Джоанна Шуп - Барон. В плену твоих чар

– Прошу меня извинить, – сказала она и пошла к выходу.

На следующее утро женщина складывала в сумку свои парики. Странно было расставаться с мадам Золикофф, ведь в течение двух последних лет изображать ее было основным занятием Эйвы, но, возможно, этим реквизитом захочет воспользоваться какой-нибудь другой медиум. Стук в двери заставил ее прерваться.

Эйва выпрямилась и решила не открывать. Ее братья и сестра уже отправились на работу. Никто из них не знал о том, что произошло вчера в доме мистера Эшгейта. Эйва пока что понятия не имела о том, как будет пополнять семейный бюджет после краха мадам Золикофф, но, конечно, она что-нибудь придумает. Лучше не волновать близких раньше времени, пока она не найдет новую работу.

Стук повторился. Вздохнув, Эйва подошла к двери и открыла ее. На пороге стоял крупный мужчина в деловом твидовом костюме – она уже встречалась с ним раньше. Он показался ей взъерошенным; его глаза странно блестели.

– Мистер Томпкинс.

– Мисс Джонс. Можно войти?

Эйва отступила, распахнув дверь пошире. Когда Томпкинс вошел, она прикрыла за ним дверь, оставив небольшую щель.

– Чем могу помочь?

– Вы хоть понимаете, – начал он, расхаживая по комнате широкими шагами, словно у себя дома, – что вы натворили?

У нее екнуло сердце. Эйве было непонятно, в чем ее обвиняют на этот раз.

– И что же такого я натворила?

– Да вы отъявленная шарлатанка! – Томпкинс повернулся к ней лицом, с грозным видом скрестив руки на груди. – Она еще спрашивает! Вы все уничтожили.

– Я понятия не имею, о чем вы говорите, но хочу, чтобы вы немедленно ушли. – Эйва направилась было к двери, но он крепко схватил ее за руку.

– Нет, никуда я не уйду, Эйва! – прорычал Томпкинс, наклоняясь вперед. – Пока мы с вами не объяснимся.

От него сильно пахло спиртным и луком, и женщина с отвращением отвернулась.

– Отпустите меня и убирайтесь вон из моей квартиры!

Томпкинс оттолкнул ее, и она споткнулась.

– Теперь они никогда не победят на выборах! Их даже не выдвинут кандидатами от партии. Как с политиками, с ними покончено. И все благодаря вам.

– Я не просила мистера Слоана приезжать вчера вечером. Я даже не знаю, откуда он обо всем этом узнал…

– Об этом узнал Кэбот. Я все так тщательно продумал и организовал, но тут вмешался этот газетчик, черт бы его побрал. – Томпкинс покачнулся. – И все полетело в тартарары.

– Погодите… так это вы все устроили? Вы вызвали ОИМ в Нью-Йорк?

– Не-е-ет, это сделал ваш суженый, – протянул Томпкинс, с особым презрением произнеся последнее слово.

Итак, он подтвердил, что это Уилл связывался с ОИМ. От этого известия Эйва окончательно упала духом. Он все-таки осуществил свою угрозу, ничего ей не сказав. Хорошо, что они больше никогда не увидятся, иначе у Эйвы нашлась бы для этого человека пара теплых словечек.

– А из-за вашей половой распущенности, – тем временем продолжал Томпкинс, – теперь у меня есть два кандидата, которые не могут быть избраны, даже если других претендентов на это место не будет. Я уничтожен.

– Ну, это не так. Может быть, у Слоана и Беннетта есть…

Пальцы Томпкинса сжались в кулак, и он резко стукнул по старому обеденному столу.

– Конечно уничтожен! Кто, как вы думаете, дергал за ниточки во время этой предвыборной кампании? Беннетт? Да он же неспособен ничего спланировать. А у Слоана на уме совсем другое – бизнес, любовница…

Эйва стиснула зубы, с трудом сдерживаясь, чтобы ему не возразить. Что толку уточнять формулировки, когда общественность Нью-Йорка уже знала правду? Нет, спасибо, она и так вела себя, как дура.

– Людям нравится мистер Слоан, – сказала Эйва, вспоминая толпу в Олбани. Люди тогда шли маршем, держа плакаты в поддержку тандема Беннетт – Слоан. – Происшедшее может резко повысить его популярность. Вы же сами знаете, что публика обожает скандалы.

– Так вы еще не читали сегодняшнюю прессу? – Покачнувшись на каблуках, Томпкинс извлек из кармана сложенную газету. – Вот, полюбуйтесь на свою работу, мадам Золикофф.

Уклониться от этого предложения не было никакой возможности. Эйва взглянула на заголовки.

О нет! Бедняга Уилл, он так мечтал получить эту должность. Эйва тяжело сглотнула.

– Я не хотела этого, – прошептала она. – Не хотела ни для кого из них.

Мясистые пальцы схватили ее за руку выше локтя и встряхнули. Довольно сильно.

– Тупая стерва! Неужели ты не понимала, что этим все кончится?

Томпкинс снова оттолкнул ее, и Эйва потеряла равновесие. Пошатнувшись на высоких каблуках, она попыталась устоять, но налетела на стул. Ее юбки спутались, турнюр сбился набок, и женщина с глухим ударом шлепнулась на пол.

Черт! Больно.

