Алекс Эбботт - Безжалостный

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.

Переводчик: Мария Касмынина

Редактор: Татьяна Трегулова

Вычитка: Дарья Алексеева

Оформление: Ольга Долгих

Обложка: Алёна Дьяченко

Переведено для группы: https://vk.com/belle_books

Любое копирование без ссылки на переводчика и группу ЗАПРЕЩЕНО!

Пожалуйста, уважайте чужой труд!

Последний человек в мире, которого я когда-либо ожидала услышать снова – это моя злая мачеха-ведьма.

И вот я здесь, сижу в приемной ее офиса, листаю журнал, одновременно следя за администратором, который в десятый раз обещает, что Ребекка скоро меня примет.

Мои ноги покрыты мурашками, летняя жара снаружи липкая и влажная, потому на мне легкая одежда – юбка и майка, но теперь в офисном здании я чувствую себя так, словно застряла в холодильнике. Мои соски неудобно сморщились в лифчике, и я пытаюсь не дрожать.

Я должна быть сильной и уверенной в себе. Такой, какой вовсе не являюсь.

Даже не знаю, зачем согласилась встретиться с ней.

Полагаю, из-за любопытства. Мой отец всегда говорил, что это будет моим крахом, что я никогда не позволю чему-то произойти, даже если должна это сделать.

Нет, я знаю настоящую причину. Потому что Ребекка моя связующая ниточка с Дмитрием.

Моим сводным братом.

Человеком, которым я восхищаюсь больше всех в мире. И он бросил меня так же, как и его мать.

Дмитрий разбил мое сердце, и теперь Ребекка вновь вскрывает мои раны. Я пытаюсь игнорировать ее сообщения на телефоне, но каждый раз, собираясь их прочесть, представляю темные глаза Дмитрия, наполненные дьявольским ликованием.

Я помню ту ночь, проведенную вместе с ним, прежде чем разрушилась моя жизнь.

Журнал в моих руках полон глянцевых страниц о моде и людях, которые не похожи сами на себя. Я не понимаю этого. Зачем кому-то нанимать знаменитость для фотосессии, если они собираются просто манипулировать освещением и макияжем до тех пор, пока она не станет абсолютно другой?

Это то, за что платят наскучившие всем женщины, чтобы пожить чужой жизнью хотя бы чуть-чуть. Знаменитости за это не платят.

Я закатываю глаза и снова бросаю взгляд на администратора, которая улыбается мне сильнее, чем затянут пучок у нее голове. Мне жаль ее, честно. Если Ребекка такой же босс, какой была матерью... Тогда она холоднее льда и злее Круэллы[1].

Сколько мне еще ждать?

Я смотрю на часы и поджимаю губы. После того, как сообщили о моем приходе, она держит меня здесь уже пятьдесят минут. Я с раздражением отбрасываю журнал в сторону и скрещиваю руки под грудью. Ребекка совсем не изменилась. Ни капельки, с тех пор как выгнала меня в «никуда» без единого цента.

Ей хватило одной ночи, чтобы вышвырнуть меня из особняка на улицу. Я знаю, бедная маленькая богатая девочка, да?

Ну, теперь я не богатая и не жалею об этом. По прошествии двух лет я обустроила свою жизнь. Чем очень горжусь.

Этого ей у меня не отнять.

Стук каблуков по полу выводит меня из ступора.

– Сара, дорогуша! – восклицает Ребекка с русским акцентом, как будто в прошлом между нами ничего не произошло.

Я смотрю на нее, и мое выражение лица становится кислым. Она выглядит еще лучше, чем я помню. Полагаю, для богатых хорошая пластическая хирургия не столько роскошь, сколько необходимость; ее светлые волосы убраны назад, чтобы открыть острые скулы и нос. Она выглядит моложе своих сорока пяти, как минимум лет на десять, и я мгновенно начинаю завидовать.

Мои платиновые волосы касаются лица, пока я накидываю на плечо свою сумочку, купленную в магазине уцененных товаров, и невозмутимо подхожу к ней.

«Не позволяй ей себя запугать», – мысленно умоляю я, пытаясь источать спокойствие, которое, конечно же, не чувствую. Внутри я в ужасе. Эта женщина – гадюка, она прожует меня и выплюнет, не задумываясь о том, что проглотить на завтрак, как это делают большинство людей.

Ребекка кладет руку на мое плечо, и я чувствую ее взгляд, зацепившийся за крылья между моими лопатками, черные чернила которых немного выцвели за эти годы. Мне было всего семнадцать, когда я сделала татуировку, но не жалею об этом, и не позволю ей заставить меня чувствовать раскаяние.

Я не предоставлю возможность управлять мною. И пришла сюда лишь из уважения к отцу. Это то, чего бы он хотел, и независимо от пути, которым он шел, будучи живим, я обязана чтить его память и попытаться стать лучше.

