— Хорошо, тетя Эмилия.

Понимая, что не должна обнаруживать свое недовольство, Азалия спокойно вышла из каюты и принялась за собственный чемодан.

Сейчас у нее было больше платьев, чем прежде, так как Виолетта и Маргарита полностью обновили свой гардероб. К тому же в хорошем состоянии и сравнительно новых и модных.

Правда, слишком пышные от бесчисленных оборок, они, на взгляд Азалии, не очень подходили к ее стройной фигурке. Девушка намеревалась убрать часть рюшей, бахромы и бантов, делавших все платья похожими на рождественскую елку, но с бледной расцветкой, которая была ей совсем не к лицу, приходилось мириться.

«Впрочем, тетя Эмилия права, — убеждала она себя. — На меня все равно никто не захочет смотреть».

И все-таки она выбрала для выхода к обеду платье, казавшееся ей самым красивым, памятуя при этом слова матери о том, что первое впечатление, которое мы производим на окружающих, чаще всего оказывается решающим.

В глубине сознания брезжила еще некая мысль, но признаться в ней она не решалась.

Лорд Шелдон, перед тем как поцеловать ее самым бесстыдным образом, поинтересовался, какое положение она занимает в доме генерала.

Он нашел ее слишком образованной для горничной, однако ни на миг не подумал о том, что она может быть благородного рода.

Что ж, тем лучше! Пусть удивится, когда узнает, кто она такая. Интересно, как он поведет себя, обнаружив, что она не только настоящая леди, но еще и генеральская племянница.

Сама Азалия не придавала этому особого значения, однако на лорда Шелдона, с его банальным и косным мышлением, дядя Фредерик и его должность, несомненно, должны производить впечатление.

Укладывая волосы, Азалия сегодня провозилась немного дольше, чем всегда. Обычно она скручивала их в толстый пучок на затылке и скрепляла шпильками, но на этот раз сделала себе чуть более затейливую прическу, понимая, что рискует услышать от тети Эмилии саркастические замечания.

Закончив, Азалия взглянула на себя в зеркало и улыбнулась. Пусть она выглядит не слишком привлекательно, но уж определенно теперь ее не примут за начитанную горничную или слишком молодую экономку.

Любопытно, промелькнет ли в глазах лорда Шелдона хоть малейшее удивление?

Из ее памяти не выходил его пристальный взгляд, каким он смотрел на нее, расспрашивая о том, зачем ей понадобилось подслушивать его разговор с приятелем.

— Как он смел меня подозревать! — воскликнула вслух Азалия.

Она пыталась убедить себя, что ненавидит его настолько сильно, что будет рада, если его ранят или если даже он упадет за борт и утонет.

Но при этом ей вспомнилось странное, требовательное тепло его губ, и она поскорей направилась к двери.

Прежде чем идти в кают-компанию, ей еще предстояло зашнуровать на тетке платье, застегнуть пуговицы на нарядах близнецов и вплести в их прически ленты.

Леди Осмунд возглавила процессию, а дочери шли следом, словно волны за кораблем, шурша многочисленными оборками и рюшами на платьях. Как всегда, они держались за руки, переглядывались и над чем-то хихикали. Последней шла Азалия.

Обеденный салон первого класса поражал своей пышностью. Пассажиров ожидали небольшие столики, накрытые накрахмаленными белыми скатертями и изящно сервированные, а вокруг толпилась целая армия стюардов в белой униформе.

По углам салона и возле капитанского стола, за которым находились самые почетные гости, среди которых, разумеется, была и леди Осмунд со своей свитой, стояли в кадках комнатные растения, а поскольку это был первый обед, все столики украшали композиции из цветов и зеленых листьев.

Леди Осмунд уселась по правую руку от капитана, хотя в тот вечер он отсутствовал, по традиции находясь на капитанском мостике, чтобы благополучно вывести судно в открытое море. Рядом с матерью сели близнецы, возле них Азалия. Стул, стоявший справа от нее, до сих пор оставался незанятым.

За капитанским столом было десять мест. Почти все занимали пассажиры, которых леди Осмунд либо знала еще до поездки, либо успела познакомиться с ними днем, уже на борту «Ориссы».

Когда они рассаживались, мужчины встали со своих мест, а дамы с легким поклоном улыбнулись.

Генерал — всегда фигура значительная, тем более если он носит рыцарский титул. Гонконг же является для Британской империи важной стратегической точкой. Поэтому льстиво улыбавшиеся леди Осмунд попутчики прикидывали про себя, насколько полезным окажется в будущем знакомство с супругой генерала, командующего военным гарнизоном в порту назначения, ведь Гонконг всегда считался трамплином на ключевые государственные должности империи.

Стюард метнулся к генеральше и почтительно протянул ей меню. Леди Осмунд заказала блюда, даже не потрудившись посоветоваться с близнецами и Азалией. Сама она пила вино, а девушкам подали воду.

Уже принесли первое блюдо, когда пустовавшее возле Азалии место обрело своего хозяина.

Азалия подняла глаза, чтобы посмотреть на нового соседа, и почувствовала, как бешено застучало ее сердце.

