— Я думаю, мадам… Нет, я уверена, — проговорила Арабелла, гордо выпрямившись, с решительным блеском в глазах, — что никто из нашей семьи не прошел бы мимо человека, нуждающегося в помощи! Этому нас всегда учил папа!

Леди Бридлингтон с тревогой подумала, что преподобный Генри Таллант со своими взглядами не только является серьезной помехой в карьере дочери, но и может косвенно повлиять на ее, леди Бридлингтон, устроенную и комфортную жизнь. Она, конечно, не могла объяснить это Арабелле и, откинувшись на подушки, сказала слабым голосом:

— Хорошо, моя дорогая. Но если об этом узнают в свете, о тебе может сложиться соответствующее мнение.

В свете еще только могло сложиться соответствующее мнение, а вот слуги леди Бридлингтон после этого случая сразу поняли, что прибывшая гостья занимает отнюдь не самое высокое положение в обществе. Личная служанка ее светлости — старая дева, среднего возраста, с грубыми чертами лица, причесывая вечером свою госпожу, осмелилась заметить, что мисс не производит впечатление девушки из богатой, благородной семьи.

Леди Бридлингтон обычно позволяла мисс Кларе Кроул некоторую вольность в общении с ней, но эти слова не могли не взволновать ее. Не хватало еще, чтобы слуги, которые любили обсуждать людей из высшего света, поделились этим мнением со своими знакомыми. Тогда слухи поползут по всему городу и неминуемо достигнут ушей хозяек других благородных домов. Леди Бридлингтон, придав своему голосу некоторую строгость, коротко и ясно объяснила служанке, что мисс Таллант принадлежит к очень знатному роду, но ее семья живет на севере, а там придерживаются своих обычаев, которые жителям Лондона иногда кажутся странными. Мисс Кроул, немного испуганная реакцией хозяйки, сказала, правда, с некоторой иронией:

— Я так и подумала, ваша светлость. — А потом, поймав в зеркале взгляд леди Бридлингтон, добавила подобострастно: — У мисс такая прекрасная речь, что никто и не догадается, что она приехала с севера.

— Конечно! — холодно сказала леди Бридлингтон, забыв о том, что сама испытала облегчение, когда Арабелла произнесла свое первое приветствие при встрече с ней — в речи девушки не было никакого акцента. Не раз она с ужасом представляла, что ее крестница будет говорить на каком-нибудь йоркширском диалекте. Леди Бридлингтон не знала, что это заслуга преподобного Генри Талланта, который был очень требовательным в этом отношении к своим детям и не позволял им небрежности в речи. Он недовольно хмурил брови даже тогда, когда Бертрам и Гарри в шутку разыгрывали перед домашними сценки из фермерской жизни с использованием жаргонных словечек.

Мисс Клара Кроул, возможно, и изменит свое мнение, а вот сама леди Бридлингтон не могла успокоиться. Поведение Арабеллы вызывало у нее серьезное беспокойство, и она в ожидании предстоящего вечера слегка нервничала.

Главным козырем Арабеллы должна была стать ее внешность, и поэтому леди Бридлингтон попросила оценить туалет девушки и наложить последние штрихи саму мисс Кроул. Та сначала была очень недовольна тем, что ей придется заниматься мисс Таллант, но увидев, как идет Арабелле ее наряд из ярко-желтого крепа и с каким вкусом наброшена на ее плечи блестящая шаль, сразу оттаяла и вспомнила, что уже много лет не наряжала молодую красивую девушку. Однако даже опытный глаз не мог найти погрешности в туалете Арабеллы. Волосы ее были высоко подняты, а два небольших локона, закрывая уши, красиво оттеняли нежное лицо. Мисс Кроул лишь попросила разрешения Арабеллы поправить цветы в ее прическе. Одним ловким движением она повернула букетик искусственных роз и, отступив назад, взглянула на девушку. Результат превзошел все ее ожидания, и, довольная собой, мисс Кроул, не удержавшись, сказала: «Мисс, вы будете первой красавицей на вечере!»

Арабелла, не зная, чего стоило критически настроенной мисс Кроул сделать ей такой комплимент, лишь беззаботно рассмеялась. Несмотря на всю важность предстоящего испытания, настроение у нее было бодрое, чему немало способствовали роскошные цветы, которые она получила около часа назад — ее первые цветы в Лондоне! Открыв коробку, Арабелла обнаружила в ней роскошный букет, перевязанный длинной желтой лентой — какая удача! — и карточку лорда Флитвуда. Мисс Кроул увидела эту карточку на туалетном столике Арабеллы, и изумлению ее не было предела.

Леди Бридлингтон, увидев крестницу перед началом обеда, осталась довольна и вспомнила, что у мисс Софии Тил всегда был отменный вкус. Арабелле очень шел изящный желтый наряд. Лиф платья с узкой вставкой из белого атласа был украшен застежками в виде крохотных розочек, гармонирующих с букетиком цветов в прическе. Украшений на девушке было немного — лишь кольцо, подаренное ей отцом, и бабушкино ожерелье из жемчуга. Леди Бридлингтон хотела позвать Клару, чтобы та принесла из шкатулки хозяйки два золотых браслета с жемчугом, но потом передумала, решив, что тонкие нежные руки Арабеллы не нуждаются в украшениях. К тому же, на девушке будут длинные перчатки, так что браслеты не нужны вовсе.

— Замечательно, моя дорогая! — одобрительно сказала крестная. — Не зря я послала к тебе Клару. Но откуда эти цветы?

— Их прислал лорд Флитвуд, мадам, — гордо ответила Арабелла.

