Алекс Эбботт - Безжалостный

– М-м-м, мне нравится наблюдать, как твоя задница колеблется и трясется, как сейчас, – рычит он, жаля мои красные ягодицы, по крайней мере, отвлекая от своей эрекции внутри меня.

И его слова, выражающие желание... Похоже, что тот беспорядок, который я учинила ночью, наконец забыт, и мы возвращаемся к нормальному общению друг с другом. Туда, где мы должны быть. Это стоит больше, чем боль, больше, чем наказание.

– Ты слишком большой, – я задыхаюсь, испытывая головокружение от нашего секса.

Дмитрий шлепает мою задницу снова, чтобы напомнить о том, кто является здесь главным. Я чудом избежала смерти и по сравнению с этим, думаю, толстый пульсирующий член Дмитрия в моей заднице не так уж и плох.

Хотя, возможно, мне стоит пересмотреть свое мнение, потому что мужчина начинает двигаться быстрее, чем раньше, и я закатываю глаза от ярких ощущений. Низкий гортанный звук вырывается из моего горла, пока Дмитрий держит меня за бедра и делает своей.

– Возьми его, – шипит он, поглаживая рукой мою ноющую киску, чтобы успокоить напряженную попку. – Будь хорошей девочкой хоть раз, – рычит Дмитрий, когда его бедра начинают двигаться вперед и назад, раскачивая мое тело, заполненное твердой эрекцией.

Плотина прорывается, и вся боль и усталость сметаются волной наслаждения. Я кричу в одеяло, все мое тело горит от ощущений. Я извиваюсь, пытаюсь убежать от него, экстаз нарастает слишком быстро, но все бесполезно. Дмитрий слишком силен, держит меня прямо там, где я ему нужна, в то время как мое тело пульсирует и сжимает его член.

То, что естество с трудом движется во мне, заставляет его стонать, и я знаю, что Дмитрий близок. Он был готов кончить, пока еще был в моей киске. Но как раз, когда его эрекция напрягается и пульсирует, мужчина ускоряется, наращивая темп чуть больше. Его тяжелые, полные семени яйца бьются об мою киску и клитор, поскольку он начинает забывать про осторожность. И начинает трахать меня в задницу грубее.

Мои крики усиливаются, как и все ощущения в теле. Я почти готова заплакать, но не потому что это больно, а потому что это самое сильное чувство, которое когда-либо испытанное мной. Шпионить за мафией, быть пойманной, отшлепанной и оттраханной человеком, которого я люблю?

Этого достаточно, чтобы почти свести меня с ума.

Или может я уже обезумела, потому что пока Дмитрий лупит мою задницу, с каждым ударом раскачивая ягодицы, я только тогда осознаю, что кричу и кричу, пока он трахает меня, как дикий. Все это время мужчина стонет и ужесточает стальную хватку на теле, делая меня своей. Полностью своей.

Парень задыхается, и его мускулистое тело покрывается блеском пота, когда он приближается к своему финалу. К точке невозврата. Не могу его больше держать и чувствую, как мужской член набухает внутри меня, напрягая узкий маленький канал моей задницы, собираясь взорваться.

– Возьми его, – он щипает мой клитор в последний раз, зажимая чувствительный узелок. – Давай же! – кричит Дмитрий всего лишь на мгновение, прежде чем его яйца прекращают напрягаться, и он освобождается. Густые сливочные потоки его семени выплескиваются в попку, заполняя меня сзади, пока я кричу и схожу с ума от смеси экстремальных ощущений.

Минуты сливаются, Дмитрий падает на меня всем своим весом, мы оба опустошены и вымотаны. Солнце уже высоко в небе, но никто из нас не сомкнул глаз.

Но все же брат имеет достаточно контроля над собой, чтобы выйти из меня, исчезнуть в ванной и вернуться с губкой. Даже после всего, он по-прежнему заботится. И до сих пор меня балует.

Жестокий, грубый, безжалостный. Таков Дмитрий, но он так же нежен и заботлив, поскольку использует теплую ткань, чтобы очистить светло-кремовое семя, которое вытекает из моего зияющего отверстия. Он поглаживает мои волосы одной рукой, наклоняясь и целуя в висок, потом убирает беспорядок, который натворил, надругавшись над моей маленькой дырочкой.

– Ты очень хорошо сделала, – говорит Дмитрий тихим хриплым голосом, – что ослушалась меня, я имею в виду.

Я смеюсь от его слов, и так благодарна, что напряженность между нами исчезла, по крайней мере, сейчас. Он на мгновение отходит и возвращается с небольшой баночкой мази, открывает ее и наносит некоторое количество желеобразной массы на пальцы, прежде чем втереть ее в мясистую часть пятой точки, которую он отшлепал.

Его мощная рука делает осторожные кругообразные движения, втирая бальзам в мою плоть, притупляя жжение и боль от наказания.

Через мгновение Дмитрий вытаскивает из-под меня подушки, бросая их обратно в изголовье кровати, прежде чем закрывает жалюзи, которые прячут за собой палящее солнце.

