– Так куда же мы направляемся?

– В одну компанию на Визи-стрит. Там, похоже, грядет крупное слияние.

Эйва кивнула и перевела взгляд на уличное движение и высившуюся впереди церковь Святого Павла. Конечно, они ехали на Визи-стрит. Еще одно напоминание об Уилле, поскольку именно там находился офис Северо-восточной железной дороги. Эйве не нравилось, что многое в этом городе напоминало ей о нем. Кончится ли это когда-нибудь? Сколько можно думать о его серых глазах и широкой груди? О надменном изгибе губ и поцелуях, от которых у нее шла крýгом голова?

Торопливо сглотнув, женщина прогнала эти мысли, отодвинув прошлое назад, где ему и положено быть.

Они наконец подъехали к семиэтажному зданию из красного кирпича, с отделкой из известняка и большими окнами. Кэбот помог Эйве выбраться из «брогама», и они по ступенькам поднялись к парадному входу. Тут околачивалось много народу – кто-то просто стоял и курил, кто-то делал записи в блокноте.

– Мне тоже нужно будет записывать? – озабоченно спросила Эйва у Кэбота, когда они оказались в фойе.

– Не сегодня. Вы здесь для того, чтобы наблюдать. Нам нужно подняться на четвертый этаж.

Они снова зашагали по лестнице, после чего Кэбот провел Эйву по нескольким коридорам. Через открытые двойные двери они вошли в зал, где вокруг помоста были расставлены стулья. Большинство мест было уже занято репортерами – их черные и коричневые котелки попадались на глаза Эйве повсюду, куда бы она ни повернулась. Кэбота окликали с разных сторон, и некоторое время он занимался только тем, что пожимал чьи-то руки и похлопывал кого-то по спине. Ее новый босс – легендарная фигура в газетном бизнесе, несмотря на то что он еще довольно молод.

К тому времени, когда они готовы были сесть, свободные места оставались только в задних рядах.

– Держу пари, что у вас уже есть кулуарная сенсация, – шепнул кто-то у Эйвы за спиной.

Она обернулась через плечо, собираясь спросить, что этот человек имел в виду, но Кэбот опередил ее, сказав:

– Почему бы вам не заткнуться, Дженкинс?

Мужчина отодвинулся и закрыл рот, стараясь не встречаться с Эйвой глазами.

– Что он имел в виду? – шепотом спросила она у Кэбота.

– Не обращайте внимания. Уже начинается. – Он показал на открывшуюся позади помоста дверь. – Приготовьтесь.

Все репортеры разом подались вперед, и по залу пробежал возбужденный ропот. Чтобы вызвать такую реакцию, предстоящее заявление действительно должно быть важным. Эйва понятия не имела, что тут должно произойти, но поймала себя на том, что тоже сидит на самом краешке стула.

Появившийся молодой человек положил на трибуну стопку каких-то бумаг. Эйва вытягивала шею, стараясь рассмотреть его из-за широких мужских спин и котелков. Затем из дверей появился высокий блондин, и все репортеры разом вскочили с мест, неистово выкрикивая вопросы, чтобы привлечь его внимание, – каждому из них было о чем его спросить. А Эйва не могла пошевелиться, потому что этот высокий блондин был ей хорошо знаком. Уилл. Почему он здесь, что делает на этой пресс-конференции? Он собирается произнести речь? Зачем Кэбот привез ее сюда?

В груди у женщины что-то болезненно сжалось, и она обернулась к издателю, который внимательно наблюдал за ней.

– Это шутка?

– Нет, Эйва. Я бы не поступил так с вами. Просто дайте ему шанс, хорошо?

Не ответив, она оглядела окружавших ее людей в темных деловых костюмах. Протолкнуться мимо них к выходу было невозможно. Черт! Эйва потерла переносицу и решила набраться терпения.

– Прошу вас, сядьте на свои места. Я не начну, пока кто-нибудь будет стоять, – заглушил гул толпы голос Уилла, звучавший властно и решительно. – Садитесь, садитесь все. И тогда я начну.

Хотя на это и ушло несколько минут, но журналисты все-таки угомонились, предоставив Эйве возможность как следует рассмотреть Уилла – впервые за целую неделю. Он выглядел усталым, хотя по-прежнему был очень красив. Она смотрела на него, и у нее внутри затрепетало, дыхание участилось – вполне предсказуемо. Его набриолиненные белокурые волосы были идеально причесаны, лицо – тщательно выбрито. Одет он был в безупречно сидевший деловой костюм из темно-синей шерсти, подчеркивавшей серый цвет его глаз. Со своими широкими плечами и высоко поднятым подбородком он казался повелителем всего, что его окружало. Богатый, знатный и такой недоступный – при виде этого мужчины на глазах у Эйвы выступили слезы.

– Я должна идти, – сказала она Кэботу и начала уже вставать со стула.

– Эйва, подождите. Не уходите. Обещаю: вам понравится то, что вы сейчас услышите.

С трудом сглотнув, она села и постаралась успокоиться. Пронзительный взгляд Уилла долго скользил по залу, пока не отыскал ее. По выражению его лица Эйва не могла понять, о чем он думает, но было заметно, что он вздохнул с облегчением.

