Я изо всех сил старалась ничего такого не подумать. Я часа три ничего такого не думала. А потом меня осенило! Я же сама во всем виновата. Я уже месяца три с Сергеем не сплю! Все время не до того, то Маша под бочком, то Люда, то просто неохота. У меня гормоны перестроились так, что хочется спать в прямом смысле этого слова.

А с другой стороны, зачем же сразу уходить? И интересно, к кому? К своей бывшей Маше? Она, кстати, звонила на его день рождения. Как я выживу одна с двумя детьми?

Все эти мои рассуждения носили чисто теоретический характер, в сердце я их не пускала. Не могла поверить в то, что Сергей может нас бросить.

Но некстати вспомнился мой первый муж, который начал гулять, когда Маше был месяц. А потом я нашла у Сергея в кармане куртки любовный роман. Маленький покетбук, довольно замусоленный. Я поняла, что готова поверить в то, что у него есть любовница. По крайней мере, это выглядит правдоподобнее, чем то, что он сам решил почитать эту дребедень.


**

К концу августа суета с переездами и ремонтами как-то улеглась. Пару раз заходил по привычке в свою старую квартиру, но дверь мне открывала Люда. Она всегда заманивала меня внутрь, показать, как все устроила.

Эта энергичная девица явно тосковала. Пока шел развод, потом ремонт, потом жизнь с нами – она занималась преодолением временных трудностей. Некоторые из них были явно притянуты за уши, нос и другие части тела. Например, чего ради было две недели торчать у нас дома? Она же собиралась снять квартиру!

И вот настал момент, когда трудности остались позади. Что-то она там делала на работе, но энергия расходовалась, судя по всему, процентов на тридцать, остальное накапливалось и кипело, как в котле. И находиться рядом с этим котлом было небезопасно. Она так призывно двигала туловищем, что я… В общем, на фоне тотального сексуального воздержания вынести этот полный жара взгляд было непросто.

И ведь что ужасно? Вряд ли Люда осознавала, что делает. У нее просто дымилась шкура, а тупо завести себе мужика она не собиралась. Однажды, когда мы встретились в лифте, и Люда снова позвала пить чай, я вдруг понял – все, предел. Если я окажусь с этой женщиной наедине в пустой квартире, дело кончится бурной постелью, и виноват в этом буду только я.

Поэтому я нажал «Стоп» (глаза Людмилы загорелись рысьим пламенем) и очень внятно произнес:

– Люда! Ты очень сексуальная. Если бы у меня не было Кати, я… Короче, все было бы по-другому. Я бы гонялся за тобой по городу, дарил бы цветы мешками… и все такое. Но Катя есть. А я всего лишь мужчина. Не обижайся, но у меня от тебя башку сносит. Сама понимаешь.

– Понимаю, – кивнула Люда и добавила крылатое изречение.

Повторять его в приличном обществе не стоит, но смысл такой: где живешь – не заводи случайных связей, где заводишь связи – не женись.

Я так и не понял, обидел ли эту жаркую женщину, но с тех пор она держалась со мной слегка насмешливо, а вскоре стала появляться в обществе крепкого пожилого брюнета. Петрович тут же сообщил, что брюнета зовут Руслан Олегович, он работает в автомобильном бизнесе и ездит на новом «бумере».

Разборки с Людой всколыхнули мои гормоны, и, чтобы отвлечься, я стал работать с каким-то остервенением. К началу сентября выстроил по стойке «смирно» весь отдел и добился того, что макеты стали сдаваться точно в срок, а редакции (невзирая на период отпусков) отдавали рукописи почти день в день.

31 августа я почувствовал смертную скуку.

Прежняя моя должность позволяла развиваться практически безостановочно. А что я мог в качестве руководителя производства? Собственно, все силы уходили только на поддержание отдела в рабочем состоянии. О новациях и гениальных идеях я и думать боялся. И понял, что уперся в стену.

Московская выставка начиналась в этом году 3 сентября. Делать мне там было в общем-то нечего, но я все-таки решил сходить и развеяться. За два дня до выставки позвонила Алла Расуцкая, с которой мы когда-то вместе занимались компьютерной журналистикой.

После обычного подсчета лет и зим Алла спросила в лоб:

– Тебе не надоело в твоей богадельне париться?

– Почему это богадельне? – обиделся я. – Мы входим в тройку крупнейших компьютерных…

– Ах, оставьте! – сказала Расуцкая.- Компьютерка – это несерьезно. Какие у вас средние тиражи?

– От трех до пяти тысяч.

– Во-во! От трех до пяти. Детский сад. А в моей редакции – не меньше пятнадцати! А есть и по полтиннику!

Выяснилось, что Алла до недавнего времени заведовала сентиментальной литературой в одном из издательских монстров, а с 1 сентября ушла в замглавреды и теперь ищет толкового человека на свое место.

– Я собрала на тебя кой-какое досье, – сказала она. – Работа в Германии. Создание системы филиалов. Сейчас, по отзывам, производство на уши поставил.

– Не на уши, а на ноги.