– Сейчас мы будем спать. Мы поговорим о том, что будем делать дальше сегодня вечером, – произносит мой мужчина, когда ложится в постель, пододвигая мое полуобморочное тело к себе поближе. Дмитрий такой сильный и теплый, и уже через несколько секунд я засыпаю.

Когда я, наконец, просыпаюсь, уже темнеет, Дмитрия нет в постели, но чувствуется запах чего-то удивительного. Я хватаю одну из его футболок, моя задница по-прежнему болит от предыдущего наказания. Взглянув на нее в зеркало, замечаю жесткие красные полосы, но вместо того, чтобы стыдиться или расстраиваться, я испытываю странное спокойствие, которого никогда не чувствовала раньше.

Я иду на кухню и вижу кучу пакетов из-под еды на вынос, валяющихся по всему столу из ценных пород дерева.

– Ах, я был уверен, что ты скоро проснешься, – говорит он, и его улыбка... такая сладкая. Та злость, которую, как я знаю, он чувствовал, исчезла, вернув Дмитрия, который мне знаком. Сладкого, манящего, непокорного.

Я не боюсь и этот факт – единственное, что беспокоит меня.

– Я заказал из «Чинара».

Он говорит о русском ресторане, в который мы несколько раз ходили с нашими родителями.

– Не знала, что они доставляют еду на дом.

Дмитрий пожимает плечами.

– Я кое-кого туда отправил.

Подняв бровь, я смотрю на пиршество перед собой.

– Дмитрий, я не смогу столько съесть.

Мужчина качает головой и присоединяется ко мне за столом. Мне больно сидеть, но это лишь напоминание о том, что мы делали, о том, что он сделал мне, и это посылает дрожь прямо между ног. Мои соски напрягаются под рубашкой, и я молюсь, чтобы Дмитрий этого не заметил.

– Тебе нужно поесть. Заживет быстрее.

Он начинает указывать мне на блюда, убеждаясь, что я понимаю разницу между олениной и ягненком, блинчиками, фаршированными лососем и копченой утиной грудкой с ягодами. В центре стола стоит небольшой поднос с чем-то похожим на французскую выпечку, от вида которых у меня текут слюни, как у сумасшедшей. Я не ела почти сутки и умираю от голода.

Дмитрий наливает два бокала вина, ожидая, пока я делаю первые укусы и начинаю стонать от наслаждения, прежде чем его лицо мрачнеет.

– Как долго ты была на благотворительном балу?

Не могу сказать, что не ожидала допроса.

– Около часа, может чуть дольше. Я столкнулась с Самантой, помнишь ее?

Он кивает, и мой взгляд падает на еду.

– Дмитрий, ты знал, что мой отец оставил мне наследство?

– Я предполагал, что он мог бы что-то оставить тебе, да.

– Саманта сказала, что он завещал мне чуть больше миллиарда долларов.

Дмитрий снова кивает, как будто это общеизвестный факт. И я это предполагала, но просто ничего не хотела знать. После того, как потеряла все, я пыталась полностью вырезать эту часть моей жизни, чтобы не упустить возможность заработать и обеспечить себе непринужденное проживание. Я сказала себе, что нужда сделает меня сильнее и смирилась с этим, а любые сожаления будут уносить меня в прошлую жизнь.

– Я должна получить его, когда мне исполнится 21, полагаю. И после смерти Ребекки, думаю, ты тоже что-то унаследуешь.

Мужчина откидывается на спинку стула и смотрит на меня с выражением спокойствия на лице.

– Тогда мы пойдем к адвокату. Мы и так откладывали визит достаточно долго.

Мои плечи расслабляются, и я глубоко вздыхаю.

– Спасибо, Дмитрий.

– Не за что. Мы поедем днем после того, как появимся в офисе.

Офис. Я даже не задумывалась о возвращении на работу. Не то чтобы у меня действительно больше не было работы. После того как умерла Ребекка, в конце концов, моя причина нахождения там исчезла.

Тот факт, что меня теперь не волнует вопрос о том, где взять денег на квартплату в этом месяце, говорит мне, что я не стала настолько богатой, как думала. Я просто предположила, что Дмитрий будет заботиться обо мне.

Мои глаза поднимаются на него, между нами есть столько вопросов, но вместо этого мы продолжаем есть в тишине.

– Я сожалею, госпожа Фэрфакс, но все, что достается вам на сегодняшний день, составляет пятьсот семнадцать тысяч долларов. По всей видимости, без соответствующего надзора доверенное лицо отозвал остальную сумму, и это... не учтено в ее завещании.

Слова адвоката становятся расплывчатыми, и я откидываюсь на спинку кресла. Дмитрий берет мою руку в свою в знак поддержки, но я чувствую его напряжение.

– Тем не менее, у нее есть многочисленные бизнес-предприятия, а также инвестиционный счет на шестьсот миллионов долларов, которые она оставила своему единственному ребенку, господину Брокову.

Челюсть Дмитрия напрягается, и, если бы он мог, я уверена, задышал бы огнем.