– Джентльмены – и леди, – начал он. – Как всем вам известно, я получил Северо-восточную железную дорогу в наследство от отца. Приняв эту компанию, я в несколько раз увеличил ее, умножая доходы каждый год. Мы не только покрыли Соединенные Штаты сетью железных дорог, но и помогли построить надземку здесь, в Нью-Йорке. И вот теперь мне пора уйти с поста управляющего Северо-восточной железной дорогой…

Зал дружно ахнул, но репортеры очень быстро пришли в себя и снова принялись выкрикивать вопросы. Уилл поднял руки, требуя тишины.

– Обещаю, что отвечу всем, но сначала я хотел бы еще кое-что сказать.

Шум постепенно затих, и Уилл продолжил:

– Один человек, которого я очень уважаю, как-то сказал мне, что порой наступают времена, когда мы должны смириться с препятствиями, возникающими на нашем жизненном пути. Что есть нечто, чего невозможно избежать. – Он сделал паузу, и Эйва почувствовала, что ее лицо горит. Зачем ему понадобилось вспоминать об этом именно сейчас?

– Но я всегда верил в то, что люди способны меняться. Что мы вместе, как коллектив, сильнее, справедливее, умнее и вообще лучше, чем каждый из нас в отдельности. После выборов, которые должны состояться этой осенью, я надеялся вместе с Джоном Беннеттом внести реальные изменения в жизнь штата Нью-Йорк. Надеялся улучшить жизнь многих людей, надеялся дать возможность высказаться тем, кого до сих пор не слышали. Но жизнь возвела на моем пути серьезное препятствие, и теперь мне предстоит решить, что делать дальше – изменить курс или отступить.

Он тихо усмехнулся.

– Тем, кто меня знает, известно, что просто так я никогда не сдаюсь. И я понял, что способен изменить свой курс. Допускаю, что масштаб здесь несколько иной, но это не менее важно и для меня самого, и для тех, кого я люблю.

Его взгляд остановился на Эйве, и почти весь зал обернулся, чтобы увидеть, куда он смотрит. Но женщина не обращала на окружающих внимания, завороженно глядя на человека, стоявшего на помосте.

– Видите ли, есть одна леди, на которой я хочу жениться, но она не дает свое согласие, пока мы с ней находимся «не на равных», как она выразилась. Поэтому я передаю бразды правления Северо-восточной железной дорогой другому человеку, который прекрасно позаботится об этой компании. И это хорошо, поскольку, когда я стану безработным, мне понадобятся дивиденды с моих акций. – В зале раздался смех. – Наконец у меня появится время, чтобы убедить свою избранницу выйти за меня. Потому что я очень люблю ее и буду бороться за нее.

Эйва прикрыла рот ладонью. Он любит ее? Горло женщины сдавило спазмом, и ей ужасно захотелось прямо сейчас прикоснуться к Уиллу, чтобы убедиться, что это не сон.

– А теперь, – сказал он немного сердитым тоном, – я бы хотел представить вам нового хозяина Северо-восточной железной дороги, моего зятя и владельца «Ист Коаст Стил», Эмметта Кавано.

Репортеры вновь дружно вскочили с мест, выражая таким образом возбуждение и удивление по поводу этой новости. У Эйвы же от всего этого уже голова шла кругом. Так Уилл отказывается от своей компании?… И он любит ее?… Но ведь он терпеть не может собственного зятя…

На сцену поднялась массивная фигура Эмметта Кавано. Он встал рядом с Уиллом.

– Все, успокойтесь, – проворчал Кавано. – Я отвечу на все ваши вопросы относительно Северо-восточной железной дороги, а также моей компании и будущего, которое ожидает их обеих, но только если все это будет сделано цивилизованным образом, а не как во время драки в салуне на Бауэри-стрит. Итак, кто первый?


С громко стучащим сердцем Уилл толкнул дверь пустого кабинета неподалеку от того места, где репортеры по-прежнему забрасывали Кавано вопросами. Эйва стояла у окна, и ее вид успокоил его. Что бы ни произошло дальше, для него это уже не имело значения, потому что стоявшая перед ним женщина стоила того, чтобы рискнуть ради нее всем. И теперь ему нужно было просто убедить ее изменить свое решение.

Слоан шагнул вперед, и Эйва взглянула на него через плечо.

– Уилл, – тихо выдохнула она; ее глаза сияли.

– Здравствуйте, Эйва. – Он подошел, но не слишком близко, чтобы не касаться ее. Кончики его пальцев зудели от желания погладить ее кожу, но Уилл сдержался и сунул руки в карманы.

– Я не могу поверить, что вы отдали свою компанию.

– По правде говоря, не отдал, а продал. Кавано уже некоторое время уговаривал меня это сделать, и я в конце концов уступил его просьбам.

– Почему?

За последние несколько дней Уиллу много раз задавали этот вопрос, однако честно он ответил только теперь:

– Из-за вас.

– Из-за меня? Не понимаю. Когда я говорила о том, что хочу быть с мужем на равных, я не имела в виду, чтобы вы отказывались от своей компании.

– Знаю. Я не воспринял ваши слова буквально, Эйва, но понял, что вы хотели этим сказать. Много лет мне нравилось управлять Северо-восточной железной дорогой, но все это время что-то подстегивало меня двигаться вперед. Достигать большего, независимо от того, чего это стоит мне и окружающим.