– Да, с бракованными узлами всегда проблем не оберешься, – гремит в наушниках голос Кувалды. – Только при чем здесь дети?

– Мне кажется, ты немного перепутал, Кувалда, – улыбаюсь я. – Мы говорим не о технике, а о нерушимости брачных уз.

– Ах да, понял. Брак – дело серьезное. А я-то думал, мы про детей.

– Хм, не знаю, Кувалда. Поставить тебе какую-нибудь песню?

– И то верно, ангел. Мы тут с ребятами в гараже хотели послушать «Летучую мышь из ада» Митлоуфа, если не внапряг.

– Конечно, без проблем.

Как бы я ни старалась поднять музыкальный рацион своей передачи до удобоваримого уровня, за вкусы своих постоянных слушателей я не в ответе.

Нерушимость брачных уз. Тему сегодняшней дискуссии подняла Глэдис – да, я по-прежнему веду шоу, во всяком случае, до пятницы. Она только что обнаружила, что ее сноха Мэнди наставила рога своему мужу Майклу с мастером, который пришел устанавливать домашний кинотеатр. Судя по всему, установив систему и вручив инструкции, он под замечательное звуковое сопровождение решил наглядно продемонстрировать, как пользоваться «ручной настройкой». Как потом выяснилось, Мэнди также переспала с газовщиком, наладчиком стиральных машин, почтальоном и всеми остальными представителями противоположного пола, когда-либо переступавшими порог семейного гнездышка этой милой четы, за исключением разве что члена секты «Свидетелей Иеговы» (остается надеяться). Глэдис дозвонилась первой и сразу придала ускорение нашей дискуссии.

– После того как Майкл обо всем узнал, на нем лица нет, бедняжечка, – жалуется она, нисколько не стесняясь полоскать грязное белье своей семьи в радиоволнах нашего эфира. – А ведь он был предан девчонке как старый пес. Я ему сказала: «Майкл, да не стоит она тебя. Гони ее в шею и найди себе приличную девушку, которая не станет крутить шашни с первым встречным». А он так к ней привязан, к этой уличной девке, так привязан – вот и мается, бедолага.

Глэдис смачно отхлебывает чай, а я, пользуясь моментом, выбираю следующую запись, принципиально решив ничего не напоминать своей пожилой собеседнице. Предоставим ей сколько угодно делать вид, будто запамятовала, что «святой Михаил», «преданный старый пес», и сам пускался во все тяжкие и время от времени примыкал к шайке бродячих собак, о чем Глэдис лично призналась в прямом эфире. На мой взгляд, этот четвероногий просто встретил в уличной кошечке Мэнди родственную душу. Мне только остается, не вмешиваясь в лиричные рассуждения Глэдис о супружеской верности, молча поражаться подобным парам. Если они с самого начала собирались друг друга обманывать, чего же ради тогда сходиться и корчить друг перед другом преданность? Или именно в этом и заключен весь смысл их отношений? Если судьбе было угодно свести людей, склонных к измене, может, так и надо? Семейная стабильность им в радость, а заодно можно и на стороне интрижки заводить. А может быть, такие отношения стали нормой наших дней? Кстати, не далее как сегодня утром мы с Дэном прочли в «светских бреднях», что тридцать процентов пар не моногамны. Так что если дела и на самом деле обстоят столь плачевно, тогда разговоры о верности попросту неактуальны.

Хотя тему для сегодняшней беседы выбрала не я, против ничего не имею. Неплохо послушать другие мнения, чтобы самой хоть чуть-чуть навести в мыслях порядок: после того как мы с подружками мило побеседовали за карри, в голове носятся всевозможные гипотезы, как стая борзых за зайцем. Я превратилась в Фому неверующего. Стоит только закрыть глаза – сразу представляются горячие ванны, бикини и сцены, которые могут происходить разве что в порнофильме дрянного пошиба. Причем, что самое неприятное, – Коннор неизменно исполняет главные роли, в то время как его лидирующая партнерша – Хани-Милашка (никогда не видела эту девицу, но в моих фантазиях она как две капли воды похожа на Барби, что, думаю, недалеко от истины). Неприятно сомневаться в близком человеке, но, учитывая, какое нас разделяет расстояние, все может случиться. Как представлю его с другой женщиной, наизнанку выворачивает. Коннор Маклин принадлежит мне. Он мой уже тринадцать лет. Его тело – моя собственность: я холила ее, мяла, гладила и облизывала примерно (специально подсчитала на калькуляторе) сорок четыре процента своей жизни. Это моя территория, я взрастила ее, точно клумбу с нежными тропическими цветами. И если кто-то другой сунулся с лейкой в мои оранжереи, тогда они мне больше не нужны. Правда в том, что, когда Коннор уезжал, у меня и в мыслях не было, что он способен изменить, однако Кери заронила семя сомнений в благодатную почву.

Лелея недобрые мысли и, по обыкновению, упрекая себя в нелепой подозрительности к человеку, который до недавнего времени был мне ближе отца с матерью, сегодня поговорила с Коннором. Судите сами:

– Ну как, Кон, попробовал у себя в Америке что-нибудь новенькое?

– Наподобие чего?

– Ну, какие-нибудь американские штучки?

«Не глупи! Горячие ванны, что же еще! Большие пенные ванны, в которых плещутся девицы!»

