Поездку в Лион, которую она недавно планировала, придется отложить: билет на поезд был слишком дорог. Она не могла позволить себе эту роскошь в своем нынешнем положении. Лизетт была уверена, что, если бы она как-нибудь добралась до Лиона и постучалась в дом Люмьеров, они бы не отказали ей в помощи, будь она без единого су, но девушка не хотела никого беспокоить. Она должна найти работу, в этом городке и, пока не поправит финансовые дела, не может ехать в Лион.

Не теряя времени, она вышла из парка и в ближайшем киоске купила свежий номер местной газеты. Потом снова вернулась в парк и внимательно изучила страницу объявлений. В основном предлагались места для прислуги, но были и объявления с вакансиями продавщицы в модном салоне, начитанной сотрудницы для работы в частной библиотеке, помощницы продавца в скобяной лавке и временной учительницы младших классов. Сложив газету, сунула ее в сумочку. Сначала она направилась в модную лавку, но место было уже занято. На сотрудницу библиотеки, которая провела с ней беседу, Лизетт, кажется, произвела благоприятное впечатление, но, когда речь зашла о рекомендательном письме, она удивленно подняла брови.

– К сожалению, мадемуазель Декур, без личной рекомендации я не могу принять вас на работу. Видите ли, у нас хранятся очень ценные и редкие книги, и мы стараемся быть щепетильными при выборе сотрудников.

Покраснев от возмущения, что кто-то усомнился в ее честности и порядочности, Лизетт быстро вышла из библиотеки. Следующий визит она нанесла в школу, в которой срочно требовалась замена заболевшей учительнице. Но и здесь нужна была рекомендация, поэтому ей снова вежливо отказали. Наконец она отправилась в скобяную лавку, надеясь, что здесь-то уж рекомендации излишни, но ей объяснили, что им нужен продавец-мужчина.

Трезво поразмыслив, Лизетт пришла к выводу, что шансов устроиться на работу без рекомендательного письма у нее мало, и решилась на отчаянный шаг – самой составить такое. Купив несколько листов писчей бумаги двух сортов и хорошего качества, она отправилась на почту, где, пользуясь разными ручками, разной бумагой и меняя почерк, сочинила два письма, в которых характеризовалась как честный, надежный и трудолюбивый работник. На конвертах она написала: «Для всех заинтересованных лиц» и запечатала письмо сургучом. Теперь надо идти искать жилье, а завтра утром купить новую газету.

Забрав на вокзале чемоданы, Лизетт побрела по захудалой улочке, где в одном из доходных домов подыскала себе плохонькую комнату, оклеенную жуткими полосатыми желто-коричневыми обоями. Никогда еще Лизетт не приходилось жить в таком убогом месте. Кроме того, судя по звукам, доносившимся из соседних помещений, дом, мягко выражаясь, не относился к числу респектабельных. Последней ее мыслью перед сном была мысль о Даниэле. Он бы пришел в ужас при виде этой жалкой обстановки. Она остро ощутила свою беззащитность и одиночество, ее охватила тоска по его ласке и нежности. Лизетт с трудом подавила вырвавшийся из груди стон.

Утром, открыв газету, она нашла в ней два объявления, одно из них ей показалось подходящим. Это было место продавщицы в большом универмаге, находящемся на главной улице. Накануне, идя в банк, девушка задержалась у его витрины, в которой были выставлены товары высочайшего качества. Она немедленно направилась туда. Магазин только что открылся, но, несмотря на ранний час, Лизетт была не единственной, кто искал там работу. В холле уже сидели три молодые особы. Она взяла четвертый стул, и вскоре к ней подсели еще две пожилые женщины. Никто не произнес ни слова, но Лизетт почувствовала холодные взгляды, устремленные на ее дорогое платье, которое она решила снова надеть, надеясь, что это повысит ее статус в глазах нанимателей. Эти женщины, подумала Лизетт, даже не догадываются о ее бедственном положении. Ей грозит нищета, если она не получит работу.

Собеседование проходило за закрытой дверью. Две претендентки, быстро вышли из кабинета, третья задержалась в ожидании окончательного решения. Потом подошла очередь Лизетт.

Она встретилась с мадам Фабиньон, женой владельца магазина. Это была женщина с продолговатым вытянутым лицом, острыми, сверлящими глазами и ртом, искривленным в недовольной гримасе.

– Какой у вас опыт работы в качестве продавца, мадемуазель Декур? – спросила она.

Лизетт была готова к вопросу.

– Мне приходилось торговать фарфором и керамикой, – ответила она, вспомнив о том, как помогала матери Джоанны продавать разные дорогие безделушки на благотворительном аукционе, который она ежегодно устраивала в своем усаженном розами саду. – Мне также приходилось торговать антиквариатом, – добавила Лизетт.

Мадам Фабиньон не могла не обратить внимания на дорогое платье Лизетт, но больше ее волновал вопрос о моральной устойчивости молодой особы. Она понимала, что простая продавщица вряд ли могла позволить себе такие наряды. В пользу претендентки говорили ее манера держаться и хорошая речь. Кроме того, от нее исходил аромат дорогих духов. Все это давало ей основания предположить, что девушка, по-видимому, происходила из благородного, но обедневшего семейства.