Стул рядом с ней занял лорд Шелдон, и, когда она поспешно отвела в сторону взор, в ее голове промелькнула мысль, что он, вероятно, заметил краску, залившую ее щеки.

Впрочем, если она и была смущена, то лорд Шелдон держал себя с полнейшей непринужденностью.

— Добрый вечер, мисс Осмунд, — произнес он. — Надеюсь, вы полны предвкушений и рассчитываете на то, что наше путешествие будет интересным?

Говоря это, он пробегал глазами строки меню, протянутого ему стюардом, ожидая, казалось, ответа от Азалии.

Впрочем, какое-то время разговаривать им было некогда. Лорд Шелдон заказал себе блюда, затем повернулся к метрдотелю, вручившему ему винную карту в кожаной папке. Наконец лорд взглянул на Азалию:

— Вы хорошо переносите плавание?

— Пожалуй, да, — выдавила из себя она, стараясь изо всех сил, чтобы ее голос звучал спокойно. — Однажды я уже провела почти месяц на корабле.

— Давно?

Азалия, которая никак не могла овладеть собой, чувствовала себя не в состоянии отвечать даже на столь безобидные вопросы. Девушка испытывала такое смущение, сердце ее билось так неистово, что ей трудно было говорить.

— Два года назад… я плыла тогда из Индии.

Ей показалось, что на лице лорда промелькнуло удивление, когда он уточнил:

— Из Индии? Так вам знакома эта страна?

— Это моя родина. — Азалия невольно произнесла эти слова с легким вызовом.

— Каким образом?

Вопрос прозвучал кратко, однако она почувствовала, что он заинтересовался.

— Там жили мои родители — отец служил в том же полку, что и дядя.

Произнося это, Азалия опасалась сказать что-нибудь лишнее. Но тут же успокоила себя. Ведь ее дядя не может скрывать, что его брат служил в традиционном для их рода полку, где до них несли службу их отец и дед.

И вообще, ей нечего умалчивать, кроме тех обстоятельств, при которых ушел из жизни ее отец.

Девушка понимала, что рано или поздно ей все равно пришлось бы давать ответы на подобные вопросы, и все-таки слегка растерялась, так как за последние два года, проведенные в изоляции, совсем отвыкла от общения.

Ведь по милости генерала и его жены Азалия не бывала ни на приемах, ни на балах, и, почувствовав к себе внимание со стороны такого блестящего человека, как лорд Шелдон, она совсем смутилась и с трудом пыталась поддерживать светский разговор.

— Значит, какое-то время ваш отец жил и в Лахоре? — с любопытством взглянул на нее сосед по столу.

— Да.

Азалия решила, что лучше всего отвечать односложно. Так ей меньше грозит опасность попасть впросак.

Пускай она покажется ему скучной и глуповатой; во всяком случае, она не даст ему повода заподозрить, что хочет поймать его на удочку, у него не будет оснований назвать ее «хищницей, охотницей за женихами».

Стюард налил его светлости вина.

— Лахор всегда казался мне самым красивым городом Индии, — задумчиво произнес лорд Шелдон, поднося к губам бокал. — Город роз.

Азалия не смогла ответить, так как воспоминания о лахорских розах пробудили в ее душе внезапную и невыносимо острую тоску по родителям.

Перед ее глазами возник образ матери, возвращающейся из сада с большой охапкой роз. Азалия почти ощутила их благоухание и поняла, что красота жива, что она продолжает жить в ее памяти и даже более реальна, чем все, что происходило с ней за последние два года.

— Где вы еще побывали в Индии? — поинтересовался лорд Шелдон.

— Во многих местах, — коротко ответила она, надеясь, что он догадается по ее кратким репликам о нежелании продолжать разговор.

— Я не сомневаюсь, что вам приходилось видеть и ваших тезок, растущих у подножия Гималаев. Думаю, вряд ли на свете найдется что-либо прекрасней, чем цветущая азалия на фоне снежных вершин.

Лорд Шелдон произнес эти слова спокойным тоном, но они снова пробудили в ней нестерпимую боль от воспоминаний.

Если бы он только знал, с тоской подумала девушка, сколько бессонных ночей провела она, вспоминая азалии — золотистые и красные, пурпурные, розовые и белые — и мечтая снова их увидеть.

Однажды она спросила свою мать:

— Мама, почему вы назвали меня Азалией?

Мать мягко улыбнулась ей:

— Разве можно найти более красивое имя? Твой дед просил дать всем его внучкам имена цветов, и, когда ты родилась, я увидела в окне радугу, упавшую с небес на землю. «Как мы ее назовем?» — спросил меня твой отец. Я улыбнулась ему с постели. «Разве у нас большой выбор?» Он посмотрел в окно и засмеялся. «Конечно! — воскликнул он. — Мы назовем ее Азалия! И пусть она вырастет такой же прекрасной, как этот цветок — и как ее мама!»

— Вы не ответили на мой вопрос, — напомнил ей лорд Шелдон, вырвав из плена воспоминаний.