Даже для сегодняшнего дурного дня это был перебор. Катя спустилась, чтобы передать для меня приказ? Во-первых, ей легче зайти к любому соседу и выпросить соль у него. Во-вторых, соль – не тот продукт, без которого мы не сможем прожить. Мы с Машкой его практически не потребляем, Кате его сейчас нельзя. В-третьих, она могла преспокойно дождаться меня, потерпеть, пока я расшнурую ботинки, а потом вспомнить: «Ах, да! Нужно же в магазин сбегать!» Этот финт Катя умела и любила проделывать.

Пока я анализировал ситуацию, на сцене объявилась глухая баба Маня. После того как ее пригласили на день рождения, она была в меня пламенно влюблена.

– Ой, Сереженька! – проворковала она. – Что ж ты стоишь? Не держи его, Петрович, его ж брат ждет!

– У меня нет брата,- я повернулся, к заботливой старушке и тщательно артикулировал.

– Так значит, это Катин, – обрадовалась баба Маня, – то-то она его обнимать сразу начала.

Я развернулся к Петровичу. Тот спешно сменил выражение лица на благодушное.

– Соли, значит,- сказал я.-А хрена она не просила? Тертого?

Дверь моей новой квартиры открыла хорошо накрашенная женщина в платье. Она очень напоминала Катю, но та давно не пользовалась косметикой и платьями.

– Где он? – произнес я самую главную фразу из арсенала рогоносцев.

– Дима? В ванной.

Как я ей не врезал? Это все интеллигентская слабосильность. Мама, на мою голову, научила, что девочек бить нельзя. Даже если девочка с порога заявляет, что в семейное гнездо проник чужой мужчина.

Поэтому я не ударил Катю, но изображать радость не стал.

– Что-то случилось? – супруга была само участие.

– Все прекрасно. А ты почему не в душе?

– Я с утра была. Что-то на работе?

Я почувствовал, что мамино воспитание дало брешь. К счастью, из ванной появилась новая цель – бывший Катин супруг и нынешний любовник. В моем халате. Том самом, что коварная жена подарила на день рождения. Допустим, я не люблю халаты. Я даже не облачался в него ни разу. Однако должны же быть какие-то пределы! Я прикинул, куда лучше двинуть этого наглеца, незаметно размял плечо…

– Дядя Сережа! – завопила Машка, вылетая из гостиной.-Дядя Сережа! Папа приехал! Вы опять будете веселые, как на моем дне рождения?

Вихрь мыслей пронесся в моей голове: «Они что, прямо при Машке это делали? Черт, я же ее обещал забрать! И кто же забрал? Выпить бы не мешало. А чего я ревную, Катя же беременная?!»

Я почувствовал себя полным идиотом. Бить морду человеку за то, что он якобы совратил твою беременную жену в присутствии собственной дочери… Это не театр абсурда, это театр бреда. И еще одна мысль пришла вдогонку: «И все равно обидно – для меня она так не прихорашивается».


**

Если бы это не было чудовищным бредом, я бы подумала, что Сергей ревнует. Как можно ревновать меня? Как можно ревновать женщину, которая больше всего напоминает кита, выброшенного на берег? Походка обожравшейся утки, нос на пол-лица, остальное – грудь. Ноги ничего, ноги не изменились, поэтому если надеть короткое платье, то больше всего я похожа на карамельку чупа-чупс, у которой вместо жвачки внутри ребенок.

Ну и ладно, ну и пусть! Чем страшнее я сейчас, тем красивее будет Наташка. Примета такая есть народная.

Но для Димы я решила все-таки накраситься, нельзя же так пугать человека, он меня давно не видел.

Я начала прихорашиваться и увлеклась, давненько я этим не занималась. Честно говоря, я вообще не очень люблю краситься летом – большая вероятность, что к концу дня краски неравномерно рассредоточатся по всему лицу. Сколько раз, приходя домой с работы, я обнаруживала, что глаза у меня подведены до ушей, или на подбородке нарисованы вторые губы.

Хотя Дима, и когда мы были женаты, не очень-то обращал внимание на то, как я выгляжу, да и приезжает он не ко мне, а к Маше, так что с тем же успехом я могла открыть ему дверь и в мешке из-под картошки.

– Дурацкий город,- вместо «здрасете» сказал Дима. – Два с половиной часа по МКАДу. Как вы здесь живете?

– Не сыпь соль на раны, – только и успела сказать я, как из комнаты вылетела торпеда по имени Маша и больше никому не дала раскрыть рта. Она выпулила сразу все новости: про школу, про то, что катка здесь рядом нет и она пойдет на танцы, про новых подружек в подъезде, про то, какая Наташка смешная была на УЗ И и махала ей ручкой, и так далее, и так далее. При этом она держала Диму обеими руками, чтобы он, не дай бог, не отвлекся на что-нибудь другое.

Дима доблестно выдержал минут пятнадцать.

– Машенька, а можно я хотя бы разденусь, десять часов ехал за рулем.

– Ух ты! – сказала Машка. – Можно.

Пока Дима переодевался, Машка скакала вокруг него на одной ножке и продолжала рассказывать. Отстала, только когда папа дошел до ванной, и села под дверью на корточках ждать, когда он выйдет.

