Отпив немного воды, Рози подняла голову и слабо улыбнулась Кевину.

Он улыбнулся ей в ответ. Но улыбка получилась грустной, а в глазах его застыла боль. Рози знала, что эта боль – отражение глубокого, почти непереносимого горя, переполнявшего все его существо. Она подавила вздох, испытывая жгучее чувство жалости к брату.

Но она также была уверена в жизнестойкости и силе воли Кевина, благодаря которым он будет жить несмотря ни на что. Глядя на Кевина, Рози отметила про себя, что страдания из-за Санни не слишком отразились на его внешности; не повредила и та жизнь, которую ему приходилось вести как тайному агенту. Брат ее и сейчас красивейший из мужчин: крепкий, рослый, сильный, с мужественным и обаятельным лицом киногероя.

В этот вечер сходство Кевина с матерью было особенно заметно. Мойра Мадиган, приехавшая из Дублина в Нью-Йорк молодой девушкой, была уроженкой Костелло. «Я – черная ирландка»,– частенько говорила она детям, гордясь своим происхождением. По словам матери, род Костелло вел свое начало от одного испанского моряка, заброшенного судьбой в Ирландию еще во времена королевы Елизаветы I. Король Испании Филипп II послал к берегам Британии многочисленную армаду военных кораблей, многие из которых затонули во время страшного шторма, разбившись о прибрежные скалы Изумрудного Острова[3]. Команду подобрали ирландские рыбаки. Многие из спасшихся так и остались жить в Ирландии, среди них испанский моряк по имени Хосе Костелло, ставший основателем рода Костелло. По крайней мере так рассказывала им мама, и они выросли с уверенностью, что все это – чистая правда.

И конечно, никто бы не стал отрицать, что Кевин Мадиган со своими смоляными волосами и черными, сверкающими, как обсидиан, глазами действительно был «черным ирландцем».

– Ты что-то приумолкла, Рози. О чем задумалась?

– Я думала о том, как ты сегодня похож на маму, Кевин. Вот и все.

– Мама бы очень гордилась тобой, твоими успехами. И отец тоже. Я помню, как мама поддерживала твое увлечение шитьем и придумыванием одежды, когда ты была еще совсем маленькой.

– Да, я тоже помню. Думаю, они бы гордились нами обоими. У нас все впереди – мы здоровые, разумные люди, занимаемся любимым делом и добиваемся в этом успехов. Такими они и хотели нас видеть. Отец особенно бы гордился тобой. Ты – продолжатель традиции Мадиганов, полицейский в четвертом поколении. Интересно, появится ли Мадиган пятого поколения, чтобы пойти по стопам отца и деда?

– Что ты имеешь в виду?

Рози задумчиво посмотрела на него, потом произнесла:

– Может быть, уже пора начать думать о женитьбе, о детях?

– Кому я нужен? – смеясь, возразил он.– Что я могу дать женщине при такой работе и образе жизни?

– Неужели у тебя нет девушки, Кевин?

– Пожалуй, что так.

– Очень жаль.

– Кто бы говорил! А ты сама? Столько лет в таком нелепом положении. Гэвин прав, тебе пора заканчивать со всей этой канителью во Франции.

– Гэвин действительно так сказал? – спросила Рози, пристально глядя на Кевина. Тот кивнул.

–Ну конечно. Гэвин считает, ты понапрасну растрачиваешь жизнь. Я тоже так думаю. Лучше бы тебе уехать оттуда, вернуться в Штаты. И, может быть, здесь, дома, ты бы нашла порядочного парня...

– Кстати, о Франции,– властно прервала она его,– ты приедешь на Рождество? Ты обещал.

– Да, обещал, я помню. Но я не уверен, что смогу...– пробормотал он в нерешительности. Но тут у стола появилась официантка с подносом в руках, что и спасло Кевина от необходимости подыскивать оправдания. Девушка принесла тарелки с заказанным ими ирландским рагу и собиралась поставить их на стол.

– А вот и очаровательная mavourneen с нашим обедом,– сказал он, одарив ее улыбкой, лицо его при этом излучало особое ирландское обаяние, которое большинство женщин нашли бы неотразимым.

Наблюдая за ним, Рози подумала: «Какой красавец пропадает!»

7

Бар назывался «Узо-узо» и находился на Бауэри, недалеко от Хьюстон-стрит. Район не очень-то благоприятный для здоровья, но за свою четырехлетнюю работу тайным агентом полиции Кевин Мадиган привык к сомнительным местам. Иногда ему казалось, что он полжизни проводит в подобных мрачных заведениях в надежде получить от какого-нибудь бродяги самое для себя необходимое – информацию.

Он размышлял над этим, потягивая пиво в темном углу маленькой греческой забегаловки на задворках Сохо и Гринич-Виллидж. Надо признать, подобные заведения ему до смерти надоели, но, с другой стороны, они были ему просто необходимы. Где еще он бы смог встречаться с этими грязными типами, с которыми ему приходилось иметь дело по долгу службы.

Сегодня ровно неделя, как Рози попросила его бросить улицу и подыскать какую-нибудь непыльную работку в Управлении. Тогда он расхохотался, но сейчас подумал, что, может, она и права, однако тут же прогнал эту мысль. Кабинетная работа не для него, она скучна, хуже того, она убивает душу.

