габриэла засмеялась и, сняв кольцо с пальца, уложила его в изящный несессер. И если пару минут назад в сердце Кати еще жила безумная надежда, что баронесса выкупила кольцо, чтобы вернуть законной владелице, то теперь эта надежда испарилась. Похлопав Оршолу по плечу, Габриэла оглянулась на Катю и, увидев, что та возится с волосами, вынула и протянула ей щетку:

— Возьмите, княжна! Впрочем, если хотите, вас причешет моя горничная, Магда прекрасный куафер. А потом, после того, как мы перекусим, заедем по дороге в какую-нибудь модную лавку в Торжке и наконец купим для вас одежду.

— Благодарю вас, мадам, но мне ничего не нужно, — ледяным тоном произнесла Катя. — Еще немного терпения и я верну вам ваши вещи и навсегда избавлю вас от своего присутствия.

— Это еще что такое? — Габриэла изумленно округлила глаза и в замешательстве оглянулась на дочь. — Оршика, ты снова обидела мадемуазель Катерину?

— Я не сказала ни слова, — буркнула Оршола.

— Тогда в чем дело? — мадам Канижай приблизилась к Кате и попыталась заглянуть ей в лицо. — Я думала, что все наши распри позади. Тем более, что это кольцо окончательно убедило меня в том, что вы действительно княжна Шехонская.

— Знаете, мадам, — сказала Катя, — эта внезапная доверчивость поражает меня так же, как ваше прошлое недоверие. Я не могу понять причин ни того, ни другого. На основании ваших собственных, непонятных для меня умозаключений, вы вместе с вашей дочерью то объявляете меня самозванкой, то вдруг неожиданно проникаетесь верой в мою честность. Что, собственно говоря, может доказывать это кольцо? Быть может, я его украла, а вам продолжаю лгать?

Габриэла негромко рассмеялась:

— Мадемуазель Катерина, вы не перестаете удивлять меня своей оригинальностью! Никогда прежде не встречала такой своеобразной девушки, а уж поверьте, я их повидала немало. Бьюсь об заклад, что когда вы выйдете в свет, вся Москва будет у ваших ног!

— Спасибо, мадам, — Катя иронически поклонилась. — Если мы еще когда-нибудь встретимся, я непременно сообщу вам, насколько близки вы оказались к истине.

— Ну все, довольно, мадемуазель Катерина, — лицо баронессы стало серьезным. — Я знаю, что мы виноваты перед вами, и я, и Оршика. Я от всего сердца прошу у вас прощения за все причиненные обиды и недоверие, и спрашиваю вас: что я могу сделать для того, чтобы вы нас простили? Я уверена, — она оглянулась на дочь, — что и Оршика тоже захочет принести вам свои извинения.

Оршола покраснела так, что веснушки начисто исчезли под багровым румянцем, и метнула на мать недовольный взгляд. Но едва она открыла рот, Катя перебила ее:

— Не трудитесь, мадемуазель. Все, что вы обо мне думаете, вы уже высказали ночью. Не стоит повторяться. Сердечно благодарю вас, и не поминайте лихом!

И княжна вышла из комнаты, едва удержавшись, чтобы не хлопнуть дверью. Прошла мимо смотрителя в сени и без сил прижалась лбом к двери чулана, где еще несколько часов назад сидел под замком Драгомир.

Ну почему она такая стоеросовая дура, почему?!! У нее просят прощения, обещают довезти до дома, а она, вместо того, чтобы спрятать подальше свою идиотскую гордыню, срывается и сжигает за собой мосты. После всего, что было сказано, ей и вправду остается только одно: идти, куда глаза глядят, в надежде, что долгий путь все-таки приведет ее в Первопрестольную…

Но ведь именно это решение она и приняла еще ночью. Что изменилось?.. Баронесса верит ей сейчас, но кто даст гарантию, что в ближайшем будущем очередной каприз не заставит ее снова изменить мнение?


[1] Изумрудные копи Урала были обнаружены только в 1830 году.

[2] По Владимирскому тракту — пути, которым проходили по этапу осужденные на каторгу в Сибирь.

[3] Via Dolorosa, букв. «Путь Скорби» (лат.) — улица в Старом городе Иерусалима, по которой пролегал путь Иисуса Христа к месту распятия.

[4] Но́вая Грана́да — испанское вице-королевство в Южной Америке, существовавшее на территории современных Колумбии, Венесуэлы, Панамы и Эквадора до 1821 г.

* * *

Снаружи послышались тяжелые шаги, входная дверь скрипнула за ее спиной. Но Катя даже не пошевелилась. И лишь когда тяжелая рука опустилась ей на плечо, боязливо выпрямилась, бросив взгляд за спину. Ямщик, сопя, протянул ей узел с одеждой и корзинку, из которой весьма соблазнительно пахло.

— Спасибо, — сказала Катя, поворачиваясь к нему и протягивая руку.

— Погодь, — ямщик мотнул головой, указывая на выход. — Идем, в амбаре одежу наденешь, а потом я тебя на дорогу выведу.

Немного удивленная миролюбием своего врага, Катя молча последовала за ним. Выйдя из дома, они прошли по двору, где с квохтанием бродили куры, и приблизились к амбару. Еремей опустил наземь корзинку и, отодвинув засов, распахнул перед девушкой тяжелую дощатую дверь:

— Иди.

Катя скользнула в пахнущее сеном и мышами полутемное пространство. Ямщик затворил дверь, но солнечные лучи, слабо пробивавшиеся сквозь щели, все-таки давали немного света.