А вот ее кабинет вызывает у меня желание быть самой лучшей. Он больше, чем здание, в котором я работаю, и это не укладывается в голове. Кому нужен пентхаус для офиса? В дальнем конце помещения есть бар, стол для переговоров, кресла и стулья расставлены по комнате, но Ребекка ведет меня к своему столу, и я сажусь в ужасно неудобное кресло. Не удивлюсь, если сюда его принесли специально для меня.

Я располагаюсь напротив нее, и она миролюбиво мне улыбается. На ее лице это выглядит странно, словно ненависть, едва скрытая завесой вежливости и хорошими манерами.

Моя мачеха молча смотрит на меня, поэтому слово предоставляется мне.

– Хорошо выглядишь, – начинаю я ровным и недовольным тоном.

Ребекка позвала меня на Манхэттен, чтобы заставить пресмыкаться? Я не собираюсь прогибаться. Мне, возможно, и было нелегко последние два года, но я тяжелым трудом заработала все, что у меня есть, и не дам ей даже шанса засунуть мою гордость подальше.

– Спасибо, – искренне отвечает Ребекка, улыбаясь и не возвращая комплимент.

А потом появляется такое чувство, будто она что-то вспомнила. О том, что попросила меня встретиться с ней, и что явно чего-то от меня хочет. Что же, не имею ни малейшего понятия, но, кажется, если стереть обиду с выражения ее лица, то эта женщина выглядит отчаявшейся.

– Сара, дорогуша, я и так отняла у тебя много времени, не буду ходить вокруг да около. Ты помнишь моего сына Дмитрия?

Я смотрю на нее, как будто она только что сказала глупость, и честно говоря, это и произошло. Он мой сводный брат на протяжении вот уже семи лет, и я прожила с ним четыре года. После того, как мой отец скончался, Дмитрий, хотя всего на три года старше меня, остался единственным настоящим мужчиной в моей жизни. Мы были близки, как родные брат и сестра.

Пока ведьма не украла его у меня.

Я чувствую, как начинает дергаться глаз, и киваю головой.

– Хорошо, хорошо! – восклицает Ребекка и настолько фальшиво улыбается, что я с удовольствием вмазала бы ей по лицу, чтобы стереть эту улыбочку.

­­– Вы все еще общаетесь?

Еще один глупый вопрос.

– Нет. Не общаемся с тех пор, как ты обеспечила мне отсутствие крыши над головой в мой восемнадцатый день рождения, – с издевкой отвечаю я, от чего она прищуривается.

Для чего бы меня сюда не вызвали, это, наверное, важно. Я видела, как она теряла хладнокровие и из-за меньших вещей и, судя по тому, как Ребекка сжимает кулаки, эта женщина злится. Но отмалчивается и просто сверлит меня взглядом со злым выражением лица.

– Ну, хорошо, – холодно говорит она, прежде чем пытается смягчить удар улыбкой, – потому что у меня для тебя есть задание и лучше, если вы будете... контактировать.

– Задание?

Я не могу скрыть заинтересованность, вспыхивающую в моем голосе. Чего она хочет от меня, и какое отношение Дмитрий имеет ко всему этому?

Она улыбается моему любопытству и кивает.

– М-м-м, да. Я слышала от своих источников, что ты работаешь на «Апстрим Ко». Секретаршей... или кем-то в этом роде?

Какого черта? Она следит за мной? Откуда Ребекка знает, где я работаю? С тех пор как меня выгнали, я не слышала и не думала о ней. Единственная причина, по которой ей удалось дозвониться до меня – это старый сотовый телефон, который все еще при мне. В нем есть голосовая почта от отца, которую я не хочу потерять. Новый звонок от нее стал для меня сюрпризом.

– Как ты узнала об этом?

Ребекка сметает мою обеспокоенность своей ядовитой усмешкой.

– О, не беспокойся об этом.

– Ну, твои источники ошибаются. Я – библиотекарь.

Она закатывает глаза, поэтому складывается ощущение, что Ребекка знает об этом и просто проверяет мою реакцию.

– Независимо от того, чем ты там занимаешься, у меня есть кое-что более важное для тебя, и за что я готова заплатить. Господь знает, если бы это не было так ужасно, ты бы не сидела сегодня здесь, – говорит Ребекка, кривя свои надутые губы.

У меня поднимаются волосы на затылке, а вместе с ними поднимаюсь и я, чтобы уйти.

– Я не собираюсь сидеть здесь и терпеть снисходительное обращение, когда тебе нужна услуга. Я уже не маленькая девочка, Ребекка. И отлично справляюсь без твоих подачек все это время. Я пришла только затем, чтобы увидеть, осознала ли ты, что выгонять восемнадцатилетнюю девушку и оставлять ее без поддержки, было плохой идеей, но, видимо, ты довольна своим выбором.