Подлинная причина как подавленного настроения, так и обморока Жаклин была вызвана не волнением от сделанного ей предложения, а душевным напряжением — слишком много сил потребовалось от Жаклин, чтобы поведать угнетавшую ее тайну.

Эта мысль тут же пробудила в Розамунде беспокойство: как там Гриффин, с какими трудностями он столкнулся в Корнуолле. От мучительной тревоги болезненно сжалось сердце, на какой-то миг ей стало трудно дышать, не было больше ни сил, ни желания притворно улыбаться, отшучиваться, обмениваться любезностями.

Без Гриффина бал неожиданно превратился для нее в настоящее мучение. Вдруг оркестр заиграл вальс. Извинившись, она оставила герцога и леди Арден. Ей хотелось найти тихое местечко, где она могла бы успокоиться и даже тихонько всплакнуть.

Она оглянулась и вдруг услышала мерные, отчетливые звуки «Вальса ангелов». Того самого, который она так хотела станцевать с Гриффином.

Слезы навернулись ей на глаза и вскоре потекли по щекам. Розамунда поспешно выбежала из бального зала и по черной лестнице прошмыгнула в спальню Сесили.

Конечно, кузины там не было, да и не могло быть, зато была старая верная Офелия. Розамунда упала на колени возле собаки и обняла ее в порыве безутешного отчаяния за шею.

Прошло не менее получаса, прежде чем Розамунда успокоилась. Утерев слезы, она подошла к зеркалу и ужаснулась. Пришлось срочно звать горничную.

Спускаясь обратно в бальный зал, Розамунда втайне надеялась, что если сядет играть в карты, то тем самым избежит танцев. Энди с удовольствием составит ей партию.

Неожиданно для себя она нос к носу столкнулась с Ксавье.

— А, вот ты где. — Он окинул ее внимательным взглядом, который показался Розамунде весьма странным. — Я уже с ног сбился, разыскивая тебя.

Музыканты опять заиграли «Вальс ангелов». Неужели этот вальс все время будет преследовать ее? Розамунда схватила Ксавье за руку.

— Пожалуйста, проведи меня в комнату для карточных игр. Я больше не могу оставаться в танцевальном зале.

— Но я не хочу играть в карты. И ты тоже, как мне кажется.

— Да, ты совершенно прав. Больше всего мне хочется...

— Если не ошибаюсь, это тот самый вальс, который ты хотела танцевать со мной.

Розамунда остолбенела. Этот низкий мужественный голос невозможно было не узнать.

Подняв глаза, она увидела, как Ксавье дружелюбно подмигнул ей и тут же растворился в окружавшей их толпе. Предатель!

Сделав глубокий вздох, Розамунда взяла себя в руки и медленно обернулась, но стоило ей увидеть Гриффина, как сердце взволнованно забилось. Губы стали сухими.

Но он причинил ей обиду, об этом не стоило забывать. Надо было поставить его на место.

Розамунда приняла надменно-холодный вид.

— Настоящий джентльмен никогда не предложит даме танцевать, если видит, что у нее платье со шлейфом.

— В самом деле?

Столь холодная отповедь Розамунды отнюдь не обескуражила Гриффина, напротив, в его голосе явно слышалась ирония.

— Графиня, вы же сами не раз говорили, что я не джентльмен.

Смерив его взглядом, она не могла не заметить, как тщательно он оделся для бала. Строгий фрак, жемчужного цвета жилет, искусно повязанный галстук с бриллиантовой заколкой, облегающие ноги белоснежные панталоны, начищенные до блеска черные туфли. Высокий, мускулистый, мужественный, он был неотразим.

Розамунда нахмурилась, указывая на шлейф.

— К сожалению, я не могу танцевать, даже если бы захотела. Шлейф будет мешать нам, путаться под ногами. Более того, в глазах окружающих мы будем смешно выглядеть, не так ли?

— Значит, проблема в шлейфе?

— Как видите, да. Ничего не поделаешь.

Гриффин ухмыльнулся.

— Неужели ничего?

Не успела Розамунда сообразить, что он имел в виду, как Гриффин нагнулся и одним сильным и резким движением оторвал шлейф.

Выпрямившись, он бросил на пол бесполезный кусок атласа.

Радостный смех вырвался из груди Розамунды. Стоявшие поблизости люди удивленно переглядывались и перешептывались, лишь немногие понимающе улыбались.

Опершись на протянутую им руку, Розамунда, счастливая, улыбающаяся, пошла к танцующим.

Откровенно говоря, он не был хорошим танцором, хотя среди джентльменов можно было бы легко найти и таких, которые танцевали хуже его.

Наконец-то они танцевали! Ее давнишняя мечта сбылась, и Розамунда буквально не чувствовала ног под собой от счастья. Тем не менее ее ножки помимо воли быстро и легко порхали над полом. Вальсировать в его объятиях, было величайшим наслаждением.

Ею овладело пьянящее чувство восторга, которое только усиливалось от сознания того, что она танцует в порванном платье, что было неприлично в глазах света. Его близость кружила ей голову.

