Я узнал её. Узнал некогда осыпавшуюся краской деревянную дверь, узнал некогда расшатанную ржавую щеколду, на месте которой теперь была блестящая новая, узнал скрипучие половицы крыльца, не издавшие ни звука, пока я переминался с ноги на ногу. Я тихонько постучал в дверь, и казалось меня никто не услышал. Даже когда я постучал в стекло, мне открыли не сразу. Тот, невидимый из-за прокопченного стекла человек внутри, приблизился к раме, и стал изучать моё лицо, будто мог его разглядеть. Я приветливо помахал рукой, и лицо отстранилось. На двери щёлкнула щеколда.

Из открытой двери выглянул высокий толстый мужчина, с жёсткой щетиной и озадаченным лицом. Он был одет в простую, рабочую, мешковатую одежду, коротко подстриженные чёрные волосы топорщились, вырастая из носа и ушей. Так кстати в руках мужчина держал пинцет.

– Здравствуйте, – низким голосом сказал он, – что Вы хотели? Вы потерялись на кладбище? Выход вон в той стороне.

– Нет, я не потерялся, – замялся я, хоть и прокручивал в голове произносимые слова заранее. – Я, д-д-даже не знаю, к-к-как сказать… Я к-к-когда-то работал здесь, о-о-охранником. И вот… хотел посмотреть, как здесь всё изменилось.

Мужчина настороженно нахмурился и спросил:

– А Вы знаете Рому?

– Когда я уходил, какой-то Рома устраивался сюда. Т-т-такой, с длинными волосами и бородой.

Великан расплылся в улыбке и протянул мне руку.

– Вы знаете Рому. Проходите внутрь, пожалуйста.

Оказавшись внутри, я растерялся – настолько сильно здесь всё изменилось. Досок, инструментов, гвоздей в банках, сваленных в кучу больше не было. Беспорядка, грязных стен, трухлявого дивана не было тоже. Одну стену украшали полки с коробками, из которых торчали искусственные цветы, ленты или венки, также там стояли разные резные поделки из дерева, а на полу большие коробки с декоративными камнями. У другой стены так и осталась мойка, микроволновка и шкаф с посудой, только всё было вымыто, у третьей – кровать-сетка с тапочками, кроссовками и гантелями под ней. Стол с документацией перед окном, две лампочки вместо одной, радиатор посреди каморки, подключённый не через брошенный под ногами удлинитель, а напрямую от новой розетки у кровати. Просторное яркое обжитое среди неживых помещение – таким я его никогда не знал, и не ожидал увидеть.

– Тут стало всё н-н-намного лучше, – заявил я, осматриваясь. – Раньше тут было очень грязно.

– Это всё я тут убирал, – похвастался великан, и только сейчас я заметил, что его левый глаз смотрит в сторону. – Рома покупал мне краску, и менял провода, а я окнам новые рамы делал, и дверь, и крыльцо, и замок. Вы садитесь, а я сейчас чай сделаю.

Мне не хотелось отказываться, в помещении было холодно, не просто прохладно. Я поёжился, садясь на стул.

– Вот берите абрикосовое варенье, – хлопотал великан, бегая пальцами по полкам, – это моё самое любимое. Мне его мама даёт, когда я себя хорошо веду.

– Ты здесь живёшь? – спросил я, разглядывая обувь и гантели под кроватью. Только сейчас я понял, что он дурак. Аутист или ещё какое расстройство. Одутловатое лицо, детское сознание, своеобразное поведение. – Мы, кс-тати, так и не познакомились. Меня К-колей зовут.

– А я Денис, – он повернулся и пожал мне руку, чуть не выронив из руки банку. – Я живу здесь два из трёх дней. Два дня работаю, потом приезжаю на работу к маме, или ещё куда-нибудь хожу. Я люблю загорать на песке у Петропавловской крепости. Там дети иногда строят замки песочные, бегают и хохочут. Там весело.

Денис набирал воду в чайник, приносил на стол тарелки, банки и делал всё это с величайшей аккуратностью. Аккуратно открутил крышку, аккуратно положил её рядом, так, чтобы ни одна капля не упала на стол, повернул кружку ручкой так, чтобы за неё было удобно браться.

– Ты очень гостеприимный Денис, – отметил я, наблюдая, как вздрогнула его спина.

– Мне мама всегда говорила, что нужно помогать людям, быть с ними вежливым, и нужно предложить чай, если кто-то пришёл в гости.

