– Трудно даже представить, что ты тогда пережила… Судя по всему, и ты, и твои родители восприняли эту неудачу слишком близко к сердцу! Для вас она превратилась в настоящую трагедию…

– Именно так! Иначе и быть не могло! Столько лет кропотливой работы, столько усилий и труда, столько часов за инструментом – и всё впустую! Но больше всего меня мучил даже не сам факт провала… А то, что я разочаровала маму и папу… не оправдала их надежд…

– Сказать по правде, я шокирован! – воскликнул Алексей, – Ты не должна была так думать! И тем более, не должна была винить за то, что случилось, себя! Такое происходит каждый год со многими, очень способными абитуриентами, при поступлении не только в консерваторию, но и в другие, не менее престижные ВУЗы! Не будем сейчас о причинах… Обсуждая их, мы только зря потратим время… Но вот родителям твоим стоило бы в этот сложный момент, наоборот, поддержать тебя и успокоить!!! Подумаешь, не поступила! Нашли беду! В жизни людей бывают проблемы намного страшнее и серьёзнее…

– Ты, конечно же, прав! Но, к сожалению, на тот момент я этого не понимала, я совсем ничего не понимала... Слава Богу, что всё это позади!

– Ну, а как твоя подруга оказалась здесь, во Франции?

– Ты не поверишь! Ленка влюбилась во француза, бросила учёбу на первом же курсе и уехала за границу! На самом деле, ей-то и не нужна была консерватория…

– А ты? Что было с тобой дальше?

– А я… Через некоторое время после того, как меня выписали из больницы, я ушла из дому.

– Как это ушла? Куда? – возмутился мой собеседник.

– Мне было невыносимо видеть выражение лиц моих родителей, когда они искоса, исподлобья, смотрели на меня с укором в глазах… Этот укор терзал моё сердце, оно обливалось кровью, задыхаясь от боли и угрызений совести. Я просто не могла больше оставаться дома. Мне нужно было бежать оттуда, бежать, куда глаза глядят!

Собрав всю свою волю в кулак, я решилась покинуть родной дом и уехала начинать новую жизнь. Это выглядело примерно так, как показывают в бесконечно длинных, слезливых сериалах: не знающая жизни, серая провинциальная мышь приехала покорять столицу… И всё, что у меня было – это моё огромное желание петь и безграничная вера в то, что на этот раз всё обязательно получится! Ведь, по правде говоря, в глубине души я никогда не хотела быть пианисткой, а тайком мечтала о сцене и о том, чтобы петь.

– Вот как… – промолвил Дёмин, облокотившись о поручень кресла и подперев голову рукой. Огонёк интереса в его глазах разгорелся с новой силой.

– Именно так, – продолжила я. – Однажды, когда родителей не было дома, я, вынужденная бесконечно сидеть за инструментом и заниматься, неожиданно для самой себя, начала импровизировать, робко и неуверенно сочинять что-то своё. Конечно же, сперва я ругала себя за это, обещая, что никогда больше не буду так поступать, но в результате снова и снова возвращалась к импровизации. Вскоре я сочинила первую мелодию, потом вторую, третью… С каждым разом у меня получалось всё лучше и лучше, хотя сама я не верила в свою „музыку“: считала её корявой и никому не нужной. Я ведь понимала, что это совсем не такая музыка, как та, которой „поклоняются“ мои родители, но, вместе с тем, я и не стремилась стать вторым Бетховеном… Просто мелодии лились из моего сердца, вытекая созвучиями из-под моих пальцев, и я ничего не могла с этим поделать… Со временем я начала писать стихи к моим сочинениям – так появились первые песни.


– Но это ведь здорово! Ты сама обнаружила в себе талант, о котором никто и не догадывался!

– Видимо, так и есть... Однако я должна была развивать в себе совсем другой талант – талант пианистки. Именно этого ждали от меня родители, и мне тогда казалось, что не только они, но и весь мир ждёт от меня этого… В то же время я продолжала мечтать о своём и по дороге в школу втайне от родителей слушала песни моих любимых певиц: Уитни Хьюстон, Селин Дион, Мерайи Кери, Лары Фабиан… хотя папа с мамой были уверены, что в плеере у меня записи с классикой. Я впитывала в себя каждый вокализ, каждый мелизм, каждый вздох этих прославленных див эстрады, старательно пытаясь подражать им. Через какое-то время я уже знала все их композиции наизусть, и вдохновлено подпевала своим кумирам, представляя себя певицей, которая, подобно им, поёт на большой сцене перед тысячной толпой поклонников. Но тогда всё это было только призрачной иллюзией, не имеющей ничего общего с реальностью. Я и думать не смела о том, чтобы хотя бы заикнуться о пении родителям, ведь это означало бы пойти против их воли, что для меня было равносильно смерти. К тому же, я прекрасно знала, какова будет их реакция, поэтому покорно смирялась со своей судьбой до того самого рокового дня, когда провалилась на вступительных экзаменах. После отъезда из дома эта долго скрываемая мечта стала моей путеводной звездой, она предала мне силы и сумела хоть как-то залечить глубокие раны, нанесённые столь болезненным потрясением. Впервые в жизни у меня появился шанс заниматься тем, чем я сама хочу…

– И всё-таки, будучи на твоём месте, я бы всё же попытался поговорить с родителями задолго до этого… Может, ты ошибалась, думая, что они не поймут тебя?

