После обеда учитель приступал к своим непосредственным обязанностям: занимался с Джерри фехтованием. На этих уроках присутствовал и месье Венар. Заглянув разок в «классную комнату», Лаис обнаружила, что мужчины нашли общий язык и дело: месье Венар восседал в вынесенном на лужайку кресле, Энджел учил Джерри приемам, а француз комментировал, избавляя тем самым Фламбара от необходимости напрягать связки. Дня через три Джеральд привык к молчаливости и черноте костюма нового учителя, освоился и перестал бояться Фламбара. Уроки фехтования превратились в увлекательный процесс, и сын неизменно болтал об этом за столом, вываливая на слушателей огромное количество всяческих фехтовальных терминов и постоянно порываясь продемонстрировать какой-нибудь прием.

Вечерами Энджел уходил к себе. Лаис на второй же вечер велела служанке позвать фехтовальщика к ужину, но Фламбар ответил смиренным и вежливым отказом. Из комнаты он не выходил, никто его не видел. Правда, горничная Элен шепнула хозяйке, что временами Энджел просит принести ему вечером кружку горячего отвара из шиповника, липы или ромашки. И все. Замкнутый, необщительный человек, Фламбар держался чуть в стороне от остальных, однако был со всеми вежлив, и слуги относились к нему неплохо.


В последнюю неделю августа Лаис решила дать прием. Обычно друзья навещали ее достаточно часто: то лорд Эшли заглянет на огонек, то приедет Кассандра или Фейт – им обеим Лаис бывала очень рада. Званые вечера случались в Джиллейн-Холле редко, и все же Лаис устраивала приемы, чтобы не показаться соседям негостеприимной, развлечь Тамину и Джерри и держать в форме слуг. Поэтому, едва были разосланы приглашения и назначена дата, в доме засуетились. Слуги носились туда-сюда, вытирая пыль, надраивая полы и расставляя по местам милые фарфоровые статуэтки, стоившие бешеных денег и потому хранившиеся обычно под замком. Повара метались по кухне в клубах ароматного пара, словно тени в царстве мертвых, и по всему дому разносились запахи сахарных сиропов и коптящегося мяса с пряностями.

В такие дни Лаис, как никогда, не хватало Роберта. Муж был веселым человеком и любил гостей, в его обществе никто не скучал, и приемы в Джиллейн-Холле отличались фантазией и размахом. Сейчас Лаис и вполовину так не веселилась, как тогда. Со смертью Роберта из нее будто ушла половина жизни, а оставшейся части не хватало сил, чтобы чувствовать огромную, искристую радость от тех дел, которые раньше неизменно совершались вдвоем с мужем.

Накануне званого вечера случилась неприятность: мистер Уилсон захворал, он безостановочно чихал и кашлял, и вызванный из Лестера врач посоветовал гувернеру лечь в постель и оставаться там неделю, не меньше. Джерри, обрадовавшись перспективе столь долгого перерыва в занятиях скучными науками, прыгал от радости, и Лаис пришлось сделать сыну выговор: нехорошо так ликовать, когда ближнему плохо. Барбара еле справлялась с непоседливой Таминой, и графине ничего не оставалось, как попросить Фламбара временно присмотреть за Джерри.

Она позвала фехтовальщика в кабинет. Энджел явился, как всегда, в черном, как всегда, с невозмутимым выражением лица, молча выслушал распоряжения и кивнул. Лаис немного раздосадовало такое поведение. Она тянулась к людям, которых не понимала, пытаясь их разгадать, а Энджел уж точно оказался загадочным человеком.

– Миледи, – вдруг произнес он вполголоса, когда распоряжения были даны, и немало удивил Лаис, – если вы пожелаете, я могу заниматься с Джеральдом, пока мистер Уилсон болен. – На последнем слове голос его сорвался, однако говорил Фламбар уже гораздо лучше, чем в первые дни.

– Лорд Эйвери писал, что вы владеете различными языками, – вспомнила Лаис. – Алан преподает Джеральду еще и математику, и два языка – французский и немецкий, и учит его этикету… Но ваше горло…

– Я справлюсь. Миледи.

– Это было бы замечательно, – откровенно обрадовалась Лаис. – Разумеется, я прибавлю вам жалованье.

Фламбар поморщился, будто лимон надкусил, и покачал головой.

– Как пожелаете, – произнесла несколько озадаченная графиня. Она привыкла, что люди, сами зарабатывающие себе на жизнь, обычно не отказываются, когда им предлагают еще фунт-другой. – Сегодня вечером я хотела бы, чтобы вы сопровождали Джеральда на приеме, а в десять увели и уложили спать.

Фламбар нахмурился.

– Мое присутствие необходимо? – Это он произнес уже шепотом, так что Лаис еле разобрала.

– О да. Нужно следить за Джерри и напоминать ему, как себя вести. Мисс Гривз будет присматривать за Таминой.

Фехтовальщик молча поклонился, хотя Лаис видела, что ее распоряжение не доставляет ему удовольствия.


Гости начали собираться в шесть; одна за другой подкатывали к крыльцу нарядные кареты, и из них выходили дамы и джентльмены, разодетые по последней столичной моде. В провинции тщательно следили за тем, какого цвета чулки нынче носят лондонские щеголи и удлиняются или укорачиваются шлейфы: никому не хотелось показаться неотесанной деревенщиной, пусть некоторые из лестерширских аристократов годами не выезжали из графства. Многие отправлялись в Лондон, когда начинался сезон, однако были и другие, вроде самой Лаис, которые не видели ничего особо привлекательного в бурной жизни большого и, положа руку на сердце, грязного и перенаселенного города. Большинство ее друзей придерживались того же мнения.