Вот интересно, я прожила с этим мужчиной пять лет, я знала его вдоль и поперек. До сих пор он снимает свитер абсолютно тем же жестом, и волосы у него точно так же топорщатся на затылке. Как будто мы и не расставались. А с другой стороны, сейчас передо мной стоит совершенно незнакомый человек. Я понятия не имею, с кем он живет, где работает, чем занимается в свободное время.

Мои раздумья прервал Сергей, который влетел в квартиру с видом «возвращается однажды муж из командировки». Вот дурачок! Как будто мне кроме него кто-нибудь нужен!

Мы с Димой разочаровали ребенка – не были такими веселыми, как на Машином дне рождения. Он весь день пилил за рулем и приехал за полчаса до моего прибытия. Я шился на весь свет, а пуще всего – на собственную глупость. Сто раз повторял себе, что ни о какой супружеской измене речи нет, а потом смотрел на Катю (глаза блестят, голос грудной) и Машку (прижалась к отцу так, что пальцы свело)…

– Мне предложили новую работу,- объявил я, вклиниваясь в милую семейную воркотню Кати, Димы и Маши. – Денег в два раза больше. Перспективы серьезные. Наверное, пойду.

Эффекта я добился. Дима посмотрел на меня осоловело, Катя – озадаченно. Машка, кажется, заснула.

– Подожди, – сказала Катерина, – но ты же контракт подписал. Мы деньги должны отдать.

– Деньги я частично вернул. Остальное будет погашено с течением времени. Бугаев договорился с Масановым.

Выстрел ушел в «молоко». Ни Катя, ни тем более Дима не затрепетали, услышав фамилии крупнейших книжных магнатов.

– Ты отдал все наши деньги? – спросила Катя.

– Не все. Но большинство. Не волнуйся, я все решу. Одолжу. Потребую подъемных.

– Кстати, – проснулся Дима. – Я же тебе алиментов привез!

И тот, кто хуже татарина, отправился куда-то, по пути захватив сопящую Машу.

– Он платит тебе деньги? – спросил я.

– Не мне, а Машке. Слушай, угомонись. Сейчас нам как раз нужны…

– Вот, – Дима протягивал Кате пачку купюр, – четвертая часть от моих доходов с мая по декабрь включительно.

– Еще сентябрь не закончился, – заметил я.

– Ничего, – зевнул заботливый отец. – Вряд ли мы до декабря пересечемся.

Я прикинул на глаз толщину пачки. Даже в далекой провинции некоторые люди умеют добывать деньги. Это злило еще больше, но крыть было нечем. Да и сил не было.

– А тебя куда зовут? – Дима считал необходимым поддержать интересующую меня тему.

– В заведующие редакцией. Издательство входит в четверку самых крупных в России. Буду топ-менеджером.

– А, понятно. Слушай, а чего ты свое дело не откроешь?

Он был наивен, этот провинциал.

– Рынок поделен. Создавать новое издательство – самоубийство. Сейчас, наоборот, идет процесс поглощения мелких игроков.

– Да и леший с ним, с издательством. Катя говорила, ты книги пишешь.

Катя сидела тихо, понурив очи.

– Пробовал. Это не выгодно. Разве что попасть в рынок…

– Подожди, ты же рынок знаешь? Аналитиком работал?

Я кивнул.

– Пишешь, наверняка, не хуже, чем большинство. Я не стал спорить.

– Так давай, вперед!

Он был, конечно, прав. Я мог. Несколько лет грамотного маркетинга, и…

– А не пора ли вам спать? – вступила в разговор Катя. – Я, например, с ног валюсь. А то вы уже допились до работы.

Рядом с теплой и тихой женой я вдруг понял, что все сегодняшние стрессы и проблемы – просто ерунда и суета сует. Только одна мысль за весь день глубоко запала в голову.

– Кать, – прошептал я, – а может, и вправду мне попробовать пойти в писатели? Рынок я знаю…

– А сколько ты будешь получать с книги?

– В среднем писатель у нас получает три рубля с экземпляра. Я в «Книжном бизнесе» читал. Значит, чтобы заработать, скажем, штуку баксов, нужно продать… почти десять тысяч экземпляров.

– А сколько времени уходит на книгу?

– Три месяца. Ну, два.

– Ой, нет. Давай дождемся хотя бы, пока я на работу выйду.

Я помозговал.

– Понимаешь, – прошептал я, – это ведь инвестиции! Если книги будут переиздаваться, то потом денежки будут капать безо всякого моего участия. Конечно, сегодня продать десять тысяч – проблема. Но если подойти к этому делу грамотно… Слушай, а давай я попробую первые книги писать без отрыва от производства? До Нового года как раз успею одну написать. Надо порыться в архивах, у меня же было уже кое-что написано. Как считаешь?

Катя никак не считала. Она сопела.

У Димы всегда были гениальные идеи! Кто его за язык тянул? Кто его просил давать мудрые советы?

А Сергей и рад! Ему грубо польстили, и он тут же уши развесил. Тоже мне, великий писатель! Неужели его от рукописей не тошнит? Неужели он еще не понял, что книга может быть либо хорошей, либо приносящей деньги. Лавры Роулинг покоя не дают?