Барбара Константин - Амели без мелодрам

Как заметила Клара, Марсель был отнюдь не в олимпийской форме.

Они стояли в воде. Здесь неглубоко. Амели подоткнула подол длинной черной юбки, но с одного бока он вылез из-под пояса и теперь медленно тянулся за ней по воде. «Как красиво колышется на волне ткань, — подумала Клара, — совсем как волосы русалки среди водорослей и маленьких рыбок…» Она медленно наклонилась, приблизила лицо к самой воде и коснулась ее носом. Это было как ласка, как эскимосский поцелуй. В воде сновали крошечные, не больше двух сантиметров, рыбки. Ой!.. Какие маленькие!.. Но выслеживать надо было не этих крошек. Амели сделала ей знак тихонько подойти поближе: под камнем у самого берега пряталась большая рыбина.

Обе надолго замерли.

Тихо. Только слышится плеск воды да отдаленный гул насекомых. А потом… появился новый звук, который возник очень незаметно… как дуновение… притаился поблизости и постепенно окреп… обрел ритм… более медленный и размеренный… словно едва слышный скрип… Может, ива шумит ветвями? Раскачивается и ритмично трется о замшелые прибрежные камни?..

Амели и Клара одновременно выпрямились, с улыбкой переглянулись, снова стали прислушиваться. Медленный, размеренный звук? Да это Марсель похрапывает на другом берегу.

И вдруг… Вот она! Клара увидела, как рыбина медленно выплыла из укрытия и остановилась в нескольких сантиметрах от ног Амели. Огромная! Почти не шевелится. Похоже, совсем не боится и ждет, когда ее схватят… И тут цап! Амели ее поймала! Руками! Ух ты, вот это да! Ну-ка посмотрим! Красивая! А подержать можно? Надо же, до чего у рыб нежная кожа… Марсель! Смотри! А какие у нее огромные глаза! Никогда не видела их так близко! Наверное, ей хочется обратно в воду. Я ее выпущу, ладно? Как думаешь, я тоже смогу такую поймать? Так гораздо интереснее, чем на удочку! И рыбам не больно!

Марсель тем временем после сиесты пришел в хорошее расположение духа и запел, вернее, заблеял:

У Мамаши-Рыбины

— Круглые глазищи,

— И никто никогда

— Не видал, да, да, да!..

— Чтобы хмурилась она.

— Ее любят все мальки,

— И она ко всем добра.

— Я и сам ее люблю,

— Ох, люблю, да, да, да!..

— С ли-мон-чи-ком.

Эту песенку сочинил Боби Лапуант[7], большой шутник, говорит Марсель.

— Как дела, детка? Ты там не слишком скучаешь? Точно? Ну и хорошо, просто супер. А я вкалываю не разгибаясь… Лето, все в отпусках, открытых кабинетов мало, и дел невпроворот… Да, сегодня вечером Анри опять пригласил меня поужинать… Ага, его зовут Анри… Он и правда милый… Что у него? А, что-то вроде экземы. Ну, такие корочки, бляшки… В основном на ногах. Да, лечится медленно… Ну, раза два в неделю… Да-да, Клара, я не теряю голову… Нет, я не смешиваю… За пределами кабинета мы об этом не говорим… Ну, не очень долго… Нет, подожди! С профессиональной точки зрения это очень важно — проследить весь ход выздоровления день за днем… Тогда можно скорректировать тактику лечения и поменять лекарства, понимаешь?.. Вот и хорошо. А как Амели? Все в порядке? Не слишком заговаривается? Нет, но… с ней это время от времени случается. Можешь посмотреть у нее в аптечке, открыла она те коробочки с лекарствами, которые я ей привезла? Уверена, что она их не принимает! Как она мне с этим надоела! Никогда не делает, что ей говорят… Ой! На часы не посмотрела. Мне пора, мое солнышко. Созвонимся завтра. Целую. Ой, подожди, Клара, чуть не забыла. Звонил Белло. Он хотел тебя повидать. Он, наверное, дня на два поедет на море к родителям. Что скажешь? Не хочешь поехать с ним? Послезавтра? Хорошо. Я уже совсем опаздываю. Целую. До завтра.

— Белло? Это Фанетта. Клара согласна на послезавтра… Ну да, ты можешь сам позвонить, телефон у тебя есть. Да, у меня все в порядке… Нет, никого нет. С моей работой не до свиданий… А как у тебя? Все хорошо? Ладно, мне пора. Пока.

Еще один бывший Фанетты. Но Белло не такой, как Жерар. Он свободный электрон, что-то вроде НЛО. Одно слово — артист. В один прекрасный день он решил, что неплохо было бы увеличить семейство Клары. И спросил, не хочет ли она, чтобы он стал ее крестным отцом. Она ничего не имела против: он такой веселый! Крестный отец — это что-то вроде дядюшки. Ни к чему не обязывает. Когда хочет, звонит, когда хочет, делится новостями или делает подарки… Правда, он вечно забывает, когда у нее день рождения, и дарит просто так. Водит ее в кино, в ресторан. Правда, в ресторан они с Белло ходят очень редко. У него вечно нет денег. Белло — это концерты, джазклубы, фестивали. Он знает кучу музыкантов. Еще бы: он контрабасист, играет в цыганском ансамбле. Дело идет на лад, и он очень доволен. Однако денежных проблем это не решает. К сожалению, музыканты много не зарабатывают. В свои сорок семь он все еще живет с родителями. Скучища, но ничего не поделаешь…

Фанетта открыла дверь в приемную. Там не протолкнуться. Ладно… Следующий!

