Все залы были обставлены в разных стилях, но их объединяло явное наличие стиля и вкуса дизайнера, и его неуклонное устремление в глубины ада, явно подавляющее заявленные в названии небеса. Что было просто прекрасно, по мнению Бастет.

Не было небес, уж она-то знала, а вот пекло — в нем она некоторое время жила, и ей было легче поверить в его существование.

Бастет не хотела пить, а потому, прошла мимо стойки бара, направляясь к площадке для танцев, которая была почти пустой. Лишь пара парней, да одна девушка вяло двигались ближе к краю, совершенно не попадая в музыку, которую создавал ди-джей за своей стойкой.

Она скривилась, разглядывая это именитое и явно богатое убожество, являющееся, по-видимому, отпрысками влиятельных семей их города, и посмотрела на волшебника, которым, без сомнения, был ди-джей. Он извлекал божественные звуки из обычного, пусть и супер современного устройства, и Бастет могла бы убить этих дергающихся придурков, не умеющих оценить талант парня.

Поймав взгляд музыканта, который с таким же презрительным выражением следил за этими «танцорами», она подняла большой палец. Ей по-настоящему понравился его стиль. А Бастет так давно ничего не трогало.

Парень усмехнулся и отсалютовал ей. А потом кивнул головой на центр площадки, приподнимая бровь, словно спрашивал, рискнет ли она танцевать под его музыку.

Бастет широко улыбнулась в ответ, почти искренне. И вышла на середину, не обращая ни на кого внимания, приподнимая бровь в ответ, бросая вызов музыканту, и он принял его.

Музыка резко оборвалась, вызывая недоумение тех, кто находился в зале, привлекая всеобщее внимание к площадке. Но, тут же, полилась снова, уже другой мелодией.

Бастет хмыкнула, парень, в самом деле, был мастером своего дела, не хуже, чем она в своем. Он, словно почувствовал то, что было у нее на уме, когда Бастет поднималась на площадку, и отразил это музыкой, вызывая отклик внутри у наемного убийцы. У киллера, которым она была.

И она поддалась этой музыке, делая то, ради чего и пришла сюда — начиная танцевать.


Если она делала что-то, то Бастет отдавалась полностью тому, что делала. Так она убивала. Так же она и танцевала. Мир вокруг перестал существовать.

Нет, она не забыла о том, что на нее открыта охота, и всегда стоит ожидать пулю в затылок. Часть ее разума, посвященная охране, помнила об этом, и вела наблюдение за окружающей обстановкой. Но сама девушка, погрузилась в движения тела. Сплелась с музыкой. Стала ею.


Он проходил по залам, держа в руке стакан с виски и льдом, наблюдая за тем, насколько хорошо работали служащие, присматриваясь к работе барменов, вслушиваясь в музыку, которая должна была соответствовать залу, но не выбиваться из общего стиля "Темного неба". Это было приятней того, чем он раньше занимался. И более законно. Впрочем, его мало интересовала моральность или отсутствие оной в том, чем он зарабатывал ранее. Это позволило ему иметь такие деньги, которые большинству даже не снились в кошмарах. Потому что такие суммы не могли быть благословением и не давались за праведные дела. Совершенно определенно, не за праведность.

Жесткая усмешка заставила уголки губ приподняться, придавая его лицу выражение, которое многие считали дьявольскими. Вполне вероятно. Он не мог не признать, одобрительно кивая бармену этого зала, что, скорее всего, его душа давно принадлежала властителю Ада.

Огорчало ли это его? Ни капли. Каждый сам принимает решения, и глупо сожалеть о том, что позволило ему стать почти всевластным. Каждое его действие и поступок были продуманными и оправданными с точки зрения выживания и преобладания в жесткой иерархии управления городом и страною.

Сейчас, даже Президент, при желании, мог оказаться в его власти. Просто пока, ему это было не надо.

В этот период жизни, его вполне устраивало владение данным клубом. Пожалуй, можно было сказать, что это его забавляло. В то время, как прежнее занятие, пусть и более доходное, уже наскучило, так как не было достойных соперников. Почти не было, поправил он сам себя. Но с тем, с кем стоило бы посоревноваться, судьба его не сталкивала. А самому идти против Фортуны, в его профессии — было большой глупостью. И как бы скучно ему ни было, он не устраивал игр с теми, с кем его не сводило провидение, или вероятный властитель ада, коли таковой, и в самом деле имелся. Он любил азарт и риск, любил хождение по краю, но не приемлел глупости, потому как дураки не живут долго в том, что он делал. Вот и приходилось искать теперь иного рода развлечения. И пока, этот клуб его устраивал по всем параметрам.


Странная пауза в соседнем зале, которая была настолько короткой, что, вероятно, не привлекла более ничьего внимания, заставила его остановиться и посмотреть в сторону двери. Оттуда, уже снова доносилась музыка, другая, но не нарушающая ни политику заведения, ни атмосферу зала, но, тем не менее…, что-то в этой ситуации породило в нем желание выяснить причину заминки, которой не должно было быть.

