Когда же они снова встретятся? Как же они тогда будут счастливы! Она укроется в его объятиях, она попросит Жоффрея поцеловать ее и прижать к себе крепко-крепко!.. И Анжелика заснула, обняв подушку из грубой ткани, надушенную лавандой.
Глава 19
Анжелика сняла тяжелую деревянную створку, затем начала сражение с окном, зеленоватые стекла которого скреплял свинцовый переплет. Наконец ей удалось его открыть. Нужно быть настоящим парижанином, чтобы спать при закрытых окнах в такую жару. Она глубоко вдохнула свежий утренний воздух, потом выглянула на улицу и застыла в немом восхищении. Комната находилась в другой части дома, и окна ее выходили не на улицу Ада. Перед молодой женщиной сверкало зеркало воды, гладкое, вызолоченное первыми лучами солнца; по воде скользили лодочки и тяжело плыли груженые баржи.
На противоположном берегу в густом тумане ярким белым пятном выделялось суденышко с прачками. До Анжелики доносились их крики, стук вальков, возгласы речников и ржание лошадей, которых слуги вели к водопою.
Ноздри раздражал сильный и между тем неприятный сладковато-гнилостный запах. Анжелика перегнулась через подоконник и увидела, что деревянные сваи, поддерживающие дом, уходят в илистое дно, а рядом с ними свалены кучи гниющих фруктов, над которыми вьется целый рой ос.
Справа, в конце острова, находилась маленькая пристань, заполненная сейчас лодками. Из них выгружали вишню, груши и виноград. Мальчишки-оборванцы с на редкость красивыми лицами, усевшись на носах лодок, грызли яблоки: они откусывали от плода кусок побольше, а остальное швыряли в реку. Небольшие волны сначала подталкивали надкушенные яблоки к стенам домов, а потом они медленно погружались в непрозрачную речную воду. Деревянный мостик, выкрашенный в ярко-красный цвет, соединял Сите с маленьким островком.
За судном с прачками начиналась длинная пристань, вся загроможденная лодками торговцев. Там лежали горы бочонков и каких-то мешков, и там же можно было запастись сеном для конюшен из огромных стогов.
Речники баграми цепляли плоты, которыми сплавляли лес, подтягивали их к берегу, где нанявшиеся на работу бродяги подхватывали бревна и тащили их в одну кучу.
И на всю эту утреннюю суету лился нежный золотисто-медовый свет, придавая каждой сценке на берегу акварельную размытость, словно погружая город в царство мечты; иногда пастельные оттенки взрывались сверкающей белизной отраженного в реке полотна, которое стирала прачка, или ее чепца, или ослепительной чайки, садившейся на воду.
— Сена, — прошептала Анжелика.
Сена — это Париж. Разве не изображен на гербе города серебряный корабль, символизирующий заслуги торговцев, которым город обязан своим богатством?
Накануне Анжелика видела лишь пыльные, зловонные улицы. Но сегодня Париж открылся ей с новой стороны, и это чуть-чуть примирило ее с городом. Она с надеждой думала о предстоящих ей хлопотах.
Для начала нужно идти в Тюильри просить аудиенции у Великой Мадемуазель. Ей можно прямо описать ситуацию: муж пропал, дом опечатан, никто ничего не знает, никакого объяснения она не получила. Лишь от родственника-прокурора ей удалось кое-что узнать, но до него долетело только эхо случившегося. У своей сиятельной подруги Анжелика надеялась выведать, не плелись ли вокруг Жоффрея интриги, приведшие к его аресту. Быть может, Великая Мадемуазель устроит ей аудиенцию у короля? Ведь если король подписал указ об аресте без суда и следствия, то на каком основании? Анжелика должна узнать причину! Время от времени она спрашивала себя: а если все это только плод ее воображения? Она вспоминала атмосферу всеобщего ликования в Сен-Жан-де-Люзе, царившие там счастье и роскошь; каждый думал только о нарядах и драгоценностях, о том, как бы получить удобное место в соборе или в кортеже, и как бы ничего не пропустить.
Но внезапно голос Жоффрея замолк для Анжелики.
Пустота. Она вдруг ощутила страшное одиночество.
В дверь постучали.
Вошла служанка Ортанс с кувшинчиком молока в руках.
— Молоко для малыша, мадам. Я сбегала с утра пораньше на площадь Пьер-о-Лэ, крестьянки только-только приехали. Так что молоко у них еще совсем теплое, свежее.
— Как вы добры, моя милая, что так позаботились о нас. Нужно было разбудить девушку, что приехала со мной, и отдать кувшин ей, чтобы вам самой сюда не подниматься.
— Мне хотелось посмотреть, проснулся ли малютка. Я так люблю детей, мадам! До чего жаль, что мадам Ортанс своих поручает кормилице. Полгода тому назад я отнесла нашу новорожденную в деревню Шайо. И каждый день у меня сердце кровью обливается, как подумаю, что она умрет: у кормилицы молока-то почти не было, я думаю, что она ее кормит «мьоле» — хлебом, вымоченным в воде и вине.
Служанка была круглолицая, с румяными щеками и наивными голубыми глазами — Анжелика почувствовала к ней внезапный прилив симпатии.
— Как тебя зовут?
— Барба, мадам, и я к вашим услугам.