— Садитесь, мадам Пишон. Ну, что сегодня случилось? Да, я вижу, вы привели собачку. Но в прошлый раз я вам уже говорила: я не ветеринар. Оставьте ее, пожалуйста, в следующий раз в сумке в приемной. Я вас прошу, мадам Пишон…

Маленькие старушки с собачками — это просто умора!

Конечно, если бы она работала в гуманитарной миссии, все было бы по-другому. К тому же она бы духовно обогащалась. У нее было бы ощущение, что она служит какому-то делу. Ей бы приходилось спасать жизни. Ну, хотя бы поэтому…

— Дышите… Покашляйте…

…она выбрала медицину. И Жерар тоже. Они познакомились, когда оба только что сдали экзамен на бакалавра. И еще не решили, чем заняться дальше. Жерар мечтал стать хирургом, но трезво полагал, что может не потянуть. А она… Она была влюблена и не допускала никаких ограничений…

— Высуньте язык и скажите: «А-а…»

…никаких тормозов ни в жизни, ни в желаниях. Это их объединяло, и они принялись мечтать вместе. В мечтах они путешествовали по свету, оперировали неимущих, ставили на ноги инвалидов, возвращали красоту детям с врожденными уродствами и наслаждение женщинам с удаленными матками… В общем, они записались на медицинский факультет.

— Можете одеваться, мадам Пишон.

Однако постепенно их амбиции стали убывать. Они все реже мечтали вместе, а потом и вовсе расстались. Жерар встретил Одиль, которая грезила только о детях. И они родили троих подряд. Гарантия, что никогда не останутся одни. Но особенно и не помечтают. А Фанетта хирургией не занималась, она стала гомеопатом.

И вот однажды, всего один раз, она поехала с гуманитарной миссией.

Срочно. Ее позвала с собой подружка, медсестра. Поехали, Фанетта! Там не хватает хирургов, да и просто врачей, всего не хватает. Там тяжело, каждый день сплошные слезы… но, черт возьми, мы там нужны.

Короче говоря, она собралась и уехала. В Колумбию.

Все оказалось, как ей рассказывали.

И даже хуже.

Но именно там она встретила смысл своей жизни.

Клару. Среди всего этого дерьма… Там оказалась Клара. Измученная горем… И она ее ждала.

Когда они встретились, Кларе было пять лет.

Сейчас ей десять.

И она уже прожила две жизни.

Маленькая милая Клара.

На берегу моря, в доме родителей Белло, мать высчитывает время.

Белло позвонил, что собирается заехать к Амели за Кларой, и полагает быть у них часов в одиннадцать. Хм… учитывая время звонка, он, скорее всего, приедет туда около полудня, а может, и к часу. Значит, они появятся здесь не раньше шести-семи вечера. Да… Пунктуальность и Белло — две вещи несовместные. Но это не страшно. В отпуске на часы не смотрят! Знаешь, Лулу, что я подумала? Может, так у всех музыкантов. Потому что, когда ты с часами на руке играешь перед публикой, ты как бы следишь за временем и думаешь: «Вы заплатили, чтобы я играл для вас девяносто минут, и я не собираюсь играть ни минуты дольше…» Понимаешь, что я хочу сказать?

— Да-да, разумеется. А самое главное, я понимаю, что все, что делает Белло, тебе кажется верхом совершенства. Вот и все. А это ненормально. В его возрасте позволять ему абсолютно все, как ты это делаешь, ненормально, Сюзанна! Я, между прочим, сообщил тебе, что перед отъездом он стащил все деньги, отложенные на покупки. Скажешь, не страшно. Поголодаем сегодня — и все. К тому же, кстати, мы как раз собирались сесть на диету…

В конечном итоге Белло и Клара заявились около полуночи. По дороге они остановились поужинать. В кои-то веки у него были деньги, и он повел ее в ресторан. Клара впервые попробовала устриц и съела целых шесть штук. Но никак не могла решить, понравилось ли ей. Ну да, вроде неплохо… разве что… они же живые… и потом… они похожи на сопли! Фу, гадость! Нет, все-таки они противные!

После ресторана они прогулялись по пляжу. Светила почти полная луна. Клара уже давно не видела моря. Она его любила и одновременно боялась. Наверное, в ее прошлом что-то было с ним связано. Что-то очень печальное. Но она предпочитала не углубляться. Потом разберется.

Они шлепали босиком по воде, и Белло принялся рассказывать анекдот. Анекдоты — это его конек. Она всегда слушает вполуха, потому что он говорит очень быстро и употребляет трудные или незнакомые ей слова… «Мужик говорит собаке: выбирай, что хочешь: либо я тебя сожру, либо согрею. А собака, не будь дурой, ему говорит… хи-хи-хи… А мужик ей отвечает…» Клара потеряла нить повествования. Но раз он так хохочет, наверное, это смешно.

Белло не смущало, что он смеется, ест, говорит и спит в одиночестве. В детстве он был единственным ребенком, а теперь стал холостяком. Для него это естественно. Но не мешало вести бурную личную жизнь. Все его любовные истории заканчивались одинаково. Плохо. Он вел себя так, что его бросали, причем резко. Некоторая его незрелость, которую он с такой гордостью отстаивал, поначалу вызывала у девушек улыбку, а потом начинала раздражать. Наверное, им не особенно нравилось находить детские черты у сорокасемилетнего мужика…