Вдруг глаза Томпкинса возбужденно блеснули, и в Эйве проснулся страх. Они были одни, и хотя дверь была немного приоткрыта, женщина не верила, что кто-то из соседей прибежит на ее крики о помощи.

– На полу ты выглядишь лучше – как и положено такой сучке, как ты. – Томпкинс расстегнул сюртук и принялся стаскивать его с плеч.

Дыхание Эйвы стало частым и прерывистым. Она попыталась встать на ноги или хотя бы отползти в сторону, чтобы сохранять дистанцию между ними.

– Убирайтесь из моего дома! – пронзительно закричала она.

– Какого черта?!

На пороге, держась одной рукой за открытую дверь, стоял Уилл Слоан; его губы побелели от гнева. Эйва с облегчением вздохнула. Теперь, по крайней мере, не нужно было переживать по поводу того, что Томпкинс ее изнасилует.

Советник резко обернулся на звук его голоса.

– Похоже, вы продолжаете что-то вынюхивать, – презрительно ухмыльнулся он. – Все никак не насытитесь этой плебейкой…

В мгновение ока Уилл подбежал к Томпкинсу, замахнулся и врезал ему кулаком прямо в нос. Тот покачнулся, нелепо взмахнул руками и наконец с грохотом рухнул на пол. Уилл, чертыхаясь, потряс в воздухе ушибленными пальцами, а затем повернулся к Эйве.

– Вы в порядке? – спросил он, протягивая ей другую, неповрежденную руку.

Она схватила его за запястье и поднялась на ноги.

– Все нормально, – тихо ответила Эйва, отпуская его.

Из разбитого носа Томпкинса хлестала кровь, заливая жилет.

– Негодяй! Вы сломали мне нос!

Оставив Эйву, Уилл подошел к советнику и, наклонившись к нему, прорычал:

– Если вы сейчас же не уберетесь отсюда к чертовой матери, я вам еще не то переломаю!

И не дожидаясь ответа, схватил Томпкинса за грудки, рывком поставил на ноги и поволок к двери.

– Если вы еще раз – когда-нибудь – хотя бы заговорите с мисс Джонс, я позабочусь о том, чтобы вас уничтожить. Уничтожить все – ваши деньги, ваше положение, вашу семью… Я заберу у вас все. У меня есть для этого средства, и вы это знаете. И поэтому подумайте, хорошенько подумайте, если вам когда-нибудь вдруг захочется вновь с ней заговорить.

Томпкинс вырвался из рук Уилла и, спотыкаясь, вывалился в коридор. Затем он обернулся и бросил через плечо насмешливый взгляд.

– Так вы из-за нее отказались от политической карьеры? Неужели она действительно того стоит?

Слова, которые в ответ на это сорвались с губ Уилла, застали Эйву врасплох.

– Вне всякого сомнения, – твердо заявил он и, схватившись за дверь, захлопнул ее перед самым носом у Томпкинса.

Уилл постоял некоторое время, пытаясь отдышаться и взять себя в руки. Чертов Томпкинс! Можно было бы и догадаться, что он во всем обвинит Эйву. Следовало первым делом встретиться с ней, вместо того чтобы шататься без толку по дому, ожидая подходящего повода для визита.

Слоан испытывал острое чувство вины из-за того, что пришлось пережить Эйве, – начиная от его ухаживаний за мисс Айзелин и завершая общением с Обществом исследования медиумизма. А теперь еще и Томпкинс… Закончится когда-нибудь это безумие?

«Да, закончится», – ответил он себе, набирая побольше воздуха в легкие. И именно сегодня, потому что Уилл собирался загладить вину перед Эйвой.

– Вы в порядке? – оборачиваясь, еще раз спросил он.

На него, растерянно моргая, смотрели большие карие глаза. Растрепанная, злая, раскрасневшаяся – никогда еще она не казалась ему такой красивой.

– Да. Вы подоспели вовремя… пока все это не закончилось еще более мерзко, чем началось.

– Прошу прощения за то, что вам пришлось это пережить. Я не думал, что он станет вас искать.

– Ну, после вчерашнего вечера это даже неудивительно. На самом деле я теперь в любой момент жду появления у своей двери длинной очереди великосветских матрон, наточивших когти против женщины, посмевшей украсть мужчину их круга. После чего я буду вынуждена объяснить им, что вся эта история с помолвкой была не более чем очередной ложью.

– Никакая это не ложь.

Эйва напряженно сдвинула брови.

– Что, простите?

– Я говорю, что история с помолвкой не ложь. У меня нет никаких причин, чтобы лгать.

– Вы шутите.

– Нет, не шучу.

В доме Эшгейта он прибегнул к выдумке, чтобы спасти репутацию Эйвы, но после этого не спал всю ночь. И чем больше Уилл размышлял, тем более разумным казалось ему жениться на Эйве. Предвыборная кампания уже не сдерживала его, а остальные аргументы Слоана не пугали. Он хотел эту женщину. Каждый день. Каждую ночь. И плевать ему на условности.

– Я хочу на вас жениться, Эйва.

– Вы хотите… жениться на мне?

– Да.

Она пристально смотрела на него, и ее лицо было непроницаемым. Интересно, о чем она сейчас думает? Привлекает ли ее идея выйти за него? Не было никаких причин, по которым могло бы быть по-другому, особенно если учесть, как пылко она ответила на его страсть. Они с Эйвой идеально подходили друг другу, и она, конечно, не могла этого не замечать.