Одетая ради приема в прелестное платье из нежно-сливового муслина, украшенное тончайшей вышивкой в виде виноградных гроздьев, Лаис встречала гостей. Джентльмены расшаркивались, дамы весело щебетали, помахивая красочными веерами. Прием, по всем меркам, был небольшой: всего-то человек пятьдесят; залы Джиллейн-Холла могли вместить втрое большее количество гостей. Всех визитеров Лаис прекрасно знала, встречалась с ними не раз и была рада видеть. Она изо всех сил старалась поддерживать репутацию гостеприимной и щедрой хозяйки.

В столовой играл небольшой оркестр, который позже, после обеда, должен был перейти в бальный зал. Музыкантов обычно нанимали в Лестере. Дворяне в пышных париках, постепенно выходивших из моды, но все еще популярных, разговаривали, громко смеялись, отпускали шуточки, поэтому в зале стоял приличный шум. Лаис светлой тенью скользила между гостями, улыбаясь им, и в какой-то момент поймала себя на том, что ищет взглядом Фламбара.

Тот обнаружился в углу, вместе с Джерри и Таминой, нарядно одетыми и смирно сидевшими на стульях. Покрасневшая от переживаний мисс Гривз стояла тут же. При виде матери дети вскочили, и Лаис взяла в левую руку ладошку Тамины, а в правую – ладошку Джерри.

– Миледи. – Фламбар, стоявший до тех пор, прислонившись к стенке, сделал шаг вперед и поклонился. Лаис рассматривала его с некоторым удивлением. Энджел ради бала изменил своим привычкам одеваться, словно падший ангел из мрачных глубин преисподней: на нем была белая рубашка с пышным кружевным жабо, неизменные черные камзол и кафтан, черные же панталоны, белоснежные чулки и изящные туфли с металлическими пряжками. Так он выглядел похожим на нормального человека, а не на кусок мрака, вырванный неосторожными пальцами из вечной ночи.

– Мистер Фламбар, мы с детьми пройдемся по залу, а вы… впрочем, идите со мной. Барбара, вы ждите здесь, – распорядилась Лаис.

Гувернантка, явно испытывая облегчение, уселась на стул и принялась быстро обмахиваться простеньким веером.

Джерри и Тамина пребывали в чрезвычайном возбуждении, поэтому присутствие Энджела оказалось как нельзя более кстати. Стоило кому-то из детей слишком сильно разойтись, Фламбар склонялся и шептал что-то ребенку на ухо; непоседа затихал. Лаис понятия не имела, что он там шепчет. Энджел держался с большим достоинством, явно сказывалось воспитание, полученное вместе с отпрысками видного аристократа. Если бы графиня не знала, кто он на самом деле, то решила бы, что Фламбар – дворянин.

– Лаис! Эй, Лаис! – невысокая полненькая блондинка махала рукой. – Вот ты где!

– Она от нас пряталась! – укоризненно произнесла стоявшая рядом другая гостья, высокая рыжая красавица в потрясающем воображение изумрудно-зеленом платье.

– И вовсе я не пряталась, – улыбнулась Лаис, подойдя к ним. Присутствие Энджела словно давило на спину, да и подруги с любопытством поглядывали в сторону Фламбара, так что пришлось его представить: – Мистер Энджел Фламбар, учитель фехтования Джеральда. Леди Фейт Уизерби, леди Кассандра Фитчетт.

– Леди Уизерби, леди Фитчетт. – Фехтовальщик шагнул вперед и с непередаваемым изяществом склонился к руке сначала одной дамы, потом другой. А затем вдруг добавил вполголоса: – Лестершир, определенно, самое счастливое графство в Англии.

– Отчего же? – блондинка Фейт мило порозовела.

– Здесь живут такие прекрасные дамы, – искренне отвечал Фламбар. Лаис закусила губу, испытав внезапный приступ ревности. За все время пребывания в Джиллейн-Холле Энджел ей и слова не сказал вроде того, что сейчас так легко бросил ее лучшим подругам.

Кассандра, прищурившись, внимательно разглядывала фехтовальщика.

– Так вот тот самый учитель, о котором ты нам рассказывала, Лаис. Если вы фехтуете так же быстро, как расточаете комплименты, за мастера Джеральда можно не беспокоиться. Верно? – она улыбнулась мальчику.

– Мистер Фламбар меня очень интересно учит, – серьезно подтвердил сынишка.

– А еще он умеет рассказывать сказки! – добавила осмелевшая Тамина. – И с ним интересно играть!

– Надо же! – засмеялась Кассандра. – Просто клад. Вы жили в Лондоне?

– Да, миледи, – произнес Энджел, и голос его неприятно сорвался.

– Проводите детей в столовую, мистер Фламбар, – поспешно велела Лаис, подозревая, что больше Энджел говорить не сможет. Учитель взглянул на нее, как ей показалось, с благодарностью, забрал Джерри и Тамину и удалился.

– Какой милый человек, – пробормотала Фейт, провожая его весьма плотоядным взглядом.

– Какой красавчик, ты хотела сказать, – хмыкнула гораздо более откровенная Кассандра. Она раскрыла веер и яростно им замахала. – Ты почти ничего не рассказала о нем, Лаис, а между тем, он достоин внимания.