— А знаешь, Барба, я сначала кормила моего ребенка сама, так что надеюсь, он будет расти сильным.
— Ничто не заменит материнской заботы, — с чувством произнесла Барба.
Флоримон проснулся. Он сел, схватившись ручонками за бортики кровати, и принялся рассматривать черными блестящими глазками новое лицо.
— Ты мое сокровище, моя сладкая малютка, привет, моя радость! — мурлыкала девушка, беря на руки малыша, влажного после сна.
Она понесла его к окну, чтобы показать лодки, чаек и корзины с фруктами.
— Как называется эта пристань? — спросила Анжелика.
— Сен-Ландри, фруктовая пристань, а дальше — Красный мост, он ведет к острову Сен-Луи. Напротив него тоже разгружается много лодок. Есть пристань, куда свозят сено, лес, зерно и вино. Эти товары, по большей части, предназначены для богатых господ из ратуши, вон того низкого здания на другом берегу.
— А что за площадь перед ней?
— Гревская площадь.
Барба прищурилась, чтобы получше рассмотреть.
— А сегодня на площади много народа! Наверняка кого-то повесили.
— Как повесили? — ужаснулась Анжелика.
— Мадам, там место казни. Мне из моего слухового окошка все видать, я еще ни одной казни не пропустила, хоть площадь и далеко. Но это и хорошо, что далеко, у меня чувствительное сердце. Чаще всего вешают, но пару раз и головы рубили, а однажды сожгли колдуна.
Анжелика отшатнулась от окна. Теперь открывающийся оттуда вид не казался ей таким радостным.
Она оделась достаточно элегантно, ведь ей предстояло отправиться в Тюильри, и попросила Марго взять накидку и сопровождать ее. За Флоримоном присмотрит девочка-нянька, а за ними обоими — Барба. Анжелика радовалась тому, что служанка, сначала испугавшаяся мавра, теперь явно не собиралась оставлять свое место. Это важно для Ортанс, у которой служило совсем мало прислуги. Кроме Барбы, на хозяйстве еще были судомойка и слуга, который носил воду и дрова для растопки, занимался свечами и мытьем полов.
— Боюсь, ваш экипаж не будет таким блестящим, как прежде, — сказала Марго, поджав губы, — случилось то, чего я и опасалась, мадам. Слуги и кучер сбежали. Управлять каретой некому и ходить за лошадьми — тоже.
После секундного замешательства Анжелика обрела хладнокровие.
— Ну и пусть, оно к лучшему. У меня с собой всего четыре тысячи ливров. Я отправлю маркиза д’Андижоса в Тулузу за деньгами. Но поскольку наше будущее туманно, мне все равно нечем платить слугам. Я продам лошадей и карету владельцам общественной конюшни, а мы… Что ж, мы пойдем пешком. Очень хочется посмотреть на город.
— Мадам не отдает себе отчета в том, насколько грязно на улицах! Кое-где лужи с нечистотами по самые лодыжки.
— Сестра сказала, что, в деревянных башмаках можно легко пройти по грязи. Ну, Марго, дорогая, не ворчи! Мы идем смотреть Париж, разве это не чудесно?
Спустившись вниз, Анжелика увидела в прихожей Франсуа Бине и маленького музыканта.
— Спасибо за вашу верность, но я полагаю, что отныне наши пути разойдутся, так как мне нечем платить вам. Бине, если хочешь, я рекомендую тебя герцогине де Монпансье. Учитывая твой успех у нее в Сен-Жан-де-Люзе, думаю, она возьмет тебя к себе или же найдет тебе место у какого-нибудь дворянина.
К ее безмерному удивлению, молодой ремесленник отклонил предложение.
— Благодарю, мадам, за вашу доброту, но, думаю, я просто наймусь на службу к цирюльнику.
— Но ведь ты самый искусный цирюльник Тулузы! — возразила Анжелика.
— К несчастью, я не смогу найти иную работу в этом городе, гильдии мастеров здесь — закрытые сообщества.
— Но при дворе…
— Добиваться признания светских людей, мадам, дело долгое и утомительное. А когда речь идет о скромном ремесленнике вроде меня, то лучше не оказываться вдруг и сразу в центре всеобщего внимания. Одно слово, один ядовитый намек — и вы падаете на дно и оказываетесь в такой нищете, какая вам никогда бы не грозила, оставайся вы в тени. Милость вельмож — особа ветреная. Если у вас есть имя, оно может погубить вас.
Анжелика пристально поглядела на Бине.
— Ты хочешь дать им время забыть, что ты был цирюльником графа де Пейрака?
Он опустил глаза.
— Сам я никогда не забуду его, мадам. Пусть мой хозяин расправится со своими врагами, и я тут же вновь буду к его услугам. Но я — лишь простой цирюльник.
— Ты прав, Бине, — сказала с улыбкой Анжелика, — и мне нравится твоя честность. Нет никакой нужды в том, чтобы из-за нас ты попал в немилость. Вот сто экю и пожелание удачи в придачу.
Молодой человек поклонился и вышел, забрав свой сундучок с инструментами.
— Ну а ты, Джованни, хочешь ли ты, чтобы я устроила тебе встречу с месье Люлли?
"Анжелика. Королевские празднества" отзывы
Отзывы читателей о книге "Анжелика. Королевские празднества". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Анжелика. Королевские празднества" друзьям в соцсетях.