Когда он работает на улице, бешено выделяющийся адреналин придает ему энергию, силы. Ему все по плечу, он готов преодолеть любые трудности, справиться с любой опасностью. Никакая другая работа кроме этой не принесет ему удовлетворения. И даже родная сестра не сможет переубедить его.

Но, возможно, некоторые изменения все же следует произвести. Это было одной из причин, почему он, опаздывая на свидание со своей «девушкой из приличного квартала», находился здесь, поджидая Нила О'Коннора.

Его старый приятель Нил был отличным парнем и в прошлом тоже тайным агентом. Он продолжал служить в Управлении, но теперь в Отделе уголовных расследований, занимающемся организованной преступностью.

Несколько дней назад Нил неожиданно позвонил Кевину и спросил, не хотел бы он перейти в Отдел уголовных расследований.

К своему собственному удивлению, Кевин ответил, что это возможно, и согласился встретиться с Нилом, чтобы обсудить предложение. Последние несколько лет тот был членом ударного отряда Управления, работающего в тесном контакте с ФБР, выслеживая колумбийских и азиатских торговцев наркотиками. В работе ему сопутствовал успех, он сумел надолго засадить за решетку нескольких главарей наркобизнеса; им уже до старости не выйти оттуда.

Кевин взглянул на часы, краем глаза заметил входящего Нила и приветственно помахал ему рукой. Кивнув в ответ, Нил поспешил к нему.

Старый друг Кевина был рослым широкоплечим парнем с рыжеватыми волосами и ярко-голубыми глазами, светившимися на веснушчатом по-ирландски широком лице.

Кевин поднялся ему навстречу. Они обменялись рукопожатием, похлопали друг друга по плечу – старые приятели, много пережившие вместе.

Когда приветствия окончились, Нил взглянул на недопитую кружку Кевина.

– Еще по одной? Или чего-нибудь покрепче?

– Пива, пожалуй, «Бад Лайт»,– ответил Кевин, садясь.

Нил отошел к бару и через секунду вернулся, неся по кружке в каждой руке. Поставив их на стол, он снял плащ, бросил его на соседний стул и подсел к Кевину. Потом зажег сигарету, глубоко затянулся и, переходя прямо к делу, сказал:

– Мне нужно, чтобы ты работал в моем отделе. Необходимо. Очень. И немедленно. Если ты соглашаешься, я устрою тебе перевод сегодня же вечером.

Подавшись вперед и глядя Кевину прямо в глаза, он продолжал, едва сдерживая ярость:

– Разгромить мафию – разве это не стоящее дело?! Это вызов, это риск, действие – все, к чему ты так стремишься! Что скажешь?

Кевин не сразу ответил. Он сидел, внимательно глядя на Нила, взвешивая его слова. Пододвинувшись ближе к другу, он сказал, понизив голос:

– Ты мне не очень подробно объяснил тогда по телефону, Нил.

– А что тут объяснять? – Нил, подняв брови, удивленно посмотрел и бросил коротко: – Само название отдела говорит за себя. Мы боремся с мафией и хотим это делать как можно лучше.

– С этим ясно. Я хочу знать, буду ли я работать тайным агентом и за кем конкретно вы охотитесь. Или за мафией вообще?

– Что касается первого вопроса, ты не обязан работать тайно, если не хочешь. Хотя я бы предпочел, чтобы ты согласился, ты ведь лучший в своем деле. Теперь второй вопрос. Хотя мы занимаемся всеми нью-йоркскими преступными кланами, сейчас наша конкретная цель – разгромить банду Рудольфо.

Услышав это имя, Кевин тихонько присвистнул. В Нью-Йорке действовали шесть преступных кланов: Гамбино, Коломбо, Дженовезе, Луккезе, Бонанно и Рудольфо. Последний представлял собой самую мощную и изощренную организацию в американской мафии. Ее главарь, Сальваторе Рудольфо, как среди полицейских, так и среди бандитов считался величайшим Доном – главой клана – за всю историю организованной преступности. Он был capo di tutti capi – босс всех боссов, самый уважаемый и почитаемый, перед которым лебезили все остальные доны Восточного побережья.

Кевин воскликнул:

– Бог мой, Нил! У тебя уж слишком далеко идущие планы! Вот уже столько лет банда Рудольфо остается практически неуязвимой, их, черт побери, невозможно ни в чем уличить; вот чем они, проклятые, и сильны! Это будет нелегкая работенка.

– Но, может, и не такая тяжелая, как ты думаешь,– прервал его Нил.– Нам уже кое-что удалось, мы проникли в банду. Рудольфо, внедрили в нее своего агента. И вот тут-то появляешься ты, Кев. Ты подключаешься к их торговле наркотиками. Наш человек тебя представляет, дает поручительство, работает с тобой рука об руку. Конечно, если ты согласишься работать тайным агентом.

– Люди Рудольфо всегда отрицали и продолжают отрицать, что они занимаются наркотиками.

– Брехня для дураков! Кевин, все мафиози связаны с наркотиками, к какому бы клану они ни относились, ты это знаешь не хуже меня. И те, кто работает у Рудольфо, ничуть не лучше других своих... своих... собратьев! – страстно заключил он вдруг погрубевшим голосом.

Он бросил на Кевина жесткий, испытующий взгляд.