Они разговаривали, и их разговор протекал легко и свободно. Им было что сообщить друг другу. Розамунда рассказала о Жаклин, как она призналась во всем, а он, в свою очередь, поведал ей всю правду о Крейне и Бесси.

— Значит, Жаклин ни в чем не виновата! — воскликнула Розамунда. — С какой радостью она встретит это известие!

Гриффин кивнул.

— У меня есть письменное признание Бесси. В случае необходимости его можно будет использовать. Впрочем, я очень сомневаюсь в том, что такой случай действительно возникнет.

— Кроме того, у тебя есть алиби, — веско заметила Розамунда. — Как известно, по четвергам ты сидишь у викария. Когда Жаклин упомянула, что это произошло в четверг, я тут же вспомнила о викарии.

— И верно, алиби, — согласился он. — Но я не мог бы им воспользоваться. Из-за Жаклин, если бы подозрения пали на нее.

— Ты не просто чудовище, ты благородное чудовище, — улыбнулась Розамунда. — Как я счастлива, что ты вернулся.

— А я тем более. — Вдруг он стал серьезным. — Розамунда, сейчас не самое подходящее время, но я...

Она заморгала, прогоняя навернувшиеся слезы.

— Нет-нет, сейчас не надо об этом. Я понимаю, что ты хочешь сказать, Гриффин, но об этом как раз не надо говорить.

Отвернувшись, она заметила, что герцог Монфор наблюдает за ними. Улыбнувшись ему, она тряхнула головой: у них все прекрасно, что бы там ни говорили.

Поняв, что она хотела сказать, Монфор, улыбнувшись, поклонился в ответ, затем отвернулся и как ни в чем не бывало продолжил беседу с леди Арден.

— С кем это ты переглядываешься? — заинтересовался Гриффин.

— С его светлостью. Герцог не верит в любовь, или по крайней мере не верит, что браки надо устраивать по любви. Однако его протеже, как это ни странно, женятся именно по любви. — Розамунда вздохнула. — Интересно, способен ли герцог кого-нибудь полюбить?

— Он? — фыркнул Гриффин. — Да никогда в жизни.

Она лукаво поглядела на него.

— Да. А мне известен кое-кто, кого тоже считали совершенно неспособным на такое, и тем не менее...

— Когда ты на меня так смотришь, я готов забыть обо всем на свете. Даже о том, что мы на балу, в толпе танцующих.

Застонав, он схватил ее за руку и повлек за собой. Они вышли из дома в сад прямо под дождь. Ноги разъезжались на намокшей земле. Гриффин подхватил на руки не поспевавшую за ним Розамунду. В темноте возник темный силуэт летнего домика, того самого, где прошло их первое любовное свидание.

— Как быстро у нас все получилось, — прошептала Розамунда, соскальзывая с его рук на диван.

— Розамунда, я люблю тебя.

В его голосе звучала неподдельная теплота и искренность. Он обнял ее, прижал к себе и начал осыпать поцелуями.

— Нас могут увидеть, — испугалась она.

— В такой дождь никто даже носа из особняка не высунет.

Она отдалась ему, радостная, желанная, счастливая. Она дарила ему свою любовь, а он с не меньшей радостью принимал ее, щедро одаряя своей нежностью и пылкостью. Забыв обо всем, влюбленные слились, охваченные пламенем страсти.

Когда все было закончено, Розамунда замерла в блаженстве, глядя сквозь застекленную крышу на мерцавшие в ночном небе звезды.

— Постой, я чуть было не забыл, — прошептал Гриффин и, вынув что-то из кармана, протянул ей.

— Боже, мой медальон.

Она схватила вещицу, сгорая от желания узнать, открывал ли ее Гриффин. Если открывал, то видел свой портрет. В смущении она искоса посмотрела на него. Он понял ее без слов.

— Я не открывал его.

— Да-а, — полувопросительно отозвалась она.

Было приятно, что он из уважения к ней не стал открывать его, но тут ее уколол червячок ревности: неужели он так равнодушен к ней...

— Неужели тебе не хотелось увидеть, что там, внутри?

— Нет.

— Ни капельки?

Озорно улыбнувшись, он покачал головой.

— Ни капельки, так как знаю, что там.

— Откуда же ты узнал об этом? — кокетливо спросила она.

— Мне это подсказала твоя любовь. Ты любишь меня, и всегда любила, — целуя ее, ответил он.

— Точно так же, как и ты меня.

— И пусть так будет всегда.

Он рассмеялся и прижал ее к своей груди.


Эпилог

Для герцога Монфора стало традицией оканчивать свой ежегодный бал дружественно выпитым бокалом вина вместе с леди Арден в библиотеке.

Впрочем, дальше вина дело не заходило. Пока не заходило.

Герцогу просто нравилось завершать бал приятной во всех отношениях беседой. Подобные дружеские отношения — надо заметить, что герцог и леди Арден вот так встречались на протяжении пятнадцати лет, — нравились Монфору, и ему ничего не хотелось в них менять. Несмотря на кокетство, тонкие намеки и шутки и прочие разыгрывания герцог оставался непреклонным. Отношения между ними так и оставались дружескими, хотя леди Арден, откровенно говоря, волновала чувственность герцога.