– Вот такой человек мне и нужен. Денег проси сколько хочешь!

– И дашь?

– Дать не дам, но попросить можешь. Ладно, серьезно, сколько? Или давай так: встречаемся в первый день выставки, сразу после открытия, на нашем стенде. Все обсудим.

И мы встретились, и мы все обсудили. Я объяснил ситуацию с моим кабальным договором. Алла заявила, что проблема решаема, и обещала все устроить. Потом я начал ломаться, жаловаться, что не очень понимаю сентиментальную литературу (вернее, никак не понимаю). На это Расуцкая вручила потрепанный образчик под названием «Страсть и лед» и предупредила, что времени у меня – до конца выставки.

Домой я направился в полном ошеломлении. Мистика какая-то! Стоит только подумать о смене работы, а тут раз – и выгодное предложение. Как говорил Воннегут, «кто-то там, наверху, хорошо ко мне относится».

Кате решил пока не говорить (чего зря нервы трепать), зато всем знакомым позвонил и проконсультировался. После пятой фразы «Ты что, идиот? Конечно, уходи!» понял, что устал и нужно погулять по улицам. Так мне всегда легче думается.

Любовница была, причем совершенно точно. Во-первых, Сергей взбодрился. Шустренький такой стал.

Во-вторых, начал куда-то пропадать. То «Я пойду пройдусь», то «Мне на выставку срочно».

Сначала я решила, что это Люда, но потом подумала, что люди добрые мне бы уже об этом доложили. О том, что эти двое как-то застряли в лифте, мне на следующий же день сообщил Петрович.

Скорее всего, кто-то на работе.

Как ни странно, я совершенно не переживала. Точно знала, что Сергей от меня никуда не денется. Да я просто его не пущу! Неприятно, конечно, но что поделаешь! Мужики это животные. Пара месяцев воздержания – и бери их голыми руками. А лучше голыми ногами.

Но ревность давала о себе знать. В пятницу Сергей засобирался на выставку. Сначала час мылся, потом брился, потом наглаживал брюки. А когда он напялил мою любимую рубашку, я сразу поняла – у него свидание.

«Ха! – подумала я. – Я тебе испорчу праздник». И навязалась поехать вместе с ним.

Первый раз в жизни я приехала на выставку в качестве посетителя. К счастью, все радости своего нового статуса мне испытать не удалось, в очереди за входным билетом постоять не дали, у Сергея был пригласительный.

И вот мы зашли в павильон. И сразу куча эмоций ударила в голову. Все родное до боли, все знакомо до мелочей.

Толпа девочек в одинаковых майках, забрасывающих людей листовками прямо у входа, нечеловеческая очередь за автографом к автору очередного бестселлера.

Две презентации на соседних стендах пытаются переорать друг друга – в итоге не слышно ни одной.

Тут раздают бесплатные булочки от автора кулинарной книги, там детям дарят воздушные шарики, ходят политические деятели с телохранителями, распихивая всех на своем пути и привлекая к себе максимум внимания, а знаменитые актеры и телеведущие шмыгают потихоньку, чтобы внимания не привлечь.

Кажется, что здесь собрались все – астрологи и священники, рабочие и колхозники, дети и взрослые.

Ничего за год не изменилось. В буфетах продаются все те же засохшие бутерброды, и даже в женском туалете стоит все та же очередь. И все так же с криком: «Я не могу ждать, у меня через пять минут важная встреча!» – отчаявшиеся женщины врываются в мужской. Мне всегда было интересно, что при этом чувствуют находящиеся там мужчины.

Оказывается, быть на выставке читателем – это очень грустно. Все вокруг заняты делом, а ты шатаешься по павильону и всем мешаешь. В буфете, в курилке, даже в том же туалете идет работа. Все что-то обсуждают, о чем-то договариваются, торгуются, спорят, а ты ходишь и чувствуешь себя чужой на этом празднике.

Я подошла к стенду фирмы, в которой когда-то работала, и окончательно расстроилась. Сначала все мне жутко обрадовались – целовали и обнимали, а потом… А потом занялись своими делами. А мне пришлось себе признаться в том, что в глубине души я надеялась, что без меня они если не загнутся, то, по крайней мере, будут страдать. А они как работали, так и работают! Все изменилось, отделы перепутались, набрали новых людей, я уже многих не знаю. Изменились визитки, изменился ассортимент. Я, которая знала каждую книжечку и в лицо, и на ощупь, половину того, что лежит на прилавке, вижу первый раз в жизни.

Решила хотя бы купить себе книжек, чтобы было не так грустно, и поняла, что это практически невозможно сделать! Оказывается, когда ходишь по выставке с бейд-жем, не замечаешь, как трудно живется простым покупателям. С нами никто не хочет возиться! Мы никому не нужны!

Как выбрать себе книжку, если их в серии уже вышло больше ста? Я обращаюсь за помощью к продавщице, она отвечает:

– Я их что, по-вашему, читаю?

– А что вы с ними делаете? – обалдеваю я.

– Продаю. Железная логика…

– Девушка, сколько стоит эта книга?