– Где вы служили раньше? – продолжала она расспросы.

– В Париже.

– Вы работали в большом магазине нашего уровня?

– Не в таком крупном, но особенном.

Судя по выражению лица, хозяйка была благожелательно настроена к ней.

– Далеко же вас занесло от Парижа! Почему вы уехали из столицы?

– После того как умерли мои родители, меня ничего там не удерживало.

Мадам Фабиньон, казалось, не ошиблась в своих предположениях: девушка из порядочного семейства, но без денег. Протянув узкую руку и нервно поигрывая пальцами, она произнесла сакраментальную фразу:

– Дайте мне ваши рекомендательные письма.

Лизетт вручила обе бумаги и, затаив дыхание, наблюдала за реакцией мадам. Прочтя оба письма, которые, по-видимому, произвели на нее благоприятное впечатление, она одобрительно кивнула.

– Вы, нам подходите, мадемуазель Декур. Можете приступать к работе с завтрашнего дня. Как вам, вероятно известно, одинокие продавщицы, работающие в магазинах нашего класса, обеспечиваются жильем и находятся под постоянным надзором. Вы будете жить с другими молодыми продавщицами в общежитии при магазине. Надзор над персоналом возложен на мадам Вальверде, которая совмещает должности бухгалтера и инспектора. Как вы относитесь к дисциплине?

– Разумеется, я готова соблюдать дисциплину. Я всегда придерживаюсь правил, которые приняты в доме, – уверенно сказала Лизетт.

– У нас довольно строгие правила, и их нарушение влечет за собой немедленное увольнение. Отбой ко сну – в половине двенадцатого, по субботам – в девять часов. По воскресеньям магазин не работает, и у вас будет свободное время, разумеется, после посещения церкви. Вы получите пристойное жилье и трехразовое питание: завтрак, легкий обед – булочки с сыром или суп – и горячий ужин. Алкоголь, сигареты, заигрывания с мужчинами, работающими в нашем магазине, строго запрещены. Надеюсь, я выразилась понятно?

– Да, мадам.

– Хорошо. Сегодня можете поселиться в общежитии. Не успев порадоваться, что ей не придется платить за квартиру, Лизетт была ошеломлена другой новостью: ничтожная сумма, которую мадам Фабиньон назвала ей, была платой за двенадцатичасовой рабочий день. Несмотря на это, Лизетт покинула кабинет хозяйки в приподнятом настроении: та в заключение беседы упомянула о возможном прибавлении жалованья и повышении по службе, разумеется, если она хорошо себя зарекомендует. Неизвестно, что будет дальше, думала Лизетт, но на первое время даже эти жалкие гроши ей были нужны как воздух.

Глава 7

Через час Лизетт с двумя чемоданами в руках уже стояла у дверей общежития. Ей открыла молодая женщина, вслед за которой из кабинета вышла крупная, полногрудая особа со сверлящими стальными глазами, мрачно смотревшими из-под темных низких бровей.

– Мадемуазель Декур, – сказала она прежде, чем Лизетт успела представиться. – Вы из Парижа. Я все знаю про вас. Сразу предупреждаю: всякие столичные замашки я здесь не потерплю. От вас на работе требуется полная отдача, не знаю пока, в какой отдел вас назначат. Но здесь, в общежитии, необходимо строжайшее соблюдение всех правил. Они вывешены над кроватью в вашей комнате. У вас есть свое черное платье для работы?

– Нет.

– Тогда вам придется взять напрокат два платья на полтора месяца. Это ваш испытательный срок. После этого, если вас возьмут в штат, вы получите платья, которые сошьют по вашему размеру в пошивочном цеху. – Женщина скользнула взглядом по двум ее чемоданам.

– Когда распакуете свои вещи, спускайтесь вниз.

С величественным видом, щелкнув пальцами, она позвала служанку.

– Мари, проведи мадемуазель Декур в гардеробную, а потом на третий этаж. В комнате окнами на север есть пустая кровать.

Поднимаясь по лестнице за служанкой и волоча вверх чемоданы, Лизетт решила, что мадам Вальверде, пожалуй, еще большая сволочь и тиран, чем мадам Фабиньон. Однако это ее не особенно волновало: Лизетт чувствовала, что способна выдержать самые суровые условия. Сейчас главное для нее – накопить денег, чтобы выжить.

Гардеробная на втором этаже была сплошь увешана черными платьями, болтающимися на вешалках. Поставив багаж на пол, девушка растерянно смотрела на это унылое зрелище.

– Нельзя сказать, что от них пахнет плесенью, но все же скажите, они хотя бы чистые? – спросила она служанку.

Мари поспешила заверить ее, что все абсолютно чисто.

– Не беспокойтесь! Каждую вещь сначала стирают в прачечной и только потом выдают новичку. Все вполне можно носить. Вот здесь отдельно лежат белые воротнички и шейные платки. Выберите, что вам понравится, но помните: все должно быть накрахмаленным и без единого пятнышка. Вы тоже можете пользоваться прачечной и гладильной комнатой.