– А твоя мама? Она живёт здесь, в городе?

– Да, она работает тут в больнице, – показал пальцем Денис в окно. – Она там врачом работает. И мне туда тоже раз в две недели нужно приходить. Там у меня лечебная физкультура.

Он отвернулся и отвёл в сторону глаз, которым мог посмотреть в окно.

– А Вы почему тут больше не работаете? Вам тут не понравилось?

– Даже не знаю, – отвечал я, задумавшись, – я работал тут, пока учился. – Теперь работаю по специальности. Мне н-нравилось, что тут очень спокойно. Но мне часто бывало скучно.

– Ооо, – протянул великан, – а мне тут не бывает скучно. Тут уже больше года идёт стройка, деревянное здание строят, и я как нужен, меня зовут туда на помощь. Что-нибудь отнести или подержать. Я сильный, вон у меня гантели есть под кроватью, посмотрите.

– Вижу.

– Там добрые люди работают. Они меня чем-нибудь угощают. Наверное, поэтому я такой толстый, – заулыбался Денис, глядя мне в лицо, и ожидая, что я тоже улыбнусь. – Это я пошутил.

– Смешно, – отозвался я.

– Только вот они там какие-то странные, – наливал мне в кружку кипяток Денис, – какие-то дураки. Какие-то вопросы дурацкие задают и хохочут, будто бы кто-то шутит. Берите кушать, пожалуйста.

Я проглотил это. Подкормка за помощь и хохмы над больным человеком – если я чем и горел, то только презрением к таким людям.

На столе стояла банка с мёдом, с абрикосовым вареньем, чёрный хлеб на тарелочке, сушки в миске, сахар, сливки и чай в кружке. Денис явно дорожил моим вниманием.

Мы пили чай и разговаривали обо всём подряд. Я показывал ему свои графики, когда он спрашивал, какая будет погода на днях. Завтра он пойдёт загорать, объявил он. Он рассказывал мне про свою работу здесь, про свою маму и брата, который работает в другом городе, про Рому, который работает один день из трёх. Мне было так легко с этим Денисом, я открыто делился своими мыслями с человеком, которого знал полчаса, может, тому причиной чай. Чай всегда сближает людей. На работе все пьют кофе, наверное, поэтому там сложнее общаться.

Мы грели руки над радиатором, и пили по второй кружке чая, когда я объявил, что мне нужно домой. Денис выгораживал Рому в моих допросах и его логика потрясала меня.

– Ты работаешь две, а он одну смену, и не получаешь больше. Это ведь нечестно! – наседал я.

– Роме хуже, чем мне, – упорствовал Денис. – У меня есть пособие, мне итак хорошо. А у него нет пособия, ему хуже.

– Денис, но тебя же просто обманывают! Что на стройке, что здесь. Ты доверчивый, тебя легко обмануть, вот тобой и пользуются.

Денису больше было нечем защищаться. Впервые в жизни я увидел, как огромный волосатый мужик сжал губы и заплакал. Его слёзы закапали из его глаз в абрикосовое варенье, есть его теперь было кощунством.

Я бросился утешать Дениса, и еле смог обхватить ладонью его плечо. Склонив головы, мы больше не разговаривали, а просто сидели и смотрели на варенье, сушки и пар из кружек. Так мы просидели минут пятнадцать, пока Денис не успокоился.

– Ваша жена будет волноваться, почему Вы придёте так поздно, – забеспокоился Денис, выпроваживая меня.

– Денис, мне жаль, что я тебя расстроил…

– Нет, это хорошо, что Вы…

– Ты.

– …ты мне сказал, теперь я могу подумать над этим и больше не пойду на стройку.

– Если хочешь, я могу ещё побыть с тобой, Денис.

– Нет, всё в порядке. Идите к жене. Уже поздно.

– Обычно я прихожу намного позже. Ещё обязательно увидимся, Денис, – пожал ему руку я, улыбаясь, хоть я вовсе и не испытывал радости.

– Пока.

Уходя, я чувствовал, как в груди у меня что-то ноет, но я был рад этой встрече. У меня появился новый друг, хоть и при несколько трагических обстоятельствах, вскоре я собирался заглянуть к нему снова. Но а пока мне стоило отправиться домой, и заняться своей жизнью



– Знаю, милый, ты обычно начинаешь заикаться.