– Были мгновения, когда я поглядывала на сосредоточенные на нотах глаза мамы, которая стояла в стороне и наблюдала за тем, как отец прослушивает очередную выученную мной пьесу, и мне так хотелось броситься к ней, обнять и вылить всё, что у меня на душе... Но я не осмелилась это сделать: у меня не хватило духа разрушить их с папой мечту... Они так верили в меня, так хотели, чтобы я стала пианисткой! К тому же, я уверена, что мама не услышала бы меня и не поняла бы. Это только сильно огорчило бы её и, она наверняка бы расплакалась… Кто же мог знать, что через несколько лет всё пойдёт совсем по другому сценарию? Кто мог знать, что однажды я, всё-таки стану певицей? И скажу тебе, я не ошиблась насчет их реакции. Ведь родители до сих пор не могут мне простить этого! Для них популярная музыка – это ужасно пошло, дурно и безвкусно!

– Это неудивительно... Ведь, судя по тому, что они – искренние почитатели классики, популярная музыка, должно быть, слишком примитивна для них… Однако мы знаем множество песен, которые считаются шедеврами мирового класса: они сумели получить статус бессмертных в своём жанре. Это невозможно отрицать! – рассуждал Алексей, жестикулируя.

– Мои родители, к сожалению, отказываются признавать очевидные вещи. У них словно шоры на глазах, которые не дают им видеть ещё что-либо, кроме классической музыки. Самое ужасное то, что с тех пор, как я ушла из дому, я общалась с мамой всего один раз, а с папой и вовсе не общалась: я позвонила ей, вся такая счастливая и окрылённая, чтобы поделиться своей радостью. Я щебетала ей в трубку о том, что стала лауреатом одного из известнейших международных конкурсов эстрадных исполнителей, проходившего в Ялте, рассказала, что познакомилась там с продюсером, который предложил мне контракт… А она… сначала просто молчала, а потом грубо оборвала меня и приказала, чтобы я не смела им больше звонить! Никогда! И самое главное, чтобы не использовала имя и фамилию, которые они с отцом мне дали при рождении, в этом гадком и постыдном деле, ибо всё это – чушь и огромный позор для них!… В тот момент слёзы хлынули потоком из моих глаз и я, не веря своим ушам, захлебываясь и заикаясь, стала отчаянно кричать в трубку: „Мамочка! Мамочка! Что ты такое говоришь? Ты же это несерьезно, правда? Я, ведь ваша дочь! И я вас с папой очень люблю!“… Но в ответ я услышала только глухие, замораживающие душу гудки: мама повесила трубку. Ты даже не представляешь, как мне тогда было больно!..

Дёмин молчал. Его губы сурово сжались, превратившись в две тонкие линии. Видимо, он был настолько потрясён услышанным, что даже не знал, что и сказать. Как бы там ни было, меньше всего мне хотелось, чтобы он меня жалел… Спустя несколько секунд я продолжила свой рассказ:

– Именно в тот момент Виктория Добровольская исчезла навсегда… А через какое-то время, с одобрения Клинковского, появилась Кира Лебедева. Я сама придумала себе это имя. Его-то точно никто не сможет у меня отнять! Я сама создала Киру Лебедеву…

– Не держи на них зла, им нужно время... Я уверен, что у тебя с твоими родителями обязательно всё наладится! – старался обнадёжить меня Алексей. – Однажды они поймут, что были неправы, и будут ещё гордиться тобой!

– Нет, не наладится… Ты, просто их не знаешь: они фанатичны в своих убеждениях…

– Но тем не менее, материнское сердце всё равно, рано или поздно, растает… Я уверен, что на самом деле они очень тебя любят! Да и твой поступок не имеет ничего общего с предательством! – продолжал убеждать меня Алексей. – А что же ты делала в Киеве, когда приехала?

– У меня не было ни денег, ни связей, ни крыши над головой. Я понимала, что таких, как я много и никто не ждёт меня в продюсерских агентствах, тем более с пустыми руками. Мне нужен был материал. Для начала я сняла комнату у одной бабули. Баба Галя оказалась очень доброй и хорошей женщиной – мне с ней очень повезло! А для того, чтобы оплатить жильё и записать свои первые две песни, я работала целый год, не покладая рук, на двух работах и кроме этого, давала частные уроки музыки ученикам музыкальных школ. Потом мне сделали две фонограммы на профессиональной студии, я подала заявку на песенный конкурс и поехала в Крым. К моей безграничной радости, я стала лауреатом этого конкурса! К тому же, там в жюри сидел Стас Клинковский. Он предложил мне контракт, и я согласилась с ним работать. Вот так вот, на первом же конкурсе, мне улыбнулась удача! Случается и такое… Конечно, же меня никто никогда не учил эстрадному пению, но я настолько хорошо копировала „фирменное“ исполнение западных звёзд, что на этом конкурсе и публика, и жюри были поражены! Потом Стас нанял для меня самого лучшего преподавателя по вокалу, и очень скоро я поступила на эстрадное отделение одного из престижных киевских вузов, который совсем недавно закончила. Вот и вся история! Ну что ж… теперь ты знаешь, как и почему я стала певицей, – взглянув на моего внимательного слушателя, закончила я свой рассказ.