Джилли Купер - Белла

Но в гримерной она застала Рози в страшном возбуждении.

— Фредди пригласил меня пойти с ним в город.

— Полагаю, он хочет обсудить с тобой, как вам следует играть сцену, — предположила Белла. Она упала в кресло и почувствовала, как уныние оседает на нее, словно пыль на полированную поверхность стола.

Не то чтобы она хотела оказаться на месте Рози. Она уже давно решила, что курчавые волосы и неоновая улыбка Фредди не для нее. Но если он решил заняться Рози всерьез, тогда прощай уютные ужины вдвоем с подругой, их привычное сплетничанье обо всей труппе. Ну а Рози, конечно, ликовала.

— Что он тебе предложит, как думаешь?

— Что-нибудь дешевое. Он удивительно скуп.

— Как ты считаешь, одна серьга сексуально смотрится?

— Нет, вид дурацкий. Как будто другую потеряла.

В дверь постучали. Это был привратник Том.

— Там внизу какой-то мистер Энрикес, мисс Паркинсон. Спрашивает, можно ли пройти к вам.

— Ого, — Белла вдруг встрепенулась. — Как он выглядит?

— Выглядит что надо, — сказал Том, показывая пальцем на пятифунтовую купюру у себя в кармане.

— Не школьник?

Том покачал головой.

— Не испорченный старичок?

— Нет, парень на вид вполне порядочный. И вроде как не из простых. И голос подходящий, и костюм фунтов на пятьсот.

— Ой, слушай Белла, — сказала Рози. — А может, это классный тип.

— Ладно, — решила Белла. — Если не понравится, всегда можно выставить.

— Отлично! — сказала Рози. — Я закончу лицо в туалете.

— Нет! — нервно взвизгнула Белла. — Ты не можешь оставить меня одну.

В этот момент в дверях показалась костюмерша Куини.

— Вам лучше снять это платье, пока вы не обсыпали его пудрой, — посоветовала она Белле.

Та посмотрела на себя в зеркало. Ее загорелая кожа сверкала из-под белой с низким вырезом ночной сорочки как старая слоновая кость.

Ударим мистера Энрикеса наповал, подумала она.

— Можно, я побуду в нем еще немного, Куини?

— А мне, значит, торчать, здесь, пока вы не закончите, — кисло проговорила Куини.

— Да ладно тебе, старая карга, — сказала Рози и, взяв ее за руку, вытащила из гримерной. — Можешь для утешения глотнуть виски у Фредди.

Белла слегка опрыскалась духами, потом пустила несколько струй в воздух, поправила груди, чтобы они лучше смотрелись в сорочке Дездемоны, и, сев в кресло, стала расчесывать волосы.

В дверь постучали.

— Войдите, — произнесла она хорошо поставленным грудным голосом.

Когда она с улыбкой обернулась, лицо у нее вытянулось от изумления. Стоявший в дверях мужчина выглядел необыкновенно романтично: тонкие черты очень бледного лица, впалые щеки, черные горящие глаза и блестящие волосы цвета воронова крыла. Он был худощав и очень элегантен. Поверх смокинга на нем было наброшено великолепное меховое пальто золотистого цвета.

Какое-то время они молча смотрели друг на друга, потом он, слегка улыбнувшись, произнес:

— Можно войти? Надеюсь, я вас не побеспокою.

У него оказался приятный голос, говорил он негромко и медленно.

— Меня зовут Руперт Энрикес, — добавил он, как бы спохватившись.

— О, пожалуйста, входите, — Белла в волнении встала и увидела, что их глаза почти на одном уровне.

— Вы такая высокая, — заметил он с удивлением. — На сцене рядом с Отелло вы кажетесь совсем маленькой.

Смущенная Белла убрала с красного плюшевого дивана кучу одежды.

— Садитесь. Выпейте. — Она достала бутылку виски и пару стаканов. Ее злило, что у нее так дрожат руки. Стукнув бутылкой о стакан, она вылила в него чересчур много виски.

— Эй, поосторожнее, — сказал он. — Для меня это многовато.

Он долил стакан доверху водой из-под крана.

— Вы не против, если я закурю?

Она кивнула и с удовольствием заметила, что, когда он зажигал сигарету, руки у него тоже дрожали. Он не был таким уж невозмутимым, как показалось с первого взгляда.

Садясь, она столкнула на пол баночку с кремом. Оба кинулись ее поднимать, едва не столкнувшись при этом лбами.

Он посмотрел на нее и расхохотался.

— Похоже, вы так же нервничаете, как и я. Разве вы не привыкли принимать после каждого представления незнакомых мужчин?

Белла покачала головой.

— Я всегда боялась, что они разочаруются, увидев меня вне сцены.

— Разочаруются? — Он посмотрел на нее с недоверием. — Вы, должно быть, шутите.

Белла вдруг поняла, какой низкий вырез у ее платья.

— Цветы чудесные, — сказала она, краснея. — Как это вам удалось добыть такую прелесть посреди зимы?

— Опустошил оранжерею моей матери.

— Она не возражала?

— Не знаю. Она в Индии. Надеюсь, ее там проглотит какой-нибудь услужливый тигр, — сказал он, недобро улыбнувшись.

Белла хихикнула.

— Она вам не нравится?

— Не очень. А вы ладите с родителями?

— Они умерли, — бесстрастно ответила Белла и помолчала, ожидая обычных выражений сочувствия. Они не последовали.

— Вам повезло, — сказал Руперт Энрикес. — Хотел бы я быть сиротой: развлекайся сколько душе угодно и никого не бойся.

У него была забавная манера говорить: весьма ядовитые слова прозвучали совсем безобидно. Тем не менее, подумала она, он испорченный мальчишка. Он может быть и безжалостным, если пожелает.

Он взял со стола стакан.

— Сегодня вы играли даже лучше, чем обычно.

— Вам не надоело смотреть один и тот же спектакль много раз подряд?

Он усмехнулся.

— Это же не какой-нибудь фарс на Уайтхолле[3]. Единственное, из-за чего я так часто сюда прихожу, — это вы.

В дверь постучали.

— Черт! Надо непременно отвечать? — спросил он.

Это была Куини.

— Я мигом, — сказала ей Белла, а потом, обращаясь к Руперту добавила, — сожалею, но мне надо переодеться.

Он осушил стакан, встал и направился к двери.

— Я вот подумал, не могли бы вы как-нибудь поужинать со мной на следующей неделе?

Сегодня понедельник, подумала Белла. Не очень-то он увлечен, если может потерпеть еще целую неделю!

— Я очень занята, — сказала она, греша против правды.

— Что если во вторник?

— Во вторник вечером я работаю.

— Тогда в среду?

Она помедлила ровно столько, чтобы он забеспокоился, потом улыбнулась:

— Хорошо, это подойдет.

— Не думаю, что вам нравится опера.

— Обожаю оперу, — солгала Белла, твердо решив стоять на своем.

— Отлично. В следующую среду первое представление «Зигфрида». Постараюсь раздобыть билеты.

Уходя, он сказал:

— Сожалею, что мне пришлось знакомиться с вами таким неуклюжим способом, но я не знаю никого из ваших знакомых, кто мог бы представить нас друг другу, еще есть другой способ — это купить театр.

Только потом она поняла, что он шутил только наполовину. Семейство Энрикесов могло бы, не моргнув глазом, скупить все театры Лондона.

Ровно в половине седьмого вечером в среду он приехал за ней.

— Вы смотритесь великолепно, — сказал он, обходя ее кругом.

— Вы тоже выглядите неплохо.

На нем был темно-серый костюм с красной шелковой рубашкой.

— Вам нравится? — он был польщен. — Мой портной закончил его только в понедельник, поэтому я и не мог пригласить вас на прошлой неделе.

Снаружи их ждал «астон-мартин». Из стереопроигрывателя неслась музыка, обогреватель был включен на полную мощность. Когда они тронулись, Белла незаметно опустила стекло. Ей не хотелось, чтобы от духоты у нее раскраснелось лицо.

Когда они остановились у светофора, Руперт, обернувшись, улыбнулся ей и сказал:

— Вам не следовало заставлять меня так долго ждать встречи с вами. Я так истомился, что стал невыносим для окружающих.

Даже в гуще аудитории первого представления, где бриллианты сверкали инеем, каждый оборачивался в их сторону. Руперт был, по-видимому, знаком со многими, но только кивал, а поболтать не останавливался.

Не прошло и пяти минут после поднятия занавеса, как Белла поняла, что Вагнер — это не для нее. Все эти величественные мужчины и женщины вопили, вытягивая из себя все жилы. Она заглянула в программу и с ужасом узнала, что ей предстоит выслушивать этот кошмар целых три акта.

Первый акт она решила все же как-нибудь вытерпеть. Это было странное ощущение — находиться по другую сторону занавеса.

— Ну как? Вам нравится? — спросил Руперт, пробившись к ней с напитками в антракте.

— О, чудесно, — с энтузиазмом солгала она.

Руперт поглядел на нее с сомнением.

— Ну, не знаю, это какой-то жуткий шум. Как только вам надоест, сразу же скажите, и мы уйдем.

Две серьезного вида женщины с уложенными на голове косами в ужасе обернулись в его сторону.

В течение второго акта Руперт становился все нетерпеливее, однако он успокоился, когда на сцене появилась Брунгильда.

— На вид вылитая моя мать, — громко прошептал он Белле, и она прыснула со смеху.

Какая-то толстая женщина перед ними обернулась и гневно шикнула на них. У Руперта затряслись плечи. Белла упорно старалась смотреть прямо перед собой, но так и не смогла удержаться от хихиканья.

Через минуту Руперт сказал:

— Послушайте, может быть, уйдем?

— Но мы не можем уйти посреди действия.

— Будьте добры, потише, — прошипела толстая женщина.

— Моя жена плохо себя чувствует, — сказал ей Руперт и, взяв Беллу за руку, потащил, ее по ряду, наступая всем на ноги.

Выйдя из театра, они посмотрели друг на друга и взорвались хохотом.

— Кошмар! — сказал он. — Я хотел произвести на вас впечатление, пригласив на первое представление, но похоже оно будет и последним.

Когда они шли между капустных листьев и гнилых яблок, оставшихся от рынка в Ковент-Гардене, он взял ее за руку.

— Вознаградим себя за это хорошим ужином.

Ужинали они в Сохо, в очень дорогом, как поняла Белла, ресторане. Меню с обложкой алого бархата с золотыми кисточками, розовые лепестки в чашках для мытья рук. Они сидели рядом на красной бархатной банкетке как на последнем ряду в кинотеатре.