– А-а, ну да. Здесь очень большие порции. Если не поостерегусь, малышке будет за что ухватиться, когда я приеду. Пирелли и Келли угостили меня своими любимыми пончиками, и я ими буквально объедаюсь.

«Да что ты? Это, случайно, не те силиконовые тыквы, которые крепятся у них на грудной клетке?»

– А в отеле есть где заняться спортом? Поплавать, скажем, или поваляться в джакузи?

«Ну вот, все-таки произнесла».

– О да. Отличная штука. Тебе наверняка бы понравилось. Здесь принято устраивать вечеринки в бассейнах, все ходят в купальниках – я тоже побывал у пары-тройки друзей. Умора.

«Ага, я сейчас просто лопну от смеха. Ха-ха». Завести разговор о звездно-полосатых бикини у меня духу не хватило, так что я поспешно сменила тему:

– А с кем-нибудь из своих старых знакомых в последнее время, случайно, не общался?

«Или моих старых знакомых?»

– Да так, кое с кем. Надо было посоветоваться по работе с ребятами, узнать кое-что насчет шоу. Только дорого очень выходит из здешних отелей разговаривать. Тихий ужас.

– Да уж точно. Говорят, электронная почта обходится куда дешевле.

Я уже веду себя, как та противная женщина-полицейский из сериала про доблестных стражей порядка, которая пытается расколоть злостного нарушителя.

– Ага. Собственно, поэтому я и пишу тебе временами – на звонках экономлю. Только ведь ты не очень-то любишь сообщения получать. Ведь правда, мой Ангел. Не в твоем вкусе.

«Да уж, в отличие от этой дуры Кери Дивайн».

– Мне просто очень нравится слышать твой голос, Коннор.

– И мне твой, малыш; сразу забываешь обо всех горестях.

– Спасибо и на этом. – «Мне сейчас не до комплиментов, я хочу услышать ответы!» – А больше ты никому не писал?

– Например?

– Ну-у, я не знаю. Скажем, кому-нибудь; хлопотно все это: пока напишешь, пока дойдет, а тебе надо руки беречь, ты же у меня оператор как-никак. Вдруг связки растянешь, ха-ха.

Жалкая попытка, согласна: не умею людей подлавливать.

– Хм, ну хорошо. Ты об этом не волнуйся, малыш. Я никому, кроме тебя, не пишу, только по работе и все, так что как-нибудь обойдется, не растяну.

Вот так-так. Откровенная ложь; хотя вполне возможно, у него попросту вылетело из головы, что он посылал сообщение моей обольстительной подруге и секретничал с ней о горячих ваннах и прочем. А как запросто рассказывает о вечеринке в бассейне, будто речь идет о боулинг-клубе! Да, во мне пробуждается подозрительность. Вы думаете, я мыслю нелогично?

Как жаль, что Коннор не может быть здесь, на виду, чтобы я знала, чем он занимается или хотя бы с кем. Вот ведь номер: и я еще собираюсь за него выходить! Да разве такое возможно, если у меня уже сейчас возникает потребность надеть на него поводок (не подумайте каких-нибудь сальностей) и привязать к ближайшему столбу, чтобы не спускать с него глаз. Какая паранойя! Уж поверьте, это совсем не в моем характере – просто обстоятельства слишком быстро изменились. Я впервые оказываюсь в подобной ситуации: в последний раз я чувствовала себя такой беспомощной и напуганной, когда впервые вошла в двери школы Святой Бригитты, где у меня не было ни одной близкой души (и где в самом скором времени обрела свою любовь).

Я все это говорю к тому, чтобы вы не подумали, что раз мы обсуждаем вопрос неверности, то я размышляю об этом каждый день. Вовсе нет. Иногда я прекращаю беспокоиться, что Коннор мне изменит, и переключаюсь на страхи по поводу неизбежного краха моей карьеры. Да, невеселые мысли. А ведь когда-то жизнь была прекрасна и удивительна. Сейчас же такое чувство, будто стоит мне решить одну проблему, как за углом уже подстерегает другая, чтобы бросить семя тревог и волнений, взрастив очередной седой волос на моей голове. Как бы такими темпами не стать к тридцати годам этакой бодрящейся бабулькой вроде нашей Глэдис.

Кстати говоря, раскрутив столь противоречивую тему, она втихую смылась в больницу, где на благотворительных началах навещает больных. Я же, предвкушая завершение мучительной для меня темы, приветствую последнего на сегодняшний день слушателя.

– А-а, Тирон, старый приятель, – радостно чирикаю я, когда Митлоуф, в последний раз хлопнув крылом, стремительно улетает из эфира. – Как поживаешь?

Взглянув на часы, думаю: «Так, без четверти три. Вполне возможно, их отпустили пораньше переодеться на физкультуру – только положа руку на сердце что-то не верится». Ладно, пусть хоть сегодня передохнет – не буду про школу спрашивать.

Тирон, шмыгнув носом, тихо вздыхает.

– Мать загуляла от отца, – печально говорит он. – Поэтому он и ушел.

Смотрю на Дэна – тот ободряюще улыбается.

– А сколько тебе тогда было? – мягко спрашиваю я.

– Да маленький совсем. Лет шесть, но я помню, как они скандалили и дрались. А мой брат постарше, он мне потом и рассказал, из-за чего все вышло-то. Мать связалась с братом нашего отца, там была мощная заварушка, и он загремел в тюрягу, так что наш старик ушел, а мамуля спилась. Теперь и не просыхает.