Крестная приняла это известие до обидного равнодушно.

— Да? В таком случае, мы непременно увидим его сегодня вечером. Но ты не должна рассчитывать на то, что гостей будет слишком много. Конечно, я надеюсь, какая-то часть приглашенных все-таки окажет нам честь своим присутствием. Но сезон только начался, так что не стоит расстраиваться, если многие не придут.

Но леди Бридлингтон ошибалась. К половине одиннадцатого ее дом был полон гостей, а она продолжала стоять у главной лестницы, встречая опоздавших. Такого еще не было! Даже Уайнфлиты, которых она вовсе не ожидала увидеть на своем вечере, были здесь. Миссис Пенкридж пришла одной из первых, в сопровождении своего щеголеватого племянника, мистера Эпуорта. Обычно надменная, с Арабеллой она вела себя на удивление просто, забыв о своем высокомерии. Лорд Флитвуд привел своего закадычного друга, мистера Освальда Уоркуорта. Оба были галантны, веселы и ни на шаг не отходили от Арабеллы. Леди Самеркоут пришла с двумя сыновьями, а Киркмитчелы — со своей угловатой дочерью. Лорд Дьюсбери так и не появился, зато сэр Джефри Мокэмб был среди первых гостей, как и Аккрингтоны, Чарнвуды и Сефтоны. Леди Сефтон очень тепло разговаривала с Арабеллой и пообещала прислать ей приглашение на свою знаменитую ассамблею в «Олмэк», так что гостей оказалось неожиданно много. Леди Бридлингтон давно уже отослала Арабеллу наверх и сама собиралась покинуть свой пост, когда прибыл последний гость — мистер Бьюмарис. Он неторопливо подошел к хозяйке и вежливо поприветствовал ее. Сердце часто забилось в груди леди Бридлингтон, рука, сжимавшая веер, едва заметно дрожала — вечер обещал стать настоящим триумфом. Но она, стараясь не выдать своего волнения, довольно спокойно ответила на приветствие, поблагодарив его за то, что он приютил ее крестницу в Лестершире.

— Не стоит благодарности, мадам, — сказал мистер Бьюмарис. — Надеюсь, мисс Таллант благополучно добралась до города?

— Да, конечно! Я так признательна, что вы приходили справиться о ней. К сожалению, нас не было дома. Мисс Таллант сейчас с гостями. Ваша кузина леди Уайнфлит тоже здесь.

Он поклонился и пошел за хозяйкой в гостиную. Минуту спустя Арабелла, окруженная вниманием лорда Флитвуда, мистера Уоркуорта и мистера Эпуорта, заметила мистера Бьюмариса, который направлялся к ней, обмениваясь на ходу приветствиями со своими друзьями. До сих пор она думала, что среди присутствующих мужчин лучше всех одет мистер Эпуорт. Больше всего Арабеллу в его костюме поразило невероятное количество булавок и цепочек. Но как только девушка увидела высокую, мужественную фигуру мистера Бьюмариса, она поняла, что мистер Эпуорт со своими накладными плечами, осиной талией и сверхмодным камзолом выглядит просто нелепо. Строгий костюм мистера Бьюмариса был полной противоположностью экстравагантной и безвкусной одежде племянника миссис Пенкридж. В нем преобладали белые и черные тона; украшений было немного — лишь один брелок и перламутровая заколка, сверкающая в причудливых складках его шейного платка. В его одежде не было ничего кричащего, вызывающего, но наряды других мужчин померкли на этом, казалось бы, скромном фоне.

Он подошел к Арабелле, улыбнулся, взял ее руку и быстрым, мягким движением поднес к своим губам.

— Добрый вечер, мисс Таллант, — сказал он. — Я счастлив, что мне предоставилась возможность вновь встретиться с вами.

— Какая несправедливость! Какая чудовищная несправедливость, — пропел мистер Эпуорт, бросив лукавый взгляд на Арабеллу. — Вам с Флитвудом удалось опередить всех остальных. Нехорошо.

Мистер Бьюмарис взглянул на него с высоты своего роста, видимо, раздумывая, стоит ли отвечать этому кривляке, и, решив, что не стоит, вновь обратился к Арабелле:

— Скажите, как вам понравился Лондон? То, что вы ему понравились — это очевидно… Не хотите ли бокал лимонада?

Это предложение тут же напомнило Арабелле обед в охотничьем домике. Она вскинула голову и вызывающе взглянула на мистера Бьюмариса. Теперь она знала, что в знатных домах не убирают со стола вино после первого блюда, и подумала с подозрением, уж не смеется ли он над ней… Но его лицо оставалось серьезным, взгляд прямым. Однако не успела Арабелла ответить, как вмешался лорд Флитвуд и на свою беду воскликнул:

— Конечно, хочет! Уверен, вы умираете от жажды, мадам, и я немедленно принесу вам лимонад!

— Очень хорошо, Чарлз! — добродушно сказал мистер Бьюмарис. — А я предлагаю вам, мисс Таллант, покинуть эту толчею и перейти в более спокойное место.

Арабелла ничего не ответила и он, приняв молчание за согласие, повел ее к пустовавшему в этот момент дивану у стены. Как ему удалось пройти через такую толпу, не потревожив особенно ни одного из оживленно беседующих гостей, осталось для Арабеллы загадкой. Легкое прикосновение к мужскому плечу, поклон или улыбка даме, и вот они уже у цели. Он сел рядом с Арабеллой, немного развернувшись, чтобы видеть ее лицо, положив одну руку на спинку дивана, а другой непринужденно играя своим моноклем.