Полностью развернувшись, он пошел ко второму залу.


В темном пространстве, наполненном музыкой, царило странное оживлении, и в то же время, ничто не нарушало звучания мелодии. Большая часть немногочисленной публики собралась у танцевальной площадки, единственного освещенного места, за чем-то наблюдая. Судя по всему, именно там и была причина того, что привлекло его внимание. Он нашел взглядом распорядителя зала, приподнимая бровь в безмолвном вопросе. Но Ханс покачал головой, сообщая, что все в полном порядке. И, пожалуй, даже выглядел довольным происходящим.

Мысленно пожав плечами, он кивнул своему помощнику, и подошел к площадке, привычно не обращая внимания, что при его приближении люди расступались, будто подсознательно ощущая исходящую от него угрозу. Словно аромат опасности окутывал его тонким неосязаемым шлейфом, заставляя всех вокруг, неосознанно, стремиться убежать от хищника, которым он, по сути, и являлся.

Остановившись у края площадки, он, наконец-то, смог увидеть, что же заставило всех здесь собраться.

И не мог не признать, с довольной усмешкой, что эта крошка стоила такого внимания.


Тонкая фигурка невысокой девушки в одиночестве танцевала в центр площадки. Она, в самом деле, была крошкой, против него, во всяком случае, и даже высокие, очень высокие, каблуки совершенно не меняли ситуации. Но такая обувь, ни капли, не сказывалась на грации и пластике этой танцовщицы, которая, своими движениями, напомнила ему кошку.

Смотреть на нее было приятно. Чертовски приятно. И он мог понять всех тех мужиков, которые почти повисли на поручнях площадки, тем более что наряд девушки ни черта не скрывал от окружающих.

Но, похоже, саму виновницу всеобщего внимания ни капли не волновало то, что при каждом повороте, или особо глубоком прогибании, не то что ноги, но и вид на ее попку становился всеобщим достоянием. Ее спина изгибалась в такт танца настолько плавно, что стала понятна его ассоциация с хищницей породы кошачьих. А темные кудри, разметавшиеся по плечам, словно сами по себе, танцующие в этом танце, и в то же время, удивительно гармонично сочетающиеся в своих колебаниях с каждым движением крошки… завораживали.

Он ощутил, что пах напрягся от такого зрелища, и даже немного удивился. Давно уже его никто вот так не возбуждал при одном созерцании. Слишком пресыщенным он был, чтобы ощутить вожделение от одного наблюдения танца.

Но эти ягодицы, крепкие, подтянутые, изящные, рождали в его мозге образы того, как он плотно прижимает эти бедра руками, обхватывая их, задирая эту насмешку над платьем. И сжимая пальцы, наслаждаясь ощущениями плоти в своих руках, упирается своим твердым, напряженным членом между этими полушариями, рывком проникая во влажное, горячее, узкое влагалище…

А чтоб его! Ему пришлось выдохнуть, и немного изменить положение тела, чуть расставляя ноги. Его плоть, в самом деле, уже была полностью готова воплотить эти воображаемые картины в реальность, причиняя ему ощутимое неудобство тем, что натягивала грубую ткань джинсов.

В этот момент девушка резко крутнулась, не теряя равновесия и координации, и оказалась лицом к нему. Ее глаза были закрыты, она полностью отдалась танцу.

И это, так же, понравилось ему. Он любил сосредоточенность на том, что делалось, считая, что так можно достичь лучшего результата. И заинтересовался вопросом, занимается ли она сексом с открытыми глазами, или, вот так же, закрывает веки, полностью погружаясь в удовольствие. Поняв, что очень даже желает это проверить, он задумался. Пожалуй, впервые за все время существования этого клуба, он был близок к тому, чтобы пригласить девушку подняться на верхний этаж.

И в этот момент, словно предчувствуя резкую, почти дикую эскападу музыки, она прогнулась, легко доставая пальцами руки мерцающий пол танцплощадки, и открыла глаза.

Их взгляды встретились, отсекая других людей, что стояли вокруг.

Он знал, что она не могла не увидеть голодное желание, беснующееся в его серых глазах, читающееся в заинтересованности на резких чертах лица, которую он и не думал скрывать. И четко почувствовал тот миг, когда ее это привлекло, пробуждая ответ в теле девушки. Вызывая ускорение пульса, и выброс такого же желания. Взгляд зеленых, чуть раскосых, почти кошачьих, глаз прошелся по нему, пока крошка продолжала танец, плавно покачивая бедрами, повторяя течение кружащих в воздухе нот.

И ему понравилось ощущать, как она его изучает. Он словно чувствовал на себе этот взгляд, оценивающий, раздевающий. Это вызвало усмешку на его губах и заставило его приподнять бровь, салютуя ей бокалом с виски, который он продолжал держать в руках.

Кубики льда тихо звякнули о стекло стенки стакана, но этого не было слышно за музыкой, которая все еще звучала, продолжая набираться интенсивность, как и ее танец. Просто он слишком привык замечать мелочи и